Не имело значения: ни сколько стоили такие процедуры, ни сколько они длились. Он никогда не говорил «нет». Особенно детям.
Если в нем видели дельца, потакавшего коммерческому спросу? Ладно. Без проблем. Он никогда не раздувал свою работу на поприще бесплатной медицинской помощи, и, если его коллеги из других городов, изображали его жадным до денег, он принимал этот удар.
Добравшись до лифтов, он поднял левую руку — ту, на которой остались шрамы, ту, на которой не было мизинца и кожа была покрыта пятнами.
Он был готов на все, чтобы удостовериться, что люди получают должную помощь. Кое-кто сделал это для него, и это полностью изменило его жизнь.
Спустившись на первый этаж, он прошел по длинному коридору до двери из красного дерева, ведущей в клинику косметологии. На стеклянной табличке небольшими буквами были вырезаны имена: его и нескольких коллег. Но никакого упоминания об услугах, предоставлявшихся внутри, не было.
Пациенты сказали ему, что им нравится этот дух эксклюзивности, атмосфера закрытого клуба.
Использовав пропуск, он вошел. В приемной стоял полумрак, и не только потому, что освещение выключили после того, как рабочий день подошел к концу. Яркий свет не слишком хорошо действовал на пациентов определенного возраста, как и на тех, кто находился в пред- или послеоперационном состоянии. Кроме того, спокойная, расслабленная атмосфера была частью курортного образа, который они пытались создать. Пол был выложен желтоватой плиткой, стены окрашены в приятный темно-красный цвет, а в центре помещения мерцал фонтан, собранный из кремовых, белых и желтовато-коричневых камушков.
— Марсия? — позвал он, произнося имя «МАР — сии — я», на европейский манер.
— Да, доктор Франклин, — послышался ровный голос сзади, оттуда, где располагался офис.
Когда Марсия появилась из-за угла, Т.У. засунул левую руку в карман. Как обычно, она выглядела так, словно сошла с обложки Vogue: уложенные черные волосы и классический черный костюм.
— Ваш пациент еще не пришел, — сказала она с невозмутимой улыбкой. — Но я подготовила для вас вторую смотровую.
Марсия была сорокалетней женщиной, содержавшей себя в превосходной форме. Она вышла замуж за одного из пластических хирургов и была, по мнению Т.У., единственной женщиной, за исключением Авы Гарднер, которой шла кроваво-красная помада. Гардероб ее был от Шанель. А саму ее наняли (и хорошо платили ей за это) как живое свидетельство прекрасной работы, выполнявшейся сотрудниками клиники.
Плюсом стал ее аристократический французский акцент. Особый эффект он производил на нуворишей.
— Спасибо, — сказал Т.У. — Будем надеяться, что пациент скоро появится и ты сможешь уйти.
— Так вам не нужна будет ассистентка, нет?
Вот это было еще одним большим плюсом Марсии: она не играла роль простой декорации — она приносила пользу как полноценно обученная медсестра, всегда готовая помочь.
— Я признателен за предложение, но ты просто пошли его ко мне, я сам со всем разберусь.
— Даже с регистрацией?
Он улыбнулся.
— Я уверен, что тебе хочется скорее попасть домой к Филлиппу.
— О, oui. У нас сегодня годовщина.
Он подмигнул ей.
— Кое-что об этом слышал.
Ее щеки слегка покраснели — это была одна из ее очаровательных черт. Она выглядела шикарно, но при этом оставалась естественной.
— Мой муж, он говорит, чтобы я встретила его у входа. Говорит, что у него сюрприз для жены.
— Я знаю, что это. Тебе понравится.
Да и какой женщине не понравится пара блестяшек от Гарри Уинстона?
Марсия поднесла руку ко рту, скрывая улыбку и внезапное возбуждение.
— Он так добр ко мне.
Т.У. почувствовал моментальный укол совести, подумав, когда он в последний раз дарил своей жене что-то легкомысленное и дорогое. Это было… ну, в прошлом году он купил ей Вольво.
Вау.
— Ты заслуживаешь этого, — резко сказал он, почему-то думая о том количестве ночей, что его жене пришлось провести в одиночестве. — Так что, пожалуйста, иди домой праздновать.
— Так и сделаю, доктор. Merci mille fois. — Марсия поклонилась и подошла к администраторской стойке, которая представляла собой лишь античный столик с телефоном, спрятанным на боку ящика, и ноутбуком, доступ к которому можно было получить, открыв панель из красного дерева. — Я выйду из системы и подожду, чтобы поприветствовать вашего пациента.
— Повеселись хорошенько.
Развернувшись и оставив позади ее сияние, он вытащил левую руку из кармана. Он всегда прятал ее от ассистентки по старой памяти о подростковом прошлом, прошедшем в неразрывной связи с чертовой штуковиной. Это было смешно. Он был счастливо женат, не испытывал никакого интереса к Марсии, так что это вообще не должно было иметь никакого значения. Хотя шрамы оставляли раны внутри тебя, а не до конца исцелившаяся кожа лишь время от времени посыпала их солью.
Три лазера, входившие в оборудование клиники, использовались для лечения варикозного расширения вен, врожденных пигментационных пятен и следов кожных инфекций. Их также применяли для коррекции кожи лица, снятия татуировок у раковых больных, получивших дозу радиационного облучения.
«Б. Налла» может подвергнуться одной из этих процедур. Но, если «оно» было избитым мужчиной, то явится за косметической коррекцией. Это казалось логичным… вечером, в полуподвальной клинике, со странным именем. Несомненно — это один из тех богачей с навязчивой идеей конфиденциальности.
Но, в любом случае, дойных коров стоит уважать.
Отправившись во вторую смотровую, которой он без особых на то причин отдавал предпочтение, Т.У. уселся за стол из красного дерева и вошел в компьютер, просмотрев список пациентов, назначенных на завтрашний день, а потом сосредоточился на отчетах его коллег-дерматологов, которые принес с собой.
Минуты текли одна за другой, и он начал злиться на богачей с их запросами и представлениями о том, что земля крутиться вокруг них. Конечно… некоторые были нормальными, и все они помогла ему поддерживать начинания, но, черт, иногда ему просто хотелось выбить из них прерогативу вести себя так…
В дверях приемной показалась высокая женщина, и он застыл. Одежда на ней была самой простой: снежно-белая рубашка, заправленная в суперузкие синие джинсы. Но при этом на ногах у нее были туфли от Кристиана Лабутена с красной подошвой, а с плеч свисала Прада.
Она точно принадлежала к его типу частных клиентов, и не только потому, что носила на себе аксессуары огромной стоимости. Она была… Невероятно красивой, с темно-коричневыми волосами и сапфировыми глазами. Ради ее лица женщины ложились на хирургический стол.
Т.У. медленно встал, засовывая левую руку в карман.
— Белинда? Белинда Налда?
В отличие от других женщин своего класса (очевидно, у них это было в крови), она не провальсировала в кабинет так, словно владела этим местом. Она сделала лишь шаг вперед.
— Вообще-то, Бэлла.
При звуке ее голоса он испытал непреодолимое желание закрыть глаза. Низкий, хрипловатый… но добрый.
— Я.. — Т.У. прочистил горло. — Я доктор Франклин.
Он протянул свою здоровую руку, и она пожала ее. Он знал, что продолжал пялиться на нее, и не из профессионального интереса, но ничего не мог с собой поделать. За свою жизнь он видел множество красивых женщин, но такой как она — никогда. Словно она прилетела с другой планеты.
— Пожалуйста… пожалуйста, проходите, присаживайтесь. — Он указал на покрытое шелком кресло, стоявшее рядом со столом. — Сейчас составим анамнез и…
— Я не пациент. Мой хел… муж — пациент. — Она глубоко вздохнула и оглянулась. — Любимый?
Т.У. отскочил назад и с такой силой ударился об стену, что акварель, висевшая рядом, упала на пол. Первая мысль, посетившая его, когда человек вошел в дверь, была о том, что, наверное, стоило бы поближе подобраться к телефону, чтобы вызвать охрану.
На лице этого мужчины был шрам и черные глаза серийного убийцы, а войдя, он заполнил собой всю комнату: он был достаточно велик и достаточно широк, чтобы работать боксером-тяжеловесом, но, Господи, его размеры были самой меньшей твоей проблемой, когда взгляд его падал на тебя. Внутри он был мертв. Никаких эмоций. Что делало его способным на все.
И Т.У. мог поклясться, что температура в комнате действительно начала снижаться, когда мужчина остановился рядом со своей женой.
Женщина заговорила, спокойно и тихо:
— Мы здесь, чтобы узнать, можно ли избавиться от его татуировок.
Т.У. сглотнул и приказал себе собраться. Окей, может, этот головорез просто был обычной звездой панк-рока. Музыкальный вкус Т.У. скорее склонялся в сторону джаза, так что он не смог бы опознать этого парня в кожаных штанах, черной водолазке, с туннелем в ухе… что многое объясняло. В том числе, и модельную красоту его жены. У большинства певцов ведь были роскошные женщины, так?
Да… Единственной проблемой в этой теории был черный взгляд. Это была не искусственно вылепленная, коммерчески выгодная, агрессивная внешность. В нем была настоящая жестокость. Далекая от морали и нравственности.
— Доктор? — спросила женщина. — Это может стать проблемой?
Он сглотнул, жалея, что отпустил Марсию. Но она же была женщиной, с детьми и все такое.
Вероятно, безопаснее для нее не быть здесь.
— Доктор?
Он просто продолжал смотреть на парня — тот не двигался, лишь дышал.
Черт, да если бы здоровый ублюдок захотел, он был уже разнес это место к чертям. Но вместо этого?
Он просто стоял там.
И стоял.
И… стоял.
В конце концов, откашлявшись, Т.У. решил, что, если бы и были какие-то неприятности, то они бы уже случились.
— Нет, никаких проблем. Я присяду. Сейчас.
Он опустился на стул, стоявший за столом, и, наклонившись в сторону, открыл ящик холодильника, в котором стоял целый ассортимент газированной воды.
— Могу я предложить вам выпить?
Когда они оба отказались, он вскрыл лимонную Перье и заглотил половину словно то был скотч.
— Так. Мне нужно составить анамнез.
Жена села в кресло, а муж продолжал нависать над ней, не сводя глаз с Т. У. Хотя в них было кое-что странное. Они держались за руки, и у Т.У. сложилось впечатление, что она каким-то образом сдерживает его.
Призывая на помощь опыт, он вытащил свой Уотерман и начал задавать стандартные вопросы. Отвечала жена: никаких известных аллергий; никаких хирургических операций; никаких проблем со здоровьем.
— Эмм… где татуировки?
Господи, пожалуйста, только не ниже талии.
— На его запястьях и шее. — Глаза, обратившись к мужу, засветились — Покажи ему, любимый.
Мужчина закатал рукав. Т.У. нахмурился — профессиональное любопытство взяло верх. Черные отметки были удивительно плотными, и хотя он и близко не стоял к экспертам по татуировкам, он мог с увертливостью сказать, что никогда не видел такого глубокого проникновения краски.
— Очень темные, — сказал он, наклоняясь. Что-то подсказало ему, что не стоит трогать мужчину, пока это не станет необходимым, и, следуя интуиции, он придержал руки. — Они очень, очень темные.