– Он подлинный? Не может быть.
– Как видите, может, – спокойно сказала Анна, протягивая руку за украшением. Клонов, точно загипнотизированный, вернул ей перстень. Лицо его вытянулось, выражая крайнюю степень удивления.
– Мне кажется, этот перстень довольно популярен. У Сандры был точно такой же.
От этих слов Клонов точно очнулся.
– Да-да, бедная Сандра, – пробормотал он.
Анна вспомнила искаженное предсмертной мукой лицо красавицы и содрогнулась.
– Мне тоже жаль их обоих, – слегка дрожащим голосом сказала она. – Сандра была еще так молода…
– Она была идиоткой! – неожиданно взорвался Герман. – Жила как мотылек, в башке – мякина. Даже завещания не оставила, дурочка. Собиралась жить вечно.
– Что ты возмущаешься? – мягко упрекнула его Аня. – Кому может прийти в голову, что завтра ты можешь умереть. Тем более ей было всего двадцать с небольшим.
– Простите за нескромный вопрос, – неожиданно встрял Оскар Егорович, – но кому теперь достанется ее часть наследства?
Он повернулся к Герману, ожидая ответа.
– Ну, не знаю, – растерянно пробормотал тот, – она еще не вступила в права наследства и формально капитал все еще принадлежит моему отцу. Поскольку он не оставил других распоряжений, то ее часть, вероятно, отойдет ближайшим родственникам отца, а это я, больше никого не осталось…
– Ошибаетесь, молодой человек, – раздалось от двери. Три человека одновременно повернулись в ту сторону и недоуменно уставились на невесть откуда взявшегося Фрэнка, который стоял, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки – поза, просто невероятная для вышколенного слуги.
– Ошибаетесь, – повторил он. – У вашего отца остались родственники. Его старший брат.
– Что за чушь? – дернулся Герман. – Он погиб. И вы отлично это знаете.
– Вы снова ошиблись. Я действительно знаю это точно, потому что я и есть Михаил Федорович Барсков, родной брат вашего отца…
Глава 24
– Вы спятили? – прошипел Герман, бледнея. – Да как вы смеете!
– Успокойся, Герман, – остановила Аня его, готового уже броситься на самозванца с кулаками. – Пусть объяснит. – Она снова повернулась к Фрэнку. – У вас есть доказательства?
– Разумеется. Доказать, кто я на самом деле, вовсе не так уж сложно.
– Но почему же вы молчали? Как могло случиться, что вы столько лет довольствовались ролью слуги, зная, что на самом деле состояние родителей принадлежит вам? – не переставала удивляться Анна.
– В действительности я совсем недавно узнал о том, кем являюсь на самом деле. Слушайте.
Михаил с самого детства был любимчиком отца, его наследником. Оба брата росли, казалось бы, в одинаковых условиях, у них были одни и те же игрушки, одинаково удобные спальни, лучшие преподаватели, но все же существовало различие. Михаилу после смерти отца надлежало стать богатым человеком, тогда как судьба младшего, Александра, была более чем неопределенной.
Кроме того, Миша явно проявлял больше сообразительности и усердия в учебе. В отличие от легко возбудимого, романтически настроенного мечтателя Саши, Михаил вел себя безукоризненно, был прекрасно воспитан и отличался логическим складом ума.
Нельзя сказать, что разница в положении сказывалась на отношении братьев друг к другу. Они не то чтобы были особенно близки, но и не ссорились. Они соблюдали полный нейтралитет.
Когда братья стали старше, Саше открылась неприятная истина – он обречен всю жизнь провести на вторых ролях. Ему придется здорово поднапрячься, чтобы обеспечить себе более-менее достойное существование. В то время как старшему все доставалось на блюдечке с голубой каемочкой просто потому, что ему посчастливилось родиться на год раньше. Ребенку трудно пережить подобную несправедливость. Саша не стал исключением. Его характер окончательно испортился. Он стал резким, капризным и драчливым.
Когда отца посетила мысль отправить младшего сына в Россию, тот поначалу взбунтовался, но, подумав хорошенько, смирился с волей родителей. В конце концов, думал он, лучше оказаться вдали от семьи, чем видеть, как брат наслаждается своим положением наследника.
Россия оказалась не такой страшной, как рисовалось Саше, более того, в привилегированном заведении, куда устроил его заботливый отец, к юноше относились с большой предупредительностью. Дело было, конечно, не в его личных достоинствах, просто сумма, которую щедро выплачивал отец на содержание сына, оказалась настолько значительной, что преподаватели отрабатывали свой гонорар.
В таких условиях, лишенный постоянной бесперспективной конкуренции со старшим братом, Александр неожиданно изменился. Он стал уверенным в себе, у него неожиданно обнаружились большие коммерческие способности и деловая хватка.
Большие успехи младшего сына не могли не обратить на себя внимание отца. Он решил сделать ему сюрприз и сообщил, что всей семьей они едут в Россию. На самом деле у него была и другая цель. Законы наследования несколько изменились, и отец стал подумывать о том, чтобы разделить состояние поровну между сыновьями. Но Александр, конечно, понятия не имел, что отец решил устроить ему смотрины. К тому же в то время он уже не так нуждался в деньгах и был весьма обеспеченным человеком, хотя его состояние и не шло ни в какое сравнение с богатством семьи.
В пути произошла ужасная катастрофа. Корабль затонул, помощь пришла слишком поздно, спасти удалось немногих. Но Михаилу повезло. Он выжил, хотя и получил тяжелую травму головы, в результате чего потерял память на долгие годы.
Александр не мог не узнать брата, но тут в его голове зародился дьявольский план, должно быть, всплыли все те обиды и унижения, которые он пережил в детстве, получая жалкие крохи от того, что доставалось старшему брату. И тогда он, срочно вызванный к месту катастрофы, опознает брата как… слугу Фрэнка. Опровергнуть его слова было некому, у Фрэнка, который был старше Михаила всего на четыре года, не было родственников, отец и мать братьев утонули, Михаил абсолютно ничего не помнил о себе. Таким образом он стал слугой своего младшего брата. Впрочем, как уже говорилось, много лет он понятия не имел, кто он на самом деле.
Но судьба – странная штука. Заставив Александра Барскова поверить, что его обман полностью удался, она решила немного позабавиться: к Михаилу начала возвращаться память! Постепенно, очень медленно, но он начал вспоминать родителей, детство, затем вспомнил саму катастрофу и наконец с ужасом понял, что полжизни провел в чужой шкуре, на побегушках у родного брата.
Поначалу он растерялся, потом ему захотелось бросить брату в лицо страшное обвинение, но он скоро понял, что таким образом ничего не добьется. Его слово ничего не значит. Взбесившийся слуга, переживший тяжелую черепно-мозговую травму… Нет, без доказательств он добьется только одного – братец засадит его в сумасшедший дом, чтобы навсегда заткнуть рот.
И он начал искать доказательства, собирать документы, свидетельствующие о его происхождении. На это ушел не один год. В конце концов он получил в свои руки неопровержимые доказательства и со дня на день собирался предъявить их вероломному брату, но тот внезапно покончил с собой.
– Врешь, это ты убил моего отца! Ты должен был ненавидеть его за то, что он сделал! – выкрикнул Герман.
Фрэнк, то есть Михаил Федорович, даже не пошевелился.
– Я его не убивал.
– Погодите, но ведь Александр Федорович покончил с собой! – раздался голос Клонова. – При чем здесь убийство?
– Вот и нет! – в запальчивости заявил Герман, не обращая внимания на предостерегающие знаки Анны. – Его убили в оранжерее, а самоубийство инсценировали!
– Невероятно! – воскликнул Клонов.
– Как бы то ни было, не надо забывать, что я здесь вообще отсутствовал, когда все произошло, – напомнил Михаил Федорович.
Герман нахмурился, не зная, что возразить.
– Кроме того, – продолжал бывший слуга, – смерть брата была мне просто невыгодна. О завещании я понятия не имел. Александр написал его спонтанно, после вашей ссоры. А половину состояния я получил бы в любом случае. Бумаги, которые я собрал, однозначно доказывают наше родство, мне достаточно было просто обратиться в суд или, чтобы избежать громкого скандала, уладить с твоим отцом все полюбовно. Он был умным человеком и не допустил бы, чтобы его имя трепали все бульварные газеты. В его бизнесе репутация – дороже денег. Кстати, у тебя было гораздо больше поводов разделаться с отцом. О ваших стычках ходили легенды.
– Думай, что говоришь! – взвился Герман. – Я любил отца. Я не верю, что ты говоришь правду. Отец не мог пойти на такую подлость. Он был порядочным человеком.
Анна быстро встала, подошла к Герману и положила руку ему на плечо. Он сбросил ее как раскапризничавшийся ребенок.
– Успокойся, – попросила Анна, глядя на него с сожалением. – Сейчас не время выяснять отношения.
– Самое время, – строптиво дернул головой Герман. – Я докажу, что он врет.
– Знаете, молодой человек, – неожиданно вступился за Фрэнка Клонов, – мне кажется, рассказанная история похожа на правду. Я мог бы тоже кое-что рассказать про вашего отца. Не хотелось бы вспоминать эту историю, но, видимо, – придется.
– Что еще? – задохнулся от негодования Герман. Но Клонова не так-то легко было остановить. Он вздохнул и медленно произнес: – Дело в том, что именно ваш отец стал косвенной причиной того, что я оказался в этом кресле…
– О господи, – прошептала Анна.
Герман с минуту смотрел на Клонова округлившимися глазами, потом сказал неожиданно спокойно:
– Рассказывайте.
У Оскара не было отца. Точнее, он был, но исчез с горизонта еще до рождения ребенка. Мать, совсем юная красотка, ничуть не расстроилась и, едва оправившись от родов, принялась менять любовников, точно цветные стеклышки в калейдоскопе. Надолго никто из них не задерживался, но таким образом все же удавалось кое-как сводить концы с концами. Малыш кочевал по квартирам временных кавалеров вместе с матерью. Жили они тогда в Москве.
Хуже всего бывало, когда матери хотелось порезвиться на стороне. Иногда она отправлялась на пикники и на два-три дня запирала трехлетнего сынишку в квартире очередного любовника. Оскар навсегда запомнил, как страшно было, когда он сидел один в темноте и ему казалось, что мамочка его бросила, что она никогда не вернется и он так и умрет от страха и голода. Когда он подрос, мать сплавила его к дальней родственнице, у которой не было своих детей, и продолжала веселиться. Жизнь его, казалось бы, наладилась, тетка любила его и ни в чем не отказывала, но Оскар отчаянно тосковал по матери. Он безумно любил ее, несмотря на то, что никогда не видел ответной ласки и любви.
Иногда она все же наведывалась к сыну, очень редко, примерно раз в год, и тогда мальчик не отходил от нее ни на шаг, вдыхая сладковатый, такой родной запах дешевых духов. Однажды во время очередного визита ему в голову пришла блестящая идея: он тайком стащил из косметички флакончик маминых духов и выпил их. Малыш надеялся, что если пропитается любимым маминым ароматом, то она передумает, полюбит его и заберет с собой.
Но чуда не произошло. Мать уехала через два дня. Оскар, забравшись на широкий подоконник, как брошенный щенок, следил полными слез глазами, как мать выбежала из подъезда и села в поджидавшую ее машину. Она даже не обернулась, чтобы на прощание помахать ему рукой.
И тогда всепоглощающая любовь в его сердце сменилась такой же сильной ненавистью. Холодея от страха, он пожелал, чтобы его мать умерла.
И это произошло на самом деле, правда, гораздо позже, когда Оскару исполнилось четырнадцать. Одновременно с этим печальным событием воспитывающая его родственница слегла в больницу. Врачи сказали, что домой она больше не вернется. Мальчик остался сиротой без своего угла и прямо с похорон матери отправился в детский дом.