— Садитесь и выпейте со мной чашечку кофе, — с томной кошачьей улыбкой промурлыкала Линда. — Я умираю от желания узнать, как вы стали банкиром. Вы, должно быть, невероятно умны!
— Я думаю, это скорее дело случая: оказаться в нужный момент в нужном месте, — ответила Катриона, вдруг безумно испугавшись того, что десять минут назад вторглась в чужую жизнь. А ведь Линда тоже могла ее увидеть. Впрочем, успокоила себя Катриона, Линда была не в том состоянии, чтобы воспринимать что-либо, кроме своих сексуальных ощущений.
— Не может быть, что дело только в этом, — возразила Линда, наливая Катрионе кофе.
В этот момент в комнату фланирующей походкой вошел Брюс, подойдя к ним, слегка улыбнулся своей любовнице, взял со стола графин с портвейном и направился в другой конец столовой, где подсел к хозяину дома. Он тоже выглядел невозмутимо-спокойным, без малейших следов беспорядка в одежде: ни сбившегося набок галстука, ни расстегнутой запонки.
— У вас, наверно, большие способности к математике, — продолжала Линда. — А вот обо мне Хэмиш говорит, что единственные цифры, которые я в состоянии запомнить, это номера моделей.
— Что ж, вы и сами выглядите как модель, — попробовала сделать комплимент Катриона.
— Вы так считаете? Как это мило, — Линда выглядела довольной. — Уверяю вас, моя фигура видала лучшие дни. Конечно, с возрастом приходится прилагать все больше усилий, чтобы выглядеть на уровне…
— Вы и сейчас выступаете на показах мод?
— Только изредка — на благотворительных мероприятиях. Все-таки вы должны позволить мне послать вам приглашение. Если не хотите показывать сельские танцы, так по крайней мере посмотрите последние моды. Я вижу, вы и сами этим увлекаетесь. — Она пощупала платье Катрионы. — Кэролайн Чарльз, если не ошибаюсь? У нее очень приличные модели.
Исключительно из упрямства Катриона решила сказать правду:
— В самом деле? Боюсь, что я в этом ничего не понимаю. Это платье я одолжила у подруги.
Линда недоверчиво приподняла брови.
— Вот как? Какая у вас добрая подруга. Я свою одежду никому не одалживаю.
— Честно говоря, вашу я бы и не осмелилась надеть, — с улыбкой проговорила Катриона, показывая на усыпанный драгоценностями лиф. — Слишком большая ответственность, если судить по этому туалету.
— О, одежда, выполненная настоящими кутюрье, гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд, — отозвалась Линда. — Она чертовски хорошо сделана. Просто изумительно, какую свободу движений она предоставляет. Люди могут обмануть вас, но кутюрье — никогда.
Глаза Катрионы расширились, встретившись с вызывающим взглядом Линды. Она видела меня, подумала девушка, поспешно отхлебнув большой глоток кофе. И это ее беспокоит!
В этот момент позади них возник Хэмиш.
— Прошу прощения, что нарушил вашу беседу, — произнес он, — но нам пора идти, Линда.
Его жена слегка вздохнула, как будто сожалея о прерванном разговоре, но тем не менее с готовностью кивнула.
— Да, пожалуй. Вас подвезти, Катриона? Домой машину поведу я. Сегодня я была такой хорошей девочкой и почти не пила!
Не успела Катриона решить, содержится ли сарказм в последней фразе, как увидела, что Хэмиш слегка ей подмигивает. В ответ на предложение Линды она покачала головой:
— Нет, спасибо. Моя машина здесь, и я тоже следила за тем, сколько и чего пью.
— Очень благоразумно, — одобрила Линда, взметнув ворохом своих юбок. — Ничто так плохо не отражается на фигуре, как алкоголь! Посмотрите на Фелисити Финли.
— Линда! — прошипел Хэмиш. — Тише!
Не обращая на него внимания, его жена как ни в чем не бывало подплыла к этой самой Фелисити и к ее мужу и расцеловалась с ними на прощание.
Катриона искала момента, чтобы поблагодарить Хэмиша за картину, но, не успела она рта раскрыть, как он отрывисто пожелал ей спокойной ночи и отошел, чтобы распрощаться с хозяевами дома. На протяжении всего вечера единственными знаками внимания с его стороны были грубая выходка за столом в начале и подмигивание в конце.
Испытывая разочарование и опустошенность, по дороге домой Катриона увещевала себя: «Элли скажет: «Я же тебе говорила — ты для этого не создана!» И, черт побери, может быть, она права!»
ГЛАВА 5
На следующее утро Катриону разбудил телефонный звонок. Ей снилось, будто она снова девочка, снова на острове и, догоняя сестру, карабкается по черным мокрым камням, выступившим из-под воды во время отлива. Обе девочки хохотали, потому что их ноги то и дело соскальзывали с гладких валунов размером с огромные мячи, путались в водорослях, не давая им быстро двигаться вперед. Они знали, что уже опаздывают домой и их ждет нагоняй, но, несмотря на это, хихикали и поддразнивали друг друга, чувствуя себя по-детски счастливыми и беззаботными. Смех Марии становился все громче и пронзительнее, пока не превратился в надсадный визг телефона… И только тогда Катриона поняла, что это действительно звонит телефон, стоящий на столике рядом с ее кроватью.
— Алло, — спросонья ее голос звучал хрипло и сердито. Ее сон был таким реальным, она так радовалась, что снова дома, и чувствовала себя такой счастливой…
— Я тебя разбудил? — Это был Хэмиш. — Прошу прощения.
— Нет, все нормально. Где ты? — Катриона села на постели, стряхивая наваждение сна. В этот момент она почувствовала, что предпочитает реальность.
— В машине. Еду на виллу, нужно забрать оттуда кое-какие бумаги.
— Я не очень хорошо тебя слышу. — Катриона окончательно проснулась. Голос Хэмиша казался звучащим откуда-то издалека.
— Плохой сигнал. Сегодня во второй половине дня я вернусь в город. Ты будешь дома?
— Думаю, что да. — Ее сердце начало стучать и подпрыгивать от счастья, как это было во сне.
Она была безгранично рада тому, что он позвонил, но не очень хорошо понимала, как себя вести.
— У меня нет никаких определенных планов, — неуверенно добавила Катриона.
— Зато у меня есть, — недвусмысленно заявил он. — ОЧЕНЬ определенные планы. Я буду у тебя около пяти. Не одевайся.
Она была уверена, что и на расстоянии он почувствовал, как она вспыхнула.
— Тогда я просто останусь, как есть, — сказала Катриона, завертываясь в покрывало.
— М-м-м! Я бы пообещал думать о тебе, но у меня будет ленч с приятелями, и, боюсь, это может стать заметно.
— Слышимость ужасная — ты сказал, опасно?
— Домысливай сама, Иезавель. До свидания.
Шипение и треск в трубке сменились тишиной.
Катриона чувствовала себя до абсурда благодарной и счастливой. После вчерашнего вечера она вбила себе в голову, что больше он не захочет с ней встречаться, и эта мысль повергала ее в ужас. Во время обеда у Невисов он был так холоден, так отстранен, если не считать того момента, когда вдруг полез к ней под юбку, но потом и этот жест стал казаться ей скорее проявлением неуважения, даже презрения: «Я знаю, что могу получить тебя, если захочу, но я не хочу!» Теперь же ей стало легко и спокойно, как в детстве, когда кто-то погладит по голове и пообещает, что все будет хорошо.
И только позже, занимаясь скучной домашней работой, Катриона начала анализировать свои чувства. Почему она должна испытывать благодарность? Благодарность — принижающее, ограничивающее чувство. До сих пор в отношениях с другими мужчинами она никогда не испытывала ничего похожего. Смешно быть благодарной за то, что тебя хотят. Любовь не нуждается в том, чтобы говорить «спасибо». И тем не менее, она чувствовала себя внутренне благодарной Хэмишу за то, что он готов уделить ей несколько часов своего драгоценного времени. Должно быть, это еще один отрицательный аспект связи с женатым мужчиной — Благодарность в дополнение к Угрызениям совести. Большое Б в сочетании с большим У.
Когда он приехал, Катриона с несвойственной ей робостью подошла к двери — так угнетало ее сознание того, что она впускает мужчину, пришедшего сюда с одной-единственной четко определенной целью, причем мужчину, одни часы на руке которого стоили больше, чем все ее скромное достояние, не считая, разумеется, квартиры, но и та не принадлежала ей до полной выплаты ссуды. Она так нервничала и дрожала от страха, что у нее едва хватило сил, чтобы повернуть замок.
— Ты насквозь промок! — воскликнула Катриона.
Все ее страхи мгновенно улетучились, едва она увидела его, с потерянным и несчастным видом стоявшего на коврике около двери. Волосы Хэмиша и верхняя часть плаща потемнели от влаги.
— Там проливной дождь, — уныло улыбаясь, сообщил он, переступая порог. — А я не хотел оставлять машину поблизости на случай, если кто-нибудь ее узнает.
Катриона захлопнула за ним дверь.
— Еще бы, ее трудно не узнать, — согласилась она.
Черный ягуар последней модели, на котором ездил Хэмиш, носил запоминающийся номер ХМ-100. В этом автомобиле вряд ли можно было путешествовать инкогнито.
В ту же секунду, когда щелкнул замок, он схватил ее в объятия и поцеловал долгим, жадным, изучающим поцелуем, развеявшим малейшие сомнения, которые еще могли оставаться у Катрионы.
— Ты промочишь весь холл! — рассмеялась она, когда у нее появилась возможность вздохнуть.
Ее лицо и верх шелковой блузки уже стали влажными.
— Тогда пойдем и поскорее промочим спальню, — предложил Хэмиш, торопливо стаскивая плащ. — Целый день я старался не думать о тебе и вместо этого воображал твою белоснежную спальню со старомодной кроватью и вышитыми льняными простынями.
Спальня находилась как раз напротив холла.
— Что ж, насчет белого ты не ошибся, — усмехнулась Катриона, показывая ему дорогу. — Что касается льна, то позволь представить тебе мою подругу Полли Эстер. — Жестом фокусника она показала на синтетическое белое покрывало. — Работающим девушкам некогда гладить льняные простыни.
С довольной улыбкой осмотрев комнату, Хэмиш сдернул и небрежно швырнув на пол шелковый галстук с маркой «Пако Рабанне». Затем повернулся к ней и, ухватив за полы вышитого индейского жилета, который она надела поверх блузки и джинсов, привлек к себе.
— Какое племя трудилось, чтобы создать такой изумительный наряд? Ориноко?
Крутанувшись, Катриона выскользнула из объятий Хэмиша, оставив в его руках жилет.
— Так ты сможешь лучше разглядеть его. А я пока сварю какао.
— Не так быстро, вертушка Кэт!
Катрионе не удалось проскользнуть мимо него к двери. Издав радостное восклицание, Хэмиш сгреб ее в охапку, бесцеремонно повалил на постель и начал расстегивать пуговицы на блузке. Не прошло и двух минут, как девственно белая и ровная поверхность кровати начала походить на изъезженный горнолыжниками склон. Вскоре покрывало было отброшено в сторону вместе со сдержанностью, и вслед за ним на покрытый зеленым ковром пол полетели брюки, рубашки и индейский жилет. Но потом, когда они затихли, прильнув друг к другу в блаженной истоме, Катриона подобрала покрывало и набросила его на их разгоряченные тела.
— Бр-р-р, — поежилась она, вжимаясь в плечо Хэмиша. — Мне следовало включить отопление. Просто обычно мне не приходится раздеваться средь бела дня.
— Рад это слышать, — сказал он, обнимая ее. — У меня тоже нет такой привычки. Однако во всем есть хорошая сторона: мне нравится, как этот холод действует на твои соски.