Она была так близко, что дышала бы ему прямо в затылок, не оседай ее дыхание на стекле. Выдохнув еще пару раз, Гленна написала пальцем; «Я ВИДЕЛА ТВОЮ П. П.» Под надписью она нарисовала карикатурно болтающийся член.
Сердце Ига упало, и он быстро оглянулся, не стоит ли рядом его мать, не заметила ли она. Но Лидия была в другом конце парикмахерской, давала инструкцию парикмахеру. На Терри, сидевшего уже в кресле, была белая накидка, он терпеливо ждал, чтобы его сделали еще более прекрасным. Подстригать лохмы Ига было все равно, что подрезать неухоженный куст. О красоте тут не могло быть и речи, в лучшем случае можно было сделать что‑нибудь терпимое.
Иг снова взглянул на Гленну и яростно затряс головой: Уходи . Она тут же протерла стекло рукавом своей потрясно потрясной кожаной куртки.
Она была не одна. Дорога В Ад тоже был здесь, так же как и еще один член их компании, длинноволосый парень лет восемнадцати. Оба парня находились на дальнем конце парковочной площадки, копались в мусорном баке. Что им понадобилось в мусорном баке?
Гленна постучала в стекло ногтями. Они у нее были цвета льда, длинные и заостренные, ведьмины ногти. Иг снова взглянул на мать, но сразу же понял, что ей не до него. Лидия была полностью поглощена тем, что она говорила, рисуя рукой в воздухе идеальную прическу, а может быть, и воображаемую сферу, хрустальный шар, и в этом шаре угадывалось будущее, в котором девятнадцатилетняя парикмахерша получит большие чаевые, если ей удастся просто стоять и молчать и позволить Лидии объяснять, как ей делать свою работу.
Когда Иг вышел на улицу, Гленна отвернулась от витрины и прижалась к ней своей округлой твердой задницей. Она смотрела на Дорогу В Ад и его длинноволосого дружка. Они стояли у мусорного бака и копались теперь в каком‑то мусорном мешке. Длинноволосый парень раз за разом поднимал руку и с какой‑то почти что нежностью трогал лицо напарника. И каждый раз, когда он это делал, Дорога В Ад разражался громким дурацким хохотом.
– Почему ты дал Ли этот крестик? – спросила Гленна.
Вопрос буквально ошарашил Ига – надо же, чтобы она спросила именно это. Он сам уже вторую неделю задавался этим вопросом.
– Он сказал, что починит цепочку.
– Цепочка уже починена. Так почему он не отдает?
– Это не мой. Это… Это девочка уронила в церкви. Я собирался починить и отдать ей, но не смог. А Ли все сделал отцовскими инструментами, и теперь он его носит на случай, если вдруг наткнется на нее, занимаясь своей благотворительностью.
– Его благотворительность! – фыркнула Гленна. – Ты должен потребовать крестик назад. А заодно и все свои компакт‑диски.
– У него нет никакой музыки.
– Он не хочет никакой музыки, – сказала Гленна. – Если бы хотел, то как‑нибудь раздобыл бы.
– Я не знаю. Компакт‑диски довольно дорогие и…
– Да? Ты знаешь, а ведь он совсем не беден, – сказала Гленна. – Он живет в Хармон‑Гейтс. Мой отец делает у них всю работу по двору. Вот так‑то я с Ли и познакомилась. Однажды папаша послал меня туда сажать пионы. У родителей Ли много денег. Это что, он сам тебе сказал, что ему не карману компакты?
Ига совершенно ошарашило, что Ли живет в Хармон‑Гейтс, что у него есть человек, работающий по двору, и мать. Особенно мать.
– Его родители живут вместе?
– Иногда даже можно усомниться, потому что его мать работает в Эксетеровской больнице, ей очень долго ехать на работу, и поэтому она почти не бывает дома. Но так, пожалуй, и лучше. Ли с матерью не очень ладят.
Иг недоуменно встряхнул головой. Ему казалось, что Гленна говорит о ком‑то совершенно другом, о ком‑то, кого Иг не знает. У него создалась очень ясная картина жизни Ли Турно: трейлер, в котором он жил вместе со своим отцом, ездящим на полугрузовичке, мать, исчезнувшая еще в его раннем детстве, чтобы курить крэк и торговать собой в Бостоне в боевой зоне.
У него создалась очень ясная картина жизни Ли Турно: трейлер, в котором он жил вместе со своим отцом, ездящим на полугрузовичке, мать, исчезнувшая еще в его раннем детстве, чтобы курить крэк и торговать собой в Бостоне в боевой зоне. Ли никогда не говорил Игги, что он живет в трейлере или что его мать проститутка и наркоманка, но Игу казалось, что это само собой подразумевается взглядами Ли на мир, предметами, никогда ими не обсуждавшимися.
– Он говорил тебе, что у него нет ни на что денег? – снова спросила Гленна.
Иг покачал головой.
– Я так и думала. – Она покрутила носком туфли валявшийся на земле камешек, вскинула глаза и спросила: – Она красивее меня?
– Кто?
– Эта девушка из церкви. Девушка, носившая раньше этот крестик.
Иг хотел придумать ответ, замялся в поисках какой‑нибудь изящной и сочувственной лжи, но ложь никогда не была его сильным местом, а само молчание уже являлось в некотором роде ответом.
– Да, – печально сказала Гленна. – Я так и думала.
Иг посмотрел в сторону, слишком расстроенный, чтобы смотреть в глаза Гленна казалась нормальной девкой, прямой и без всякого дерьма.
Дорога В Ад и длинноволосый парень смеялись у мусорного бака – громкие, резкие вороньи крики. Иг не мог понять, чего они смеются.
– Ты не знаешь какую‑нибудь машину, которую можно было бы поджечь? – спросил Иг. – И чтобы ничего за это не было? Не чью‑нибудь машину, а какую‑нибудь старую рухлядь.
– Зачем?
– Ли хочет поджечь машину.
Гленна нахмурилась, пытаясь понять, с какой такой стати Иг перевел разговор на это. Затем взглянула на Дорогу В Ад.
– У папаши Гэри, моего дядюшки, стоит в лесу, за его домом в Дерри, несколько старых развалюх. У него домашняя торговля запчастями. Во всяком случае, он говорит, что торгует автомобильными запчастями. Только я никогда не видела у него никаких клиентов.
– Ты как‑нибудь расскажи об этом Ли, – сказал Иг.
Кто‑то за ними постучал в витринное стекло кулаком; они быстро повернулись и увидели Игову мать. Лидия улыбнулась Гленне, сдержанно махнула ей рукой, затем посмотрела на Ига и широко, с нетерпеливым видом раскрыла глаза. Иг кивнул, но, когда мать снова повернулась к ним спиной, он не кинулся тут же в салон.
Гленна вопросительно наклонила голову.
– Так ты что, если будет устраиваться какой‑нибудь поджог, хочешь поучаствовать?
– Нет, не очень. А вы, ребята, развлекайтесь.
– «Вы, ребята», – сказала Гленна и широко улыбнулась. – А что ты будешь делать со своими волосами?
– Не знаю. Наверное, то же, что и всегда.
– Тебе нужно сбрить их, – твердо сказала Гленна. – Наголо. Получится очень круто.
– Э‑э… Нет. Мне не позволит мама.
– Тогда, по крайней мере, коротко их подстриги и обработай под панка. Осветли кончики или как‑то так. Волосы – это же часть того, что ты такое. Неужели ты не хочешь быть чем‑нибудь интересным? – Она протянула руку и взъерошила ему волосы. – Ты можешь быть интересным при минимальных усилиях.
– Не думаю, чтобы мой голос что‑нибудь тут значил. Мама захочет, чтобы я выглядел нормально.
– Плохо дело, – сказала Гленна. – Сама‑то я люблю сумасшедшие прически.
– Да? – спросил Гэри, сиречь Дорога В Ад. – Полюби лучше мою жопу.
Они повернули головы, чтобы взглянуть на Дорогу В Ад и длинноволосого парня, только что вышедших из‑за мусорного бака. Те собрали в мусоре обрезки волос и приклеили к лицу Гари, создав клочкастую рыжую бородку вроде той, какая у Ван Гога на автопортретах.