– Но ведь родители постараются найти невесту побогаче. Давно известно, что чем больше приданое, тем безобразнее прилагающаяся к нему женщина.
Лучиана засмеялась, однако мысленно признала, что брат прав.
– Что ж, – жизнерадостно заключила она. – В таком случае найдешь самую красивую любовницу, и все станут тебе завидовать.
Лука неохотно улыбнулся.
– Ты всегда умела увидеть что-то хорошее даже в безнадежной ситуации.
Он провел в поместье несколько дней и вернулся в Лондон.
– Ну вот, наконец-то можно побыть наедине с женой, – заметил лорд Лайл, едва шурин скрылся из виду.
– Прямо сейчас? – лукаво уточнила Лучиана.
– Нет, черт возьми! Сегодня предстоит выслушивать жалобы, разбирать тяжбы и судить тех, кто совершил мелкие проступки. Заседание мирового суда происходит раз в месяц, но продолжается ужасно долго!
– В таком случае иди и верши справедливость, как и подобает настоящему лорду. В нашем распоряжении целый вечер.
«Вечер наступит очень не скоро», – подумал Роберт и грустно вздохнул. Он никак не мог вдоволь насладиться прелестями молодой жены. К счастью, Лучиана оказалась примерной ученицей терпеливого наставника, и граф с улыбкой вспомнил ночные уроки.
Казалось, судебные разбирательства никогда не закончатся: складывалось впечатление, что теплая погода обострила разногласия между соседями. Одна из жалоб даже сводилась к обвинению в краже, однако при внимательном рассмотрении выяснилось, что люди просто друг друга не поняли.
Крестьянин, пообещавший сыну соседа две овцы за то, что тот женится на его дочери, приданого не предоставил, а девушка оказалась в тягости. Жених угрожал вернуть ее отцу, если не получит обещанного вознаграждения. Две семьи пришли за советом к отцу Полу, а священник, в свою очередь, передал дело на суд графа.
– Почему ты обманул зятя? – строго спросил Роберт отца невесты.
– Я пообещал ему двух овец, а вскоре выяснилось, что одна из них собирается ягниться, – ответил крестьянин. – Поэтому попросил выбрать другую, но он отказался. Овца растолстела так, что скорее всего принесет сразу двух ягнят, и тогда зять получит не двух овец, а сразу четырех. Это несправедливо, милорд. Моя дочь не стоит четырех овец.
Граф повернулся к жениху.
– Почему ты отказался выбрать другое животное?
– Эта овца выглядела здоровой, милорд, – последовал ответ.
– Что, некоторые из твоих животных больны? – обратился граф к отцу невесты. Очень хотелось выяснить, почему тот считает, что дочь не стоит четырех овец, однако вопрос заключался не в этом. Отец девушки обвинял парня в воровстве.
– У меня маленькое стадо, милорд. Всего-то шесть голов, и все абсолютно здоровы.
– Забери свое обвинение в воровстве, – приказал граф крестьянину, а жениху сказал, что отец Пол сам выберет для него вторую овцу. – Ягнята останутся у твоего тестя, – заключил он. – Тебе было обещано две овцы, а не три и не четыре.
– Если зять примет то, что положено, я с радостью откажусь от обвинения, – согласился старший из спорщиков.
Вечером Роберт подробно рассказал Лучиане забавную историю.
– Больше всего меня удивили слова отца о том, что дочь не стоит четырех овец, – признался он.
– А девушку ты видел? – со смехом поинтересовалась Лучиана.
– Нет, – покачал головой граф.
– Завтра же поеду в деревню и уточню, кто это, – пообещала графиня. – Надо выяснить, действительно ли она нехороша собой или отец просто жаден и сварлив. Как он посмел сказать такое о дочери, даже если это правда! – возмущенно воскликнула графиня.
– Точно знаю одно: ты стоишь больше двух овец, – улыбнулся Роберт.
– И сколько же ты готов был предложить за меня отцу? – уточнила Лучиана.
– Во всем мире не найдется такого стада, – последовал галантный ответ.
– Ах, лукавый соблазнитель! – со смехом уличила она. – Стараешься польстить любым способом!
– И что же, удается? – скромно осведомился граф.
– Возможно, – подтвердила Лучиана.
Роберт рассмеялся.
– Неужели никогда не позволишь мне даже маленького преимущества?
– Право, милорд, вы же мужчина. Разве мужчины не обладают преимуществом по определению? – серьезно возразила графиня.
Граф от души расхохотался.
– Ты чересчур сообразительна, моя флорентийская женушка. Пожалуй, если жизнь прикажет стать придворным, без особого труда завоюешь репутацию, которой сейчас удостоена только матушка короля. – Он заключил супругу в объятия.
Лучиана доверчиво прильнула и склонила голову на плечо любимого.
– Не хочу жить при дворе; не вынесу высокомерных взглядов фрейлин.
– Ты – графиня Лайл, – уверенно заявил Роберт. – Никто не посмеет посмотреть свысока на графиню Лайл.
– Я – дочь торговца шелком, которая выскочила замуж за аристократа и, что хуже всего, сама занималась торговлей.
– В таком случае просто замечательно, что мы оба предпочитаем жить в деревне, – закончил разговор Роберт и страстным поцелуем заставил жену замолчать.
Лучиана любила его поцелуи – медленные, глубокие, бесконечно волнующие. Роберт оказался таким мужем, о котором она с юности втайне мечтала: сильным, умным, благородным, нежным, страстным. Многие ли женщины испытывают такое же счастье, какое выпало на ее долю? Бьянка, наверное, обожает своего турецкого принца, да и Франческа в конце концов ответила на пылкое чувство герцога. Оставалось надеяться, что младшая из сестер, Серена, тоже рано или поздно найдет свою судьбу.
Роберт бережно снял с Лучианы сорочку и провел ладонями по обнаженной груди.
– До чего же ты прекрасна, – пробормотал он, склонился и сжал губами сначала одну вершинку, а потом другую.
Лучиана запустила пальцы в густые волнистые волосы.
– Должна признаться, что влюбилась в вас, милорд, – важно произнесла она.
– Влюбилась ты, милая, давным-давно, но только сейчас призналась в этом самой себе, – спокойно возразил Роберт.
– Что за самоуверенность! – возмутилась Лучиана.
– Ничего подобного, – мягко возразил он. – Мы просто нашли друг друга – и это огромная удача.
– Знаю, – кивнула она.
Он взял любимую на руки, отнес к кровати и осторожно, словно драгоценность, опустил на шелковые простыни. Рывком сдернул с себя рубашку и лег рядом. Лучиана блаженно вздохнула и растворилась в пылких объятиях. Среди поцелуев и ласк они слились в единое целое, так что продолжение оказалось простым, естественным и в то же время восхитительно волнующим. Лучиана остро ощутила неведомую прежде полноту бытия: только с Робертом она поняла, какую огромную, ни с чем не сравнимую радость дарит чувство, свободно воплощенное во взаимном обладании.
– Люблю тебя! – выдохнула она.
– Люблю тебя! – эхом повторил он и начал двигаться все быстрее и быстрее, чтобы вместе с возлюбленной подняться на вершину блаженства.
Однако мастера Кира всерьез тревожило одно обстоятельство: ему очень не нравились люди, с которым свел дружбу молодой синьор Пьетро д’Анджело.