– Как это?
– Очень просто. По слухам, адепты ордена тамплиеров разгадали тайну бессмертия. Эту гипотезу впервые высказал Ингрэм, известный исследователь, в 1942 году. Он назвал эту способность развоплощением, то есть переходом из физического тела в астральное. Никто даже приблизительно не знает, как это происходит, но самим тамплиерам это было известно: они могли мгновенно перемещаться в любой уголок Земли, продлевать жизнь на сотни лет… Этим-то фактом и заинтересовался жаждущий бессмертия Беранже Сонье.
– Вот дурак-то, – хмыкнула Ритка. – Это же все сказки!
– Он так не думал. Возможно, его вдохновляли такие личности, как Вечный Жид или Калиостро. Существует масса письменных свидетельств на протяжении веков, что они были живы, хотя и носили другие имена. Так или иначе, Сонье принялся штудировать тайные учения древних адептов. Они гласили, что вселенная была сотворена богом зла, а вовсе не Богом творцом, отцом Иисуса Христа, как мы привыкли считать. Похоже, Сонье преуспел в своих учениях и постиг тайну бессмертия.
– Это что же получается, Сонье может оказаться среди нас? – поежилась Ритка.
– Не думаю, – возразил профессор, не сообразив, что Ритка ломает комедию. Она не верила в подобные вещи. – Во-первых, это только легенда. А во-вторых, не все рыцари ордена сгорели на костре, ведь кто-то из них вывез сокровища. Их потомки и поныне хранят тайну и оберегают ее, а значит, они не могли допустить, чтобы в нее проник посторонний.
– Вы имеете в виду Сонье? – спросила я. – То есть тайные хранители, разгадав его секрет, воспрепятствовали завершению эксперимента?
– Возможно. Если допустить, что эксперимент вообще проводился. Это опасная затея для кого бы то ни было, ибо техника развоплощения открывает перед человеком два пути – путь добра и путь зла, ведь астрал поделен между этими извечными противниками. Боюсь, что Сонье, ослепленный блеском золота, к добру отнюдь не стремился…
– Вы правы, профессор, – согласно кивнула я. – Мне пришел на ум один пример долгожительства, и он мне совсем не нравится. Я воспринимаю личности графа Калиостро, и тем более Вечного Жида, скорее как вымышленные персонажи, но существует более реальный пример…
– Вы говорите о Дракуле? – догадался профессор.
– Точно, – кивнула я. – Он существовал на самом деле, хотя, возможно, и не был вампиром, как принято считать, но тем не менее…
– Тоня, ты совсем спятила! – возмущенно воскликнула Ритка. – Какие вампиры, какой Дракула, мы в двадцать первом веке! А, кстати, где похоронен Сонье? – без перехода спросила она.
– На кладбище возле церкви, – машинально ответила я, продолжая думать о своем.
– Да? А кто же тогда лежит в том безымянном гробу в часовне виллы Тонье?
Лучше бы она этого не говорила. После этих слов все мои прежние страхи и сомнения вернулись. Заметив, что я побледнела, но не зная об истинной причине моего страха, профессор поспешил меня подбодрить:
– Не думаю, что техника развоплощения рыцарей древнего ордена и вампиризм – одно и то же. Хотя и в том, и в другом мало приятного. Человеческая кровь как источник вечной жизни имеет другую природу. А поскольку на сегодняшний день не существует реального подтверждения ни того ни другого, то не стоит и волноваться. Я, знаете ли, привык доверять только неопровержимым фактам.
– Вы хотите сказать, что фактов, подтверждающих успешное применение бывшим кюре техники развоплощения, не существует? – с надеждой спросила я.
– Конечно, нет! – воскликнул профессор. – Хотя…
– Что еще? – упавшим голосом прошептала я.
– После смерти Беранже Сонье…
– Так он все-таки умер! – возликовала Ритка.
– Разумеется. Так вот, после его смерти на деревню обрушилась эпидемия необъяснимых смертей, которая затем внезапно прекратилась.
Я подумала о двух смертных случаях, произошедших в деревне за последние несколько дней, и о необъяснимой смерти киллера.
– А почему смерти были необъяснимы? – поинтересовалась Ритка.
– Все умершие были абсолютно здоровы и молоды. Врачи так и не смогли установить причину их смерти, кроме разве что странным образом побелевшей кожи и внутренних кровоизлияний, попросту говоря, синяков на теле. Но во всех случаях было доказано, что погибшие не подвергались побоям и истязаниям. В момент смерти они были в хорошо защищенных помещениях, куда не могли проникнуть посторонние, рядом находились их близкие. Так что происхождение синяков совершенно непонятно, получается, что они возникли сами по себе и стали причиной смерти.
– Синяки имели продолговатую форму? – спросила я.
– Верно, как вы догадались? – удивился профессор.
Ритка, воспользовавшись каким-то надуманным предлогом, вытащила меня в коридор.
– Значит, так: или он чокнутый, или хочет нас запугать, чтобы отвлечь от поисков сокровищ, – горячо зашептала она, косясь на плотно закрытую дверь.
В первом я сомневалась, со вторым была категорически не согласна. Сумасшедший? Может быть, но только не подлец. Поэтому я сказала:
– Оставь профессора в покое. Он ученый, и его интересует исключительно история. Так что успокойся.
– Наивная. Я же вижу, что он нарочно рассказывает эти байки, чтобы мы струсили и оставили сокровища в покое.
Минут десять мы препирались, шипя друг на друга, как две рассерженные змеи, а когда, так и не придя к единому мнению, вернулись в комнату, то застали профессора и Марка оживленно беседующими о французской живописи. Судя по выражению лица последнего, профессор прекрасно ориентировался в этом вопросе.
– Мне пора прощаться, – увидев нас, сказал профессор. – Я и так отнял у вас много времени. Приятно было познакомиться.
Он поднялся. Мы поблагодарили его за интересный рассказ и попрощались. Уходя, профессор с невольным сожалением оглянулся на рукопись и я, сама того не ожидая, предложила:
– Михаил Семенович, если хотите, можете забрать рукопись на время. Вдруг обнаружите еще что-то, что мы упустили?
Профессор просиял и принялся горячо благодарить меня, а я старалась встать таким образом, чтобы заслонить собой Ритку, лицо которой исказилось от едва сдерживаемой злости.
Глава 21
Следующие два дня прошли относительно спокойно. Ритка угомонилась и постепенно прекратила отпускать язвительные шпильки в мой адрес. Этому способствовал тот факт, что почти все свое время она проводила с Марком, который писал ее портрет в безуспешной попытке завоевать ее благосклонность. Увы, сердце моей неугомонной подруги целиком и полностью принадлежало ветреному блондину. Но ни он, ни его друг не давали о себе знать, очевидно поглощенные ремонтом и очаровательными гостьями.
Предоставленная самой себе, я часто думала о том, что случилось с нами в этой маленькой французской деревушке, полной тайн. Мне очень хотелось разгадать хотя бы некоторые из них, но рассказ профессора Тапельзона напугал меня гораздо больше, чем мне бы хотелось.
О странном преступлении, произошедшем возле башни Магдалины, в газеты не просочилось ни слова, хотя мы добросовестно штудировали всю местную прессу. Очевидно, местные власти сочли за лучшее не беспокоить жителей деревни лишними подробностями, чтобы не плодить очередные слухи, которых и так было в избытке.
Я валялась на кровати с книжкой, так как на улице стояла неимоверная жара и мне было просто лень покидать приятную прохладу нашей уютной комнаты. Неожиданно дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела Ритка. Мне хватило одного взгляда, чтобы догадаться – произошло что-то из рук вон выходящее.
– Что на этот раз? – лениво спросила я, переворачиваясь на спину и откладывая книгу в сторону.
– Ты просто не представляешь, что произошло!
– Надеюсь, ты меня просветишь.
– Догадайся, где сейчас мой бывший шеф? – продолжала она, не обращая внимания на мои насмешки.
– Ты имеешь в виду Чухутина? – уточнила я.
– Не притворяйся! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду именно его.
– И где же он? Надеюсь, что не во дворе нашего дома.
Прежде чем ответить, Ритка выдержала внушительную паузу и только потом выдохнула:
– Он – в психушке!
– Это шутка! – подскочила я на кровати, отдавая себе отчет, что на такие шутки не способна даже Ритка.
– Никаких шуток. Поднимай свою тощую попку с кровати – мы немедленно едем в одно место.
– В какое еще место?
– Собирайся. По дороге расскажу. Да, и накинь что-нибудь. На воде прохладно.
– На какой воде?! – вытаращила я глаза. – Я с места не сойду, пока ты не объяснишь, куда собралась. И на чем, – добавила я язвительно.
– Господи! Какая же ты зануда! – всплеснула руками Ритка. – Там человек ждет, а ты пристала как репей: объясни да объясни.
– Какой еще человек? – устало спросила я.
– Артур, кто же еще! Он – единственный, у кого есть машина и деньги, чтобы нанять катер, – удивленная моей бестолковостью, пояснила Ритка.
– Ради всего святого, этот-то откуда взялся?
– Не смотри на меня так, я в замок не ходила. Просто он встретился мне по дороге, когда я бежала к тебе, чтобы сообщить потрясающую новость. Ну и… ну, в общем, я ему все рассказала, и он предложил помочь.
– Что ты ему рассказала?! – не веря своим ушам, рявкнула я. Не хватало еще, чтобы Артур и его компания раззвонили по всей деревне, что мы ищем сокровища и воруем рукописи с места убийства.
– Успокойся, только то, что ему следовало знать. Разумеется, про трупы и кражу я умолчала.
Поднявшись, я подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок волосы. На мне были джинсы и хлопчатобумажная белая рубашка, и я не собиралась переодеваться ради какого-то Артура.
– Ты что, собираешься идти в этом? – не поверила Ритка.
– А что? – спросила я. Ритка не нашлась, что возразить, и я направилась к двери.
Возле калитки действительно сидел Артур в своем шикарном автомобиле.
– Привет, – улыбнулся он мне. – Прекрасно выглядишь.
Я залилась краской. Похоже, он надо мной издевается.
– Куда мы едем? – спросила я более резко, чем собиралась.
Артур удивленно посмотрел сначала на меня, потом на Ритку.
– На остров Шанжене, – ответил он. – Разве ты не знала?
– Немедленно объясни, что это за остров и что все это значит, – требовательно повернулась я к Ритке.
Артур, усмехнувшись, взялся за руль, и машина плавно тронулась с места.
– Ну! – поторопила я Ритку.
– И нечего так кричать, – обиделась та. – Я же сказала, что все объясню. Мы едем на остров Шанжене, где Чухутин купил себе дом. Дом, который принадлежал Сонье и был построен по его распоряжению.
– У Сонье был еще один дом? – удивилась я.
– А я тебе о чем толкую? Чухутин рассуждал примерно так: раз оба дома принадлежат бывшему кюре, то совсем необязательно, что он спрятал рукописи на вилле Тонье. Гораздо логичнее предположить, что он выбрал более труднодоступное место – тот самый остров.
– Вот почему он оставил нас в покое! Рассчитывал отыскать рукописи на острове!
– Ага. Но вместо этого сошел с ума и теперь отдыхает в тихом месте.
– Удивительно, что оба дома были выставлены на продажу. Что случилось с предыдущими владельцами острова? Ведь жил же там кто-то после смерти Сонье?