Михаил перестал улавливать связь в рассказе профессора.
Кажется, тот это заметил и немного успокоился.
— Я полагаю, — продолжил тот, — что мы — человечество — в некотором роде тоже слепая ветвь эволюции, не смотря на многие достижения науки и техники. Когда-то, одна из ветвей отделилась от нашей, либо мы от ее, и каждая пошла своим путем.
— Тогда где же эта ветвь?
— Вот самый главный вопрос!
Гримссон откинулся назад…
Прозвучал сигнал, разрешающий расстегнуть ремни безопасности. Михаил открыл уставшие за день глаза.
Самолет набирал высоту.
13.
Хитроу, как всегда встречал дождем. Впрочем, для Англии это было не удивительным.
Добравшись на поезде до центра Лондона, Михаил пересел на такси и направился к вокзалу Виктория. А оттуда снова поездом, но уже до Гастингса.
Четыре года назад он приобрел там небольшую квартирку. Как истинный конспиратор, ею он пользовался в очень крайних случаях. И надеялся, что об ее существовании ни одна живая душа из соответствующих органов не знает.
Всю дорогу он дремал. В голове изредка мелькала мысль о том, как все же вернуться на «родину» и повидаться с братом.
А повидаться с ним надо было.
Михаил никогда не видел повешенного человека.
Его хватил ступор. Вокруг суетились люди, пытались снять мать и даже оживить. Но даже не профессионалу было видно, что уже поздно.
Через неделю он получил письмо. Судя по штемпелю, его послала мать за несколько дней до своего самоубийства.
«Дорогой мой мальчик!
Меня уже нет на этом свете. Мне не хватило бы сил объясниться сразу, потому я решила написать это письмо.
Прошу тебя не судить меня. Я — слабая женщина, у которой отняли детей. Мне тяжело было бороться с Ними.
Мы совершаем много ошибок в своей жизни. И исправляя их, снова совершаем новые.
Поверь, что я любила и тебя и Андрея очень сильно. Когда мне пришлось стать перед выбором, кого спасти, а кого бросить, я совершила позорный поступок, в котором до сих пор себя упрекаю.
Прости меня, сынок! Прости мою трусость тогда… И мою трусость сейчас.
Я никогда не перестану любить вас обоих!
P.S. Спаси брата, если сможешь».
Горячая слеза медленно потекла по щеке Михаила…
Вагон резко качнуло, и Михаил сквозь туман дремы сообразил, что приехал.
Вставать совсем не хотелось. Хотя вдруг голова резко прояснилась и тело отчего-то задрожало. Испытав еле заметное чувство тревоги, Михаил быстро собрался и вышел из вагона.
До своей квартиры он не доехал какой-то квартал-второй, и, рассчитавшись с водителем, вылез из такси. Заметно потемнело, но теплый свет фонарей радовал глаз.
Уже поравнявшись с магазинчиком, стоящем в десятке метров от дома, он столкнулся нос к носу с подтянутым брюнетом. Тот нес в бумажном пакете какую-то снедь.
«Типичный любитель здоровой пищи», — усмехнулся Михаил, но тут же напрягся.
Его насторожил тот пронзительный взгляд брюнета, какой бывает у человека, неожиданно увидевшего перед собой спокойно гуляющего тигра.
Михаил уже успел пройти несколько метров, а в мозгу уже промчались толпы мыслей.
«Как там говорили в одном фильме, — замедляя ход промурчал себе под нос Михаил: «Славянская у тебя рожа…»
Тренирован брюнет был отлично. Но его, очевидно, сбило с толку неожиданное столкновение с объектом. Михаил, скорее, почувствовал его присутствие за спиной, и, не предпринимая явных попыток к самообороне, вывернулся вправо.
Брюнет бил в голову, но неожиданно для себя промахнулся. Кулак рассек пустоту. Объект оказался вдруг справа, и на следующий выпад, почти незаметно пнул того чуть пониже колена.
Но как им удалось их отследить? Никто ведь…
Михаил выматерился, еще раз удивляясь возможностям спецслужб.
Остановился он в небольшой гостинице. Рассчитавшись наличкой, он зарегистрировался на «левое» имя.
Принимая душ, он медленно раскладывал события по полочкам.
«Как? Как? — Михаил облокотился о стену. — Миллион «как». Как вышли? Как выбраться отсюда? Как попасть к брату?»
Наскоро вытираясь и выходя из ванны, Михаил достал из мини-бара холодное пиво.
«Доигрался, твою мать! — он сделал большой глоток. — А ты вообще, что себе думал? Не найдут!»
Михаил сел на кровать и включил телевизор.
В голове вдруг «лопнули» какие-то струны, другого сравнения на ум не пришло. Стало безумно больно. Неимоверным усилием, Михаил сдержался, чтоб не закричать. Несколько минут он, обливаясь потом, боролся с приступом. Когда боль отступила, Михаил медленно сполз на пол и отключился.
Скорее всего, он минут сорок лежал без сознания, а когда пришел в себя, то чувствовал себя прекрасно отдохнувшим.
«Очевидно, — подумалось ему, — это результат встречи с «воронкой».
И тут же вдруг стало кристально ясно, каким образом можно попасть к брату.
Михаил покосился на «КЛЮЧ». Он ведь не только должен был взламывать «границу», но и локальное пространство.
Он взял лист бумаги и нарисовал на нем две точки на концах противоположных углов.
«Ну и как ты собираешься попасть из точки „А“ в точку „Б“? — тихо спросил он себя. И тут же медленно сложил лист так, что нарисованные точки оказались друг напротив друга. — Теперь расстояние между ними меньше, — пробормотал Михаил себе под нос. Но тут же кисло улыбнулся: — Правда, это только в теории…»
14.
Он нажал кнопку звонка. Какое-то время было тихо и, наконец, дверь открылась
На пороге стояла Маша — жена Андрея. Брови ее быстро потянулись вверх.
— Привет, — улыбнулась она. — Почему не позвонил? Мы бы…
— Не было времени, — улыбнулся в ответ Михаил.
Он прошел следом за Машей в дом.
Болела голова, и Михаил снова вытянул из кармана куртки таблетки «аспирина». Глаза снова застилал этот противный «туман». И еще этот громкий вой. Михаилу показалось, что он опять стоит у гигантской кальдеры, из центра которой на него внимательно смотрит «воронка». Теперь у нее отчетливо просматривались глаза. Бездонные черные точки, мучительно отдающие электрическим зарядом в мозгу.
— Выглядишь ты просто отвратительно, — услышал Михаил голос Маши.
— Да устал от перелетов, — соврал тот.
— Сходи, может, прими ванну.
— Пожалуй, — согласился Михаил, разуваясь.
В ванную он дошел, что говорится, на «автопилоте». Подставив голову под струи холодной воды, он стал медленно отсчитывать от ста. Когда дошел до сорока пяти, боль утихла, а с ними и «огненные ленты» пульсирующие в такт с приступами.
Такое началось вчера вечером. Видно сказывалась общая усталость.
Михаил совершал уже пятую экспедицию в Мир Огня. Если первые четыре носили лишь ознакомительный, разведывательный характер, то в последней пятой он уже получил ряд «затрещин» от представителей иного мира. Не факт, конечно, что мигрень это результат этих самых «затрещин», однако все могло быть. Нервную систему стоило бы проверить.
Особенно Михаила беспокоили приступы панического страха. И голоса в ночных снах.
Он тщательно вытер голову и вышел из ванной.
«А, может, дело и не в «затрещинах» все же, — продолжал размышлять он. — Что если это влияние переходов? Никто ведь этот аспект не изучал».
Да и кому, вообще, его было изучать?
С тех самых пор, как Михаил пустился в самостоятельное плавание, ни на кого, кроме как на себя ему рассчитывать не приходилось.
— Андрей будет позже, — крикнула Маша.
Она была на кухне, что-то готовила. Судя по запахам: весьма вкусное.
Михаил быстро переоделся и пришел к ней.
— Как жизнь? — спросил он, завязывая беседу.
— Замечательно. Грех, как говориться, жаловаться.
Уши Михаила снова заложило «ватой». Сквозь них он вдруг услышал:
— Эй! Живые есть?
Михаил задержал дыхание, напрягая все мышцы тела и стараясь выйти из болезненного состояния.
Через секунду «вата» рассеялась, а с ней и приступы слабости.
— Ага! — пробасил Михаил, выходя вон из кухни.
Андрей сильно изменился.
«И на его физическую форму я когда-то равнялся», — мелькнуло в голове Михаила. И он не преминул заметить: