– Слушай, я ж к тебе по делу!
Но она неожиданно умолкла, и в ее глазах появилось сомнение.
– По какому делу? – уточнила я, желая услышать продолжение.
– Ну, знаешь ли… я тут подумала, что… может, не стоит?
– Ничего не понимаю, – нахмурилась я. – Ты чего мычишь? Хотела мне что-то рассказать? Так говори. Думать будешь после.
– А ты хорошо себя чувствуешь? – продолжала сомневаться Наташка.
– Пока еще вполне сносно. Но если ты не прекратишь обращаться со мной, как с выжившей из ума столетней бабушкой, которая пообещала оставить тебе богатое наследство, то я выставлю тебя вон.
– Ладно, ладно! – примирительно замахала руками Наталья. – Раз уж ты злишься, значит, и в самом деле с тобой все в порядке. Ты слышала, что случилось в театре вчера вечером?
– Насколько я помню, вчера в театре был спектакль, – резонно ответила я, не вполне понимая, куда она клонит.
– А вот и нет. Вчера в театре произошло убийство! – выпалила Наташка, глядя на меня со смешанным чувством превосходства и страха. Откуда взялось второе чувство, я поняла несколько позже, когда получила возможность как следует вникнуть в только что услышанную новость.
– Убийство произошло во время спектакля? – спросила я почти машинально.
– Точно. Пока мы приобщались к мировой культуре, совсем рядом человек испускал дух в ужасных мучениях.
– Кого убили? Опять бизнесмена какого-нибудь? Они в последнее время мрут, как мухи, в самых неподходящих местах.
– Нет, – погрустнела лицом Наталья. – Их-то мне совсем не жалко. Убили молоденькую девочку. Балерину из кордебалета. С утра об этом сообщали по всем местным каналам. Я тебе потому и звонить начала в такую рань, чтобы рассказать. Жуть, правда? Бррр… – Наташка зябко передернула плечами и насупилась.
– Где ее убили? – спросила я, пытаясь ухватить мысль, которая мельтешила у меня в голове, одновременно пугая и притягивая. Мысль оказалась верткой и в руки пока не давалась.
– Точно не скажу, но где-то внутри театра, то ли в душевой, то ли в туалете. Когда по телику шел сюжет, я обратила внимание, что стены в комнате, где обнаружили труп, выложены белым кафелем.
– Подозреваемые есть? Свидетели?
– Нет, кажется. Помещение хотя и служебное, но народу там бродит – тьма.
– И никто ничего не видел, – перебив подругу, подсказал я.
Наташка фыркнула.
– Может, кто чего и видел, – протянула она, – да только ты же не думаешь, что менты станут докладывать журналистам о своих подозрениях? В старые времена мы бы об этом убийстве вообще не узнали, по крайней мере так вот запросто, по телевизору, в качестве дополнения к утреннему кофе. Журналюги теперь так и рыщут повсюду, копаются во всяком дерьме в поисках жареного.
– Есть такое дело. Какой канал ни включи – сплошная чернуха, – подтвердила я отрешенно, продолжая думать о своем. Шустрая мысль успешно спряталась.
– Зря я тебе сказала… – посетовала Наташка, заметив мою рассеянность.
– Брось! – отмахнулась я. – Мне просто немного не по себе. Мы ведь были там, когда… когда ее убивали. И вообще, тебе не кажется, что слишком много убийств от нас поблизости?
– Всего два, – логично возразила Наташка.
– Всего? За всю мою жизнь не случалось ни одного, а тут за какие-то две недели – второй случай. Как будто нас сглазили.
– Да просто совпадение.
– Возможно, но мне все равно тошно. Верно говорят: как встретишь Рождество, так и год проведешь.
– Это про Новый год говорят. Вечно ты все путаешь, – сердито поправила меня Наталья.
– Да? Впрочем, неважно. Не нашего ума дело, верно? – решила я проявить благоразумие и тут же спросила: – Слушай, ты не могла бы мне помочь отчистить пятно?
Наташка скорчила многозначительную рожицу, но от комментариев воздержалась, сползла с табуретки и поплелась следом за мной в прихожую.
– Господи, как ты тут живешь? – вздохнула она, пытаясь пристроиться рядом со мной возле вешалки и не снести при этом крошечный трельяж, стоящий в противоположном углу. Наташка была худой и занимала не слишком много места, просто углы у меня расположены слишком близко друг к другу.
С видом знатока подруга склонилась над испорченным рукавом и поскребла пятно пальцем.
– Кажется, это кровь, – услышала я ее удивленный голос.
Тупо глядя на подругу, я никак не могла взять в толк ее слова. Что-то опять тут было не так. Может быть, смысл слов не соответствовал тону, которым они были сказаны? Наташка, до которой не сразу дошло истинное положение вещей, сообщила про кровь довольно спокойно, хотя и не скрывая удивления, но постепенно ее лицо начало вытягиваться, как будто кто-то потянул снизу за резиночку. Следующий вопрос Наташки заставил меня неприязненно поморщиться.
– Ты правда видела вчера Романа возле театра? – извиняющимся тоном спросила она.
Я кивнула, а подруга продолжила задумчивым голосом:
– Значит, он там был. И произошло убийство. И у тебя кровь на рукаве пальто. Кажется, он схватил тебя за локоть?
Я снова кивнула, уже понимая, куда она клонит.
– Слушай, я тоже схожу с ума, или то, что мне сейчас пришло в голову, правда? – поинтересовалась Наталья напряженно. Судя по выражению ее испуганных глаз, сойти с ума в данном случае было для нее предпочтительнее. Пришлось развеять ее иллюзии. – И чего он к нам привязался, этот маньяк? – недоуменно вскинула она брови.
Наташка хмурилась, но я чувствовала, что за бравадой скрывается сильный испуг.
– Может, в самом деле совпадение? – предположила я, чтобы немного ее успокоить, хотя у самой неприятно дрожали поджилки.
– Ну конечно! – прошипела Наташка, не оценив моего великодушия. – Вот просто шел человек мимо, забрел в первую попавшуюся квартиру, вкусно поел и мило провел время, а потом прикончил совершенно незнакомую тетку. В качестве благодарности за гостеприимство, так сказать.
– Ну, если бы вы запирали дверь в квартиру, то, возможно, ничего бы и не случилось.
Мой упрек прозвучал слишком жестоко. У Наташки жалобно скривились губы.
– Только не реви, – строго предупредила я.
Она в ответ выразительно шмыгнула носом. Неожиданно глаза ее недобро блеснули, она бросилась вон из прихожей и заметалась по комнате. Я с удивлением наблюдала, как она вначале подскочила к окну, потом метнулась к шкафу и опять к окну. Наконец, замерев посреди комнаты, она принялась лихорадочно оглядываться по сторонам, как будто только что потеряла сотню баксов и решила во что бы то ни стало их отыскать.
– Ты что-то ищешь? – спросила я сочувственно.
– Где этот чертов телефон?! – рявкнула в ответ Наталья.
– Вон там, под журналом на тумбочке. А зачем он тебе так срочно?
– Звонить. В милицию. Немедленно. Мы должны им рассказать о том, что случилось.
– А зачем? Думаешь, что Роман все еще бродит вокруг театра? – вяло поинтересовалась я, не разделяя ее энтузиазма. – Он же не дурак, в самом деле.
– Дурак или нет, а им нужно знать, что он имеет к убийству балерины самое прямое отношение. Ты будешь свидетелем.
– Вряд ли им это поможет, – протянула я с большим сомнением. – Помнится, они уже пытались его ловить после убийства твоей сестры. Не думаю, что в данном случае им повезет больше.
– Их везение меня не интересует, пусть делом занимаются. А тут – именно их дело! – отрезала разбушевавшаяся Наташка. – Я им сейчас такое устрою, что мало не покажется!
– Да зачем?
– А что, прикажешь ждать, когда у него дойдут руки до меня или до тебя, да?
– Ну, может, и не дойдут, – пожала я плечами, но мое заявление прозвучало, как видно, неубедительно.
Бесцеремонно сошвырнув с тумбочки журнал, Наталья сдернула трубку и нацелилась пальцем в нужную цифру. Пластмассовый диск, тренькая, повернулся вокруг своей оси, но я, подскочив к Наташке, быстро нажала на рычажки.
Наталья утробно зарычала и попыталась сбросить мою руку.
– Не надо никуда звонить, – устало сказала я, – все равно бесполезно.
– Как это бесполезно? – возмутилась Наташка моей несознательности.
– Потому что ничего нового о преступнике твой звонок не сообщит. Кто он, откуда? Где работает? Почему убивает? Ты можешь ответить на эти вопросы?
Наташка лишь возмущенно передернула плечами.
– Вот видишь? Позвонишь – и создашь нам дополнительные неприятности, а пользы – ноль.
– Какие еще неприятности? – насторожилась Наташка.
– Обыкновенные. Начнут задавать кучу вопросов, на которые у тебя нет ответов, копаться в нашем окружении. В результате станут опрашивать даже тех, с кем ты не поделила в детском садике погремушку. В итоге знакомые начнут перемывать тебе косточки с удвоенной силой, выдумывая причину, по которой тобой интересуется милиция.
– А почему ты говоришь только обо мне?
– Потому, что я в этом участвовать не собираюсь. Никакой милиции!
– Уверена, что это правильное решение?
– Абсолютно.
– И что же ты собираешься делать? Сидеть и ждать, когда наступит твоя очередь стать жертвой маньяка?
– Не факт, что он вообще до меня доберется. Не вижу мотива. Насколько мне известно, врагов у меня нет. – Я запнулась, некстати припомнив кавказца из автомобильного салона, но тут же решила, что это было бы слишком. Хотя горцы, насколько я знаю, весьма обидчивы и очень мстительны… – В общем, я не знаю, кто мог бы желать моей смерти настолько сильно, чтобы открыть настоящую охоту. Если бы Роман хотел убить именно меня, то мог бы еще у тебя в доме.
– Только этого мне не хватало… – проворчала Наталья. – Типун тебе на язык.
Я усмехнулась.
– Хотя никто не мешает нам попытаться разгадать загадку самостоятельно, – сообщила я как бы между прочим, исподтишка следя за Наташкиной реакцией.
Когда до нее дошел смысл моих слов, она неестественно рассмеялась и спросила с интересом:
– Ты спятила?
– Вроде бы нет, а что?
– Да нет, я так, просто интересуюсь, – хмыкнула подруга. Потом вдруг неожиданно ухватила меня за руку, волоком протащила через всю комнату и остановилась перед зеркальной дверцей моего шифоньера. – Вот, полюбуйся! – Она ткнула пальцем в стекло.
Я даже головы не повернула, не ожидая увидеть в зеркале ничего интересного.
– Смотри, смотри! – настаивала Наталья. – Может, поумнеешь.
– Чего ты добиваешься? – возмутилась я.
– Хочу, чтобы ты полюбовалась на себя в зеркало, сыщица! – презрительно отозвалась подруга. – Может, это заставит тебя взглянуть на вещи реально.
Приходилось признать, что в чем-то подруга права. Мелковата я, чтобы играть в частного детектива. Но сдаваться мне не хотелось.
– При чем тут рост? – проворчала я, нахмурившись. – Главное, чтобы голова варила.
– Главное, чтобы голова оставалась на плечах, – передразнила меня Наташка, – а не валялась в придорожной канаве.
– Почему сразу в канаве? – обиделась я, но внутри что-то неприятно сжалось.
– В канаве! Именно в канаве окажется твоя глупая башка, если ты немедленно не выкинешь из нее весь этот бред! – провозгласила Наталья, чувствуя, что ее слова производят на меня впечатление.
Но мне идея заняться частным расследованием не казалась такой уж бредовой. Гораздо страшнее было сидеть, затаившись в ожидании очередного «совпадения». Заметив, что я замолчала, Наташка немного расслабилась, и я немедленно высвободилась из ее цепких пальцев, благоразумно отбежав подальше от зеркала.