Я почувствовал, что мое сердце покрылось льдом. Карл умирал.
– Невозможно, – сказал Шон, покачивая головой. – Такой здоровый парень, вроде него?
Сьюзен встала на колени возле меня и сжала мое плечо.
– Джейк. Сделай же что-нибудь.
– Прости, – это все, что я мог сказать. Потом я сказал в ключ: – Сэм, массированная остановка сердца – это процесс, который должен все-таки происходить достаточно долго. Как же так получилось, что все произошло столь стремительно?
– Хороший вопрос. Медицинская программа этого не знает, а я и подавно.
– Но эта разэтакая программа тебе что-нибудь говорит?!
– Спокойно, сынок. Она просто-напросто перечисляет события с неизменной пометкой «аномальное явление». Совершенно очевидно, что кто-то или что-то таким образом расправляется с ним.
– Очень ясно и понятно, – ответил Джон. – Очевидно, этот мир специализируется на немедленном возмездии.
Сьюзен бросила на него свирепый взгляд.
– Незачем говорить об этом с таким удовлетворением и злорадством.
– Могу тебя уверить, Сьюзен, что подобных чувств я не испытываю.
Я сказал:
– Сэм, как у него дела?
– Боюсь, ему стало хуже. У него все возможные виды аритмий, артериальная фибрилляция, это сердце у него сдает, Джейк. Слишком многое сразу полетело к чертям и повело себя ненормально – и мне, честное слово, кажется, что мы очень мало можем для него сделать. В любом случае следует попробовать сделать массаж сердца, непрямой. Советую начать прямо сейчас.
– Ладно. Шон, растяни его на траве.
– Момент!
Прежде чем мы смогли приступить к делу, за нашими спинами раздался голос:
– Я искренне сожалею обо всем случившемся.
Все мгновенно повернулись на голос, прежде чем я успел встать на ноги. Сьюзен в зародыше подавила вопль, а Лайем изрек перепуганное: «Вос-с-споди Сусе!».
Это был Прим, на ногах, живой и здоровый.
– Мне очень, очень жаль, – говорил Прим. – Не могу не признать, что в какой-то степени это все была моя вина.
Эта его озабоченность казалась совершенно искренней, пусть и необъяснимой.
– Что вы с ним делаете? – сказал я.
– Простите?.. А, я понял. Да. Я совершенно уверен, что с ним все будет в порядке. Это просто мера предосторожности.
– Он умирает, – сказал я.
Прим казался искренне удивленным.
– Неужели? Не могу представить себе, что почему-то он может умереть. – Он подошел к нам, не сводя глаз с Карла. – Вы уверены?
– Он вот-вот умрет, – сказал я ему.
Прим остановился. Его взгляд устремился вверх, сосредоточившись в конце концов на чем-то очень далеком.
– Хм-м-м-м… понимаю. Да, – он посмотрел на меня. – В настоящий момент жизненные процессы этого молодого человека исследуются. Различные компоненты, различные процессы временно подавляются, чтобы получить более ясное представление о действии всего организма. По крайней мере, мне сказали именно это.
– Так перестаньте их подавлять, – сказал я.
Прим улыбнулся кроткой улыбкой святого.
– Вам не надо беспокоиться. Он в очень хороших руках. Пока что есть план держать его под влиянием успокоительных веществ. Однако это может быть исправлено и изменено в любой момент. И я не вижу причины, почему бы мне этого не сделать. Я уверен, что это проявление негативных чувств было просто-напросто следствием тяжелых испытаний, выпавших на вашу долю в этом трудном путешествии.
Я заговорил в микрофон ключа.
– Сэм! Как у него дела?
– Черт меня побери вместе с сапогами! Ерунда какая-то! Сердце взяло и само собой установило нормальный ритм работы, вот так, за здорово живешь. Никаких аритмий, хорошие синусовые ритмы. Не могу ничего понять. Эти датчики, наверное, с ума посходили.
– Значит, с Карлом все в порядке?
– Он вот-вот придет в себя.
Прим разглядывал тяжеловоз.
– У вас в кабине есть еще пассажиры?
– Нет. Это был искусственный интеллект, который управляет работой моего тяжеловоза.
– Понятно, – он сдвинул брови. – Интересно, как вы это сказали.
Я не понял, что он имел в виду.
Внезапно он снова заулыбался.
– Мне кажется, мы зашли не в ту сторону в наших отношениях. Опять-таки, примите мои извинения. Приглашение на обед все еще действительно, если вы его принимаете.
– Может быть, нам следует сперва немного подумать, прежде чем принять это приглашение, – ответил я.
– Как вам будет угодно. Если вы захотите приехать, просто поезжайте по дороге, которая ведет через долину. У основания горы есть вход в мой дом. – Он повернулся и показал рукой. – Вот там, в конце дороги.
Я ничего не увидел, но все равно сказал:
– Спасибо.
– Вам будут очень рады.
Вдруг Карл приподнялся и сел. Он осмотрелся.
– Привет, ребята, – сказал он.
Лори бросила кружку, которую держала в руках, упала на колени и чуть не задушила Карла в объятиях.
Сьюзен наклонилась над ним и положила ладонь ему на лоб.
– С тобой все в порядке, детка?
– Ыкх… – прохрипел Карл, пытаясь немного ослабить хватку Лори на шее, и кивнул.
Прим хлопнул в ладоши.
– Отлично! Кажется, никто не пострадал.
– Лори, дай ему дышать как следует, – предостерегла ее Сьюзен.
– Да, я вполне ничего, – наконец смог выговорить Карл. – А кой черт со мной приключился?
– Тебе следует спрашивать вот этого господина, – сказал ему Джон, кивком головы указывая на Прима.
– А-а-а, – Карл посмотрел вверх на нашего радушного хозяина. – Я-то подумал было, что вы умерли.
Прим рассмеялся.
– Не совсем. Похоже, что ваши друзья склонны волноваться насчет здоровья окружающих, включая ваше собственное. – Прим повернулся ко мне. – Кстати, ваше беспокойство относительно моего состояния здоровья делает вам честь. Большое спасибо.
– На здоровье, – схохмил я. – Однако вы меня здорово одурачили. Скажите мне вот что: вы человек?
– Частично, да.
Подождав объяснения, которое не последовало, я повторил:
– Частично? – я не знал, что еще можно сказать.
Он готов был немного объяснить мне, но воистину лишь весьма немного.
– Да, во мне небольшая частичка человека, но, могу заверить вас, она играет огромную роль в моих поступках. – Он снова хлопнул в ладоши. – Хорошо! Пока что я попрощаюсь с вами.
Он повернулся было, чтобы уйти, но снова остановился и обернулся к нам.
– Кстати, молодой человек…
Карл как раз поднимался на ноги.
– Карл Чейпин меня зовут.
Прим шагнул к нему, а лицо его стало чуть-чуть жестче.
– Мистер Чейпин. Я посоветовал тем, от кого это зависело, чтобы вас ни в чем не ограничивали и позволили передвигаться, как вы пожелаете и где вам будет угодно. Дело не в том, что вы можете здесь кому-нибудь причинить зло. Этого вы просто не можете. Но неукротимое поведение может помешать тем планам, которые мы непременно собираемся выполнить. Можете ли вы дать мне свое личное честное слово, что в дальнейшем вы будете вести себя не столь разрушительным и вредоносным образом?
Карл смущенно огляделся по сторонам.
– М-м-м… да… наверное, – сказал он и быстро добавил: – то есть, я хочу сказать, разумеется, я согласен.
Прим снова просиял.
– Отлично. Я с нетерпением жду вас в гости – всех вас – у себя дома. Всего доброго.
Мы смотрели, как он подошел к обтекаемому красавцу-автомобилю, залез внутрь и опустил прозрачный колпак. Мотор взвизгнул и немедленно завелся. Машина развернулась и помчалась по черной поверхности Космострады. Мотор стал гудеть тоном выше, и машина просвистела по дороге в том направлении, откуда приехала. Черные ее крылья были усеяны горячими бликами солнца. Чуть не доезжая поворота, она взлетела с дороги и взвилась в воздух. Она почти вертикально набирала высоту, приподнявшись примерно на триста метров, прежде чем полететь ровно и плавно. Она повернула к крепости, потом пропала из виду.
Джон уставился в пространство.
– Интересно, какие такие у него планы, о которых он говорил?
2
Мы все вместе залезли в тяжеловоз и собрали военный совет.
– Честно говоря, не вижу, чтобы у нас был выбор, – сказал Джон после того, как потянул пару глотков воды из фляги.
У нас с водой в течение всего путешествия было довольно тяжелое положение. Приходилось старательно ее экономить. Девять человек и четверо инопланетян – это тяжелая нагрузка на машину переработки веществ.
– Прим дал нам один шанс, – возразил я. – Он не настаивал, чтобы мы непременно к нему приехали.
– А тогда что мы станем делать? Неужели нам тыкаться туда-сюда вслепую на совершенно чужой и причудливой донельзя планете? И что мы сможем в этом случае сделать?
– Найти еду – это обязательно, – вставил Шон. – Шкафы и кладовки у нас пусты.
– Нас пригласили на обед, – напомнил Джон.
– Может статься, таким образом мы просто попадем в ловушку, – сказал я. – Можно ли быть уверенным, что Прим даст нам потом спокойно уйти?
– Мы видели его возможности и могущество. Он сможет сделать с нами все, что ему заблагорассудится.
– Может быть, это абсолютная правда, – сказал я, кивая в знак согласия, – но наверняка мы не знаем.
– Он выглядит довольно дружелюбной личностью, – сказала Сьюзен. – Вообще-то он совершенно очарователен.
Зоя сказала:
– Что-то я сильно сомневаюсь в том, что он и впрямь такой, каким кажется. Я ни на миг не верю, что он – человек.
– А я не верю, что он – Бог, – ответил Лайем. – Я не из тех, про кого можно было бы сказать «набожный», но что-то мне кажется, что раскатывание по дорогам в новехонькой пижонской машине не вяжется с тем, как Высшее существо должно себя вести.
Он почесал свою роскошную светло-каштановую бороду.
– Разумеется, я не могу точно знать, как должно себя вести Высшее существо, но…
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Джон. – Мне кажется, что с такими взглядами нам надо немедленно расстаться. Прим совершенно очевидно представляет собой более развитую форму жизни. Может быть, он даже бессмертен. Но чтобы он был вечен? Вряд ли.
– Ладно, – сказал я. – Мы на этот счет не расходимся во мнениях. Я только хотел добавить, что, даже если он весьма могуществен, все равно он не всемогущ. Не может он быть и всеведущим и любящим абсолютно всех. Он говорит, что ему нужно воплотить в жизнь какие-то планы – какие именно, мы не знаем, но они, кажется, включают и нас. Нам надо для себя решить, станем ли мы ему помогать. Нам может не понравиться то, что он собирается делать.
Дарла сказала:
– Может быть, он оставит нам возможность не помогать ему.
– Такая возможность есть, – ответил я, повернувшись на водительском сиденье, чтобы лучше ее видеть. Она сидела на корточках позади сиденья, положив руку на спинку. Она была такой же красивой, как и всегда. Волосы у нее отросли, слегка смягчая эффект той суровой стрижки, которая у нее была, когда мы впервые встретились. Тяготы нашего путешествия наложили свой отпечаток на ее лицо. Она по большей части выглядела очень усталой, но это могло быть и за счет ее беременности, хотя ей было чуть меньше трех месяцев. Она чуть пополнела. Черты ее лица стали чуть более пухлыми. Совсем чуть-чуть, не более.
– Дарла, – сказал я, – как ты чувствуешь нутром? Ты Приму доверяешь?
Она выпятила губы и надолго задумалась.
Потом сказала:
– У нас нет причин ему не доверять. Абсолютно никаких. Спроси меня под плохое настроение, и я скажу – нет, ему доверять нельзя. – Она запустила руку в свои гладкие темно-каштановые волосы. Усталая или не усталая, но Дарла всегда выглядела самим совершенством. Ни волоска, выбившегося из прически, ни потекшего макияжа. Словно только что из салона красоты. – Но, хотя и в сегодняшний день у меня не самое лучшее настроение, у меня все-таки такое чувство, что нам надо непременно с ним сотрудничать. Нам просто придется это сделать, если мы хотим вернуться обратно.