Вставлены подушечки за щеки и расширители в ноздри. Затем контактные линзы голубого цвета. Я стоял в чем мать родила и чувствовал себя так, будто родился заново.
Это было недалеко от истины, я стал новым человеком, на двадцать килограммов легче, на десять лет моложе и с совершенно другой внешностью.
В большом кейсе лежал полный комплект одежды и темные очки, которые можно было использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно уложены в коробку.
Когда я выпрямился, то и вправду почувствовал, словно сбросил десять лет. Все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть ли не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики. Я сложил все в кучу и запалил.
Бутылки, одежда, сумки, ботинки и все остальное вспыхнуло и сгорело в ослепительном пламени термита. Полиция может отыскать щепотку цемента, да микроанализ даст пару молекул, но это все, что они могут найти здесь. Пламя горящего термита еще отбрасывало на меня отблески, когда я спустился на три пролета к сто двадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав по пути еще несколько других бизнесменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена портативная телекамера. Не было заметно никаких попыток остановить входящих и выходящих из здания людей, большинство из них даже не замечали телекамеры и крупы копов около нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зрения этого холодного стеклянного глаза. Ничего не случилось – значит, я был чист. Эта камера должна была иметь связь с главным полицейским компьютером. Если бы мое описание хотя бы в основных чертах сошлось, было бы мгновенно дано указание этим роботам, и я не успел бы и шагу ступить. Мы не можем состязаться в скорости с комбинацией "компьютер‑робот", так как ее реакция измеряется микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я снова и проделал.
Я взял такси через десять кварталов отсюда. Отъехав на значительное расстояние, я взял второе, но только в третьем я почувствовал себя в безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня становились все слабее и слабее, и только один случайный полицейский кар промчался мне навстречу.
Они устроили такую страшную суету вокруг такого пустякового воровства, но так всегда бывает на этих сверхцивилизованных мирах. Преступление сейчас такая редкость, что полицейские действительно лезут из кожи вон, как только что‑нибудь нащупывают. Я не мог порицать их за откровенное служебное рвение. И я искренне считал, что они должны быть мне благодарны за то небольшое удовольствие, которым я нарушил однообразную тупость их жизни.
Глава 2
Поездка в космопорт, расположенный, конечно, далеко от города, проходила спокойно. Я мог наконец предаться спокойному течению своих мыслей. Было время даже немного пофилософствовать. Наконец‑то я мог снова насладиться хорошей сигарой. В своей предыдущей жизни я курил только сигареты и никогда не нарушал этого правила, даже находясь в одиночестве. Сигары были отличные, хотя и пролежали полгода в специальной коробке в сумке с одеждой. Я глубоко затянулся, посматривая на мелькавшие мимо пейзажи. Хорошо быть свободным от работы, но так же хорошо быть и при деле.
Я пожалуй, затруднился бы ответить, какой из периодов устраивает меня больше и больше доставляет мне удовольствия – у каждого были свои прелести и преимущества.
Моя жизнь настолько отличается от жизни большинства людей нашего общества, что боюсь, даже не смогу им этого объяснить. Они существуют в богатом, очень богатом союзе миров, где практически уже забыто, что означает слово "преступление".
Однако, несмотря на века генетического контроля, есть еще небольшая группа недовольных и еще меньшее число тех, кто вообще не принимает существующий социальный порядок.
Некоторые из них выявляются рано и быстро приводятся к норме. Другие не показывают своей слабости, а когда становятся взрослыми, понемногу приворовывают – ночные квартирные кражи, кражи в магазинах или что‑то в этом роде. Потом они исчезают на неделю или на месяц в зависимости от степени своей сообразительности. Но благодаря последним достижениям техники полиция отыскивает и вылавливает их.
Вот это, пожалуй, и все преступники и преступления в нашем организованном и прекрасном мире. Точнее девяносто девять процентов их. Но есть еще последний, самый главный процент, ради которого и содержится полицейский департамент. Этот один процент – есть Я и горстка людей, рассеянных по всей галактике. Теоретически мы не существуем, а если и существуем, то не можем существовать, действовать.
Мы – крысы в пределах общества, мы живем вне его запретов и вне его правил. В обществе тем больше крыс, чем мягче его законы, так же как и в старых деревянных строениях крыс больше, чем в железобетонных, поставленных позже. Сейчас все общество – это железобетон и нержавеющая сталь, все меньше остается щелей и зазоров, и крысе нужно быть очень шустрой, чтобы найти их. В такой окружающей среде нормальным явлением становится стальная крыса.
Стальной Крысой стало быть и странно и почетно, особенно если вы шатаетесь по Галактике. Эксперты‑социологи не приходят к соглашению о причинах нашего существования, а некоторые в него просто не верят. Наиболее распространенная теория гласит, что мы – жертвы наших психологических расстройств, которые не проявились в детстве, когда могли быть легко исправлены, а проявились лишь позже. У меня на это своя точка зрения, не совпадающая с теорией.
Несколько лет назад я написал небольшую книгу по данному вопросу, конечно, под псевдонимом, по моей теории это отклонение как психологическое, так и нет. На определенной стадии интеллектуального размышления индивидуум должен сделать выбор: либо жизнь вне условностей общества, либо смерть от абсолютной скуки. У окружающей жизни нет ни будущего, ни свободы, альтернативной может быть только другая жизнь с полным игнорированием законов. Нет такого варианта для авантюристов и джентльменов удачи – жить как внутри, так и вне общества. Сегодня надо делать выбор: все или ничего. Чтобы сохранить свою психику нормальной, я выбрал все.
Негативная часть моих размышлений была прервана прибытием в космопорт. В наших делах очень опасной является праздность и бездеятельность. Они вместе с жалостью к себе могут полностью вывести вас из строя. Активность всегда помогала мне, ощущение опасности и погони всегда прочищало мне мозги. Когда я рассчитывался за проезд, я обдурил водителя, спрятав одну из отсчитанных кредиток в рукав. Он был слеп, как корабельная переборка, его доверчивость потешила меня. Я сделал это только от скуки, тут же дав ему двойные чаевые.
За окошком билетной кассы сидел робот‑контроллер, у которого роль камеры выполнял третий глаз во лбу. Пока я покупал билет, он слабо пощелкивал, регистрируя мою личность и место назначения.
Нормальная полицейская предусмотрительность: я был бы удивлен, если этого не случилось. Целью моей поездки была внутренняя система. На этот раз я не собирался совершать межзвездного прыжка, как обычно поступал после большого дела, в этом не было необходимости. Для большой работы мономир, как небольшая система – маловаты, но Бета Мингус имела около двенадцати планет с условиями, схожими с земными. Только на планете III сейчас было жарковато, на остальных погода была в самый раз. Коммерческая конкуренция внутри системы отсутствовала, а полицейский департамент, по моим данным, работал неважно. Они должны были за это поплатиться. Мой билет был на Морий, номер XVIII, большую и в основном сельскохозяйственную планету.
В космопорте было несколько небольших магазинчиков. Я внимательно осмотрел их и приобрел новый кейс с полным набором одежды и необходимыми дорожными принадлежностями.