- Папа, неужели я действительно ничего не могу взять из своих денег?
- К счастью, только проценты с них, моя дорогая.
- Какое идиотство! Но нельзя ли все-таки найти какой-нибудь выход? Ведь, наверно, можно что-нибудь устроить. Я знаю, что я могла бы сейчас купить небольшой выставочный салон за десять тысяч фунтов.
- Небольшой салон, - повторил Джолион, - это, конечно, скромное желание; но твой дедушка предвидел это.
- Я считаю, - воскликнула Джун решительно, - что все эти заботы о деньгах ужасны, когда столько талантов на свете просто погибают из-за того, что они лишены самого необходимого! Я никогда не выйду замуж, и у меня не будет детей; почему не дать мне возможность сделать что-то полезное, вместо того чтобы все это лежало неприкосновенно впредь до того, чего никогда не случится?
- Мы носим имя Форсайтов, моя дорогая, - возразил Джолион тем ироническим тоном, к которому его своенравная дочка до сих пор не могла вполне привыкнуть, - а Форсайты, ты знаешь, это такие люди, которые распоряжаются своим капиталом с тем расчетом, чтобы их внуки, если им пришлось бы умереть раньше своих родителей, вынуждены были составить завещание на свое имущество, которое, однако, переходит в их владение только после смерти их родителей. Тебе это понятно? Ну, и мне тоже нет, но, как бы там ни было, это факт; мы живем по принципу: покуда есть возможность удержать капитал в семье" он не должен из нее уходить; если ты умрешь незамужней, твой капитал перейдет к Джолли и Холли и к их детям если у них будут дети. Разве не приятно сознавать, что чтобы вы ни делали, никто из вас никогда не может обеднеть?
- Но разве я не могу занять денег?
Джолион покачал головой.
- Ты, конечно, можешь снять салон, если на это хватит твоих доходов.
Джун презрительно усмехнулась.
- Да; и останусь после этого без средств и никому уже не смогу помогать.
- Милая моя девочка, - тихо сказал Джолион, - а разве это не одно и то же?
- Нет, - сказала Джун деловито. - Я могу купить салон за десять тысяч; это выходит только четыреста фунтов в год. А платить за аренду мне пришлось бы тысячу в год, и у меня осталось бы тогда всего пятьсот фунтов. Если бы у меня была своя галерея, папа, подумать только, что бы я могла сделать! Я могла бы в один миг создать имя Эрику Коббли и стольким еще другим!
- Имена, достойные существовать, создаются сами, в свое время.
- После смерти человека!
- А знаешь ли ты кого-нибудь из живых, дорогая, кому имя при жизни принесло бы пользу?
- Да, тебе, - сказала Джун, сжав его руку повыше кисти.
Джолион отшатнулся. "Мне? Ах, ну да, она хочет меня о чем-то попросить, - подумал он. - Мы, Форсайты, приступаем к этому каждый по-своему".
Джун пододвинулась к нему поближе и прижалась к его плечу.
- Папа, милый, - сказала она, - ты купи галерею, а я буду выплачивать тебе четыреста фунтов в год. Тогда никому из нас не будет убытка. Кроме того, это прекрасное помещение денег.
Джолион поежился.
- Не кажется ли тебе, - сказал он, - что художнику покупать выставочный салон как-то не совсем удобно? Кроме того, десять тысяч фунтов - это изрядная сумма, а я ведь не коммерсант.
Джун взглянула на него восхищенно-понимающим взглядом.
- Конечно, ты не коммерсант, но ты замечательно деловой человек.
- Конечно, ты не коммерсант, но ты замечательно деловой человек. И я уверена, что мы сможем поставить дело так, что это окупится. А как приятно будет натянуть нос всем этим гнусным торгашам и прочей публике, - и она снова сжала руку отца.
На лице Джолиона изобразилось комическое отчаяние.
- Где же находится эта несравненная галерея? В каком-нибудь роскошном районе, надо полагать?
- Сейчас же за Корк-стрит.
"Ах, - подумал Джолион, - так и знал, что она окажется сейчас же за чем-нибудь. Ну, теперь я могу попросить о том, что мне нужно от нее".
- Хорошо, я подумаю об этом, но только не сейчас. Ты помнишь Ирэн? Я хочу, чтобы ты со мной сейчас поехала к ней. Сомс ее опять преследует. Для нее было бы безопасней, если бы мы могли дать ей где-нибудь приют.
Слово "приют", которое он употребил случайно, оказалось как раз самым подходящим для того, чтобы вызвать сочувствие Джун.
- Ирэн! Я не встречалась с ней с тех пор, как... Ну конечно! Я буду рада помочь ей.
Теперь пришла очередь Джолиона пожать руку Джун с чувством теплого восхищения перед этим пылким великодушным маленьким существом его собственного производства.
- Ирэн гордый человек, - сказал он, искоса поглядывая на Джун, внезапно усомнившись, сумеет ли она проявить достаточно такта. - Ей трудно помочь. С ней нужно обращаться очень бережно. Ну вот мы и приехали. Я ей телеграфировал, чтобы она нас ждала. Пошлем ей наши карточки.
- Я не выношу Сомса, - сказала Джун, выходя из кэба. - Он всегда издевается над всем, что не имеет успеха.
Ирэн находилась в комнате, которая в отеле "Пьемонт" носила название "дамской гостиной".
Джун нельзя было упрекнуть в недостатке морального мужества: она прямо подошла к своей бывшей подруге и поцеловала ее в щеку, и они обе уселись на диван, на котором с самого основания отеля никто никогда не сидел. Джолион заметил, что Ирэн глубоко потрясена этим простым прощением.
- Итак, Сомс опять являлся к вам? - сказал он.
- Он был у меня вчера вечером; он хочет, чтобы я вернулась к нему.
- Но вы, конечно, не вернетесь? - воскликнула Джун.
Ирэн чуть улыбнулась и покачала головой.
- Но его положение ужасно, - прошептала она.
- Он сам виноват, он должен был развестись с вами, когда у него была возможность.
Джолион вспомнил, как в те прежние дни Джун пламенно надеялась, что память ее неверного возлюбленного не будет опозорена разводом.
- Послушаем, что думает делать Ирэн, - сказал он.
Губы Ирэн дрожали, но она сказала спокойно:
- Я предпочла бы дать ему новый повод освободиться от меня.
- Какой ужас! - воскликнула Джун.
- А что же мне делать?
- Ну, об этом, во всяком случае, не стоит и говорить, - сказал Джолион очень спокойным тоном, - sans amour <Без любви (франц.).>.
Ему показалось, что она сейчас заплачет, но она быстро встала и, отвернувшись от них, стояла молча, стараясь овладеть собой.
Джун неожиданно сказала:
- Вот что, я пойду к Сомсу и скажу ему, чтобы он оставил вас в покое. Что ему нужно в его годы?
- Ребенка. В этом нет ничего неестественного.