Сандра примолкла. Глянув на Аню исподлобья, она сказала недовольным тоном:
– Я начинаю сомневаться, что правильно поступила, наняв тебя. У тебя слишком буйная фантазия. Ладно, пойдем отсюда. Я обещала тебе кое-что показать. Теперь самое время.
Они расположились в гостиной. Сандра позвонила и велела вошедшей женщине принести кофе. Когда они снова остались одни, Сандра запустила пальцы в вырез своего вечернего платья и извлекла оттуда смятый листок бумаги.
– Вот, полюбуйся, – сказала она, протягивая бумажку Ане. – Надеюсь, это развеет все твои сомнения.
Анна не стала задавать лишних вопросов, она просто взяла листок, развернула его и принялась медленно читать, с трудом разбирая малопонятный, какой-то корявый почерк. По мере того, как до нее доходил смысл прочитанного, ее брови ползли вверх, на лице появилось выражение полного недоумения.
«Александр Федорович, – прочла она, – вы отказались говорить со мной, и я решила сообщить вам о своем решении в письме. Я не виню вас за то, что вы воспользовались моей неопытностью и в результате я оказалась на сносях. Но вы заставили меня сделать аборт, и врач сказала, что у меня теперь никогда не будет детей. Я собираюсь рассказать Сандре о том, как вы поступили со мной. Уверена, когда она узнает всю правду, вы потеряете ее навсегда, так же как я навсегда потеряла возможность стать матерью».
Подписи не было.
Анна взглянула на Сандру, сидевшую с каменным лицом, и спросила:
– Где ты это взяла?
– Не я. Милиция. Они нашли записку в кармане пиджака Александра, когда осматривали тело, а потом отдали мне. Теперь ты убедилась, что у Барскова была причина покончить с собой? Он обрюхатил какую-то бабу, и та грозилась прийти ко мне, чтобы восстановить справедливость. По крайней мере, милиция, ознакомившись с этим шедевром эпистолярного жанра, сочла его достаточным поводом для самоубийства.
Анна осторожно положила записку на край стола и откинулась на спинку кресла. Вместо того чтобы окончательно поверить в самоубийство Барскова, она почувствовала еще большую неуверенность. Очень уж сомнительно, чтобы такой человек, как Александр Федорович, запаниковал из-за глупых угроз истеричной женщины. Сейчас не девятнадцатый век, и даже не доперестроечные времена, когда за подобные шалости могли выпереть из партии или еще чего похуже. Что же касается страха потерять Сандру, то это и вовсе полная ерунда. Насколько поняла Анна, в последнее время Сандра была для Барскова чем-то вроде антикварной мебели – и выбросить жалко, и пыль стирать лень. Нет. Что-то здесь не вяжется.
Ее мысли прервала появившаяся горничная, которая принесла кофе. Осторожно ступая, она приблизилась и нагнулась над низким столиком, собираясь поставить поднос, уставленный чашечками и тарелочками с печеньем. Вдруг ее взгляд случайно упал за листок, лежащий на краю стола. Женщина вскрикнула, пошатнулась, поднос выскользнул у нее из рук, и она шлепнулась на пол без сознания.
Сандра, на которую вдобавок ко всему пролилось содержимое горячего кофейника, с визгом вскочила на ноги, ругаясь, как последний сапожник. Анна тоже вскочила и бросилась к лежащей на полу горничной.
– Черт, что происходит? Эта дура обварила меня кипятком! – визжала Сандра, пытаясь с помощью салфетки стряхнуть с голых коленок горячую коричневую жижу. – А ну, живо поднимайся! Немедленно убери этот свинарник! – бушевала она, нимало не заботясь тем фактом, что лежащая в глубоком обмороке горничная при всем желании не могла ей ответить.
На вопли Сандры сбежались все, кто оказался поблизости: Фрэнк, еще одна горничная, Герман и даже мужик в спецовке, забредший в дом по какой-то надобности. Все они таращили глаза на распростертое тело. Аня прекрасно понимала, что причиной обморока девушки стала записка, и не хотела, чтобы в момент, когда та очнется, вокруг были лишние глаза и уши. Поэтому она встала и произнесла тоном, не терпящим возражений:
– Все нормально. Сандра обожглась, а у горничной легкий обморок. Принесите нашатырь, если он есть, и оставьте нас.
Как ни странно, ее послушались все, даже Герман. Один за другим все покинули комнату. Потом Фрэнк вернулся и передал Анне пузырек с нашатырным спиртом. К этому моменту она успела спрятать злополучную записку в карман, но не могла поручиться за то, что кто-нибудь не успел заметить ее на столе.
Сандра перестала вопить. О ее возмущении говорила только недовольная гримаска на холеном лице.
Аня поднесла вонючую бутылочку к носу горничной, та отдернула голову и открыла глаза, глядя вокруг с недоумением.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Анна.
– Голова болит, – пробормотала девушка, ощупывая рукой затылок. Потом ее лицо внезапно посерело, и она спросила, затравленно глядя на Сандру: – Где она?
– Вы имеете в виду записку? – уточнила Аня.
Девушка едва заметно кивнула и разрыдалась.
Глава 21
Постепенно рыдания перешли в тихие всхлипывания.
– Возьмите это, – Анна подала горничной чистую салфетку. Та послушно принялась промокать мокрые щеки, старательно отводя глаза в сторону.
На вид девушке было не больше двадцати, ну, может быть, двадцать два. Она не была красавицей, хотя некоторым нравятся такие вот сочные пышечки с тугими румяными щеками. Правда, Анна сомневалась, что Барсков мог польститься на эту простушку, имея в своем распоряжении такую красавицу, как Сандра.
Кстати, Сандра, до которой, видимо, начал доходить смысл происходящего, смотрела на свою же собственную горничную во все глаза. Во взгляде, устремленном на съежившуюся фигурку девушки, скорее читалось любопытство, чем раздражение. По крайней мере, пролитый кофе разозлил ее гораздо сильнее, чем вероятность того, что эта дурочка скрашивала досуг ее мужа. В конце концов Сандра не вытерпела и спросила напрямик:
– Это ты написала записку?
Девушка вздрогнула, как будто ее ударили, но, сделав над собой невероятное усилие, кивнула.
– Ну и дрянь! – воскликнула Сандра. – Трахалась с моим мужем у меня под носом!
«Уж чья бы корова мычала…» – подумала Анна, бросая на Сандру укоризненный взгляд. Та нисколько не смутилась и продолжала сверлить несчастную взглядом.
– Я не виновата! – взмолилась девушка. – Я думала, никто не узнает. Не понимаю, откуда вдруг взялась моя записка.
– Ну ни фига себе! – рявкнула Сандра. – Из-за твоих фокусов мой муж пустил себе пулю в лоб.
– Нет! Это неправда! Этого не может быть! – запричитала девушка. Из ее глаз снова потекли слезы.
– Успокойся, – попросила Аня, поглаживая ее по вздрагивающим плечам. – А ты, пожалуйста, сбавь обороты. Хочешь, чтобы она снова хлопнулась в обморок?
Сандра фыркнула и демонстративно отвернулась.
– Почему ты думаешь, что твоя записка не могла послужить причиной того, что Александр Федорович застрелился? – спросила Аня, глядя на девушку с нескрываемым сочувствием.
– Потому, что это было давно.
– Что ты имеешь в виду? Что было давно? Ваши отношения? Или записка?
– Все.
– И насколько давно?
– Шесть лет назад.
Сандра, позабыв свой гонор, повернулась, раскрыв рот от удивления. Анна тоже пребывала в некоторой прострации.
– Ты ничего не путаешь? Сколько же тебе тогда было?
– Пятнадцать, – прошелестел едва слышный голосок.
– Мать твою! – выдохнула Сандра. – Это же было как раз накануне нашей свадьбы!
Девушка кивнула, подтверждая ее слова.
– Значит, ты собиралась рассказать обо всем Сандре в то время, когда она была еще невестой Барскова?
Девушка снова кивнула.
– Почему же ты не сделала этого?
– Он попросил меня об этом. Сказал, выбирай: или получаешь большую сумму и остаешься работать в доме, или делаешь по-своему, но вылетаешь отсюда на все четыре стороны. Понимаете, я не хотела его шантажировать. Просто мне было так страшно, что я никогда не смогу родить ребеночка. Мне казалось, что никто больше не захочет на мне жениться, если узнает, что я бесплодная. – Девушка снова заплакала, на этот раз она тоненько поскуливала, как маленькая побитая собачка.
Анна попыталась успокоить ее и отправила в свою комнату, потребовав у Сандры обещания, что девчонка не вылетит с работы за давнюю провинность. Стиснув зубы, Сандра дала обещание.
Они снова остались одни.
– Ну, что думаешь? – поинтересовалась Аня. – Веселенькая получается история?
– Ага, прямо цирк, – оскалилась Сандра. – Кто же подсунул записку в карман Александру? И, главное, зачем? И так ведь ясно – самоубийство.
– Очень сомневаюсь, что это так, – покачала головой Анна. – А записку подбросили от излишнего усердия. Надеялись, что ты, получив ее от ментов, не захочешь делиться своим позором с общественностью и уничтожишь улику. Ума не приложу, как удалось имитировать самоубийство? Ведь не придерешься! Сам вошел, сам заперся, все при свидетелях. Ладно. У меня сегодня голова раскалывается. Наверное, простыла, когда шлепала пешком по дороге. Завтра, надеюсь, что-нибудь соображу.
– Завтра утром придет нотариус. Читать завещание, – сообщила Сандра. – Хочешь поприсутствовать?
– Разумеется. Тебе известно, кому он оставил свое состояние?
– Нет. Никто не знал, можешь мне поверить. Так что завтра нас всех ожидает большой сюрприз!
* * *
За всю свою жизнь Анне до сих пор так и не представился случай присутствовать при чтении завещания. Среди ее знакомых не было никого, кто был бы настолько богат, чтобы потребовалось составлять подобный документ. Хотя, строго говоря, завещать можно и старую кофеварку. Что поделать, не приучены мы к этим формальностям, вот и брачные контракты, к примеру, не прижились в отечественном климате.
Утром Анну разбудила незнакомая горничная.
– А что с Машей? – спросила она молчаливую девушку, расставляющую на столике завтрак.
– Ее уволили вчера за разбитый сервиз.
«Надо же. Бедная девочка, – подумала Анна. – Потерять хорошее место из-за нескольких разбитых тарелок».
Анне действительно было жаль, что она больше не встретится с Машей. Девушка ей нравилась. Но скоро мысли о ней сменились размышлениями по поводу предстоящей церемонии.
Содержание завещания, казалось Ане, может пролить свет на многое. Те, кто наследует основную часть немалого капитала, автоматически становятся заинтересованными в смерти Барскова. Все-таки деньги – это главный мотив, из-за которого совершаются преступления. Правда, Сандра вчера заикнулась о том, что Барсков строго хранил тайну своей последней воли. Ну да кто ищет, тот всегда найдет. Тайна, известная двоим, – уже не тайна. Кроме самого Барскова, с содержанием завещания был знаком нотариус, а это уже двое.
Одним словом, в комнату, где должно было состояться знаменательное событие, Аня вошла не без душевного трепета. Она отметила, что все присутствующие, включая слуг, охвачены похожими чувствами. Настороженное ожидание читалось на всех лицах без исключения.
Последней вошла Сандра. Она оделась соответственно случаю, в черное платье, но, на взгляд Анны, немного перестаралась. Платье могло быть и поскромнее, в этом же она скорее напоминала какую-то неведомую черную птицу: шуршащая по полу тафта, расшитый сверкающим бисером лиф и подол, у плеч – воздушные волны шифона. Вдобавок еще черные перчатки до локтя и цветы в волосах, тоже, естественно, черные.
Сандра, не обращая внимания на любопытные и осуждающие взгляды, гордо проследовала к своему месту в первом ряду и уселась на стул, держа спину идеально прямо.