Минут через двадцать пять из двери во весь свой двухметровый рост показался Большой Зануда. Он был одет только в джинсы и незаправленную клетчатую рубашку. Очевидно, не заметив автомобиля Курца, он, пошатываясь, забрался на снежную кучу и долго мочился в сторону леса.
Курц нажал на газ, рванув машину вперед, тут же затормозил, подъехав юзом довольно близко к гиганту, и выскочил, держа в руке свой «смит-вессон».
– Доброе утро, Б.З.
Красный Ястреб повернулся, и от удивления раскрыл рот и забыл застегнуть ширинку. Взгляд налитых кровью глаз метнулся к трейлеру, и Курц понял, что пистолет полукровка оставил внутри. Большой Зануда всегда предпочитал ходить с ножом.
– Курц? Здорово, дружище, обалденно рад тебя видеть. Тебя тоже досрочно выпустили?
Курц улыбнулся:
– Пропиваешь аванс за мою голову, да, Б.З.?
Большой Зануда скорчил рожу, пытаясь изобразить удивление, хмуро взглянул вниз и застегнул «молнию» ширинки.
– Ха! – сказал он. – Чего ты гонишь? Мы же были друзьями, скажешь, нет, парень?
– Да, – сказал Курц.
– Ну, хрен с тобой, парень, – изрек Большой Зануда. – Я не знаю, где ты услышал эту туфту, но мы ведь можем попробовать разобраться, так ведь, парень? Пошли в дом. – Он шагнул было к своему трейлеру.
Курц поднял пистолет и покачал головой.
Большой Зануда поднял руки и взглянул искоса:
– С пушкой ты большой парень, так, что ли, Курц?
Курц промолчал.
– Ты бросишь эту е…ую пушку и будешь бороться со мной, как положено е…ому парню. Тогда и увидим, кто из нас круче, – заплетающимся языком пробормотал Большой Зануда.
– Если я побью тебя в честной драке, ты скажешь мне, кто тебя нанял? – спросил Курц.
Индеец спрыгнул со снежной кучи, приземлившись удивительно легко для трехсотфунтовой горы заплывших жиром мышц, и поднял огромные ручищи, разминая пальцы.
– Хоть так, хоть этак, – сказал он, показывая в ухмылке залеченные и вставленные в тюрьме зубы.
Курц подумал об этом, кивнул, отбросил свой пистолет на капот «Бьюика», так что было ясно, что ему не удастся до него сразу достать, и снова повернулся к Красному Ястребу.
– Козел опущенный! – воскликнул Большой Зануда, выхватывая из спрятанных под рубашкой ножен восьмидюймовый охотничий нож. – Самые легкие десять кусков, которые мне когда-нибудь довелось зарабатывать. – Он усмехнулся еще шире и, напружинив ноги, сделал два шага вперед. Огромную левую ручищу он выставил вперед и щелкал толстыми пальцами, издевательски подзывая к себе противника. – Ну-ка, посмотрим, что у тебя есть, Курц.
– У меня есть сорокапятка, – ответил Курц. Он вынул из кармана полупальто «компакт витнесс» Анжелины и выстрелил Большому Зануде в левое колено.
Охотничий нож отлетел в сторону, кровь и хрящ брызнули на снег, явив собой картину, которой мог бы гордиться сам Джексон Поллок,
[27]
Курц стоял, дожидаясь продолжения монолога.
– Я позвоню на х… ё. ным копам и упрячу тебя на х… пока не буду ох. нно готов к тому, чтобы убить на х… твою ё…..ю задницу, – задыхаясь, бормотал огромный мужчина, то протягивая руку к своему раздробленному колену, то отдергивая ее, боясь прикоснуться к ране.
– Нет, не позвонишь, – возразил Курц. – Помнишь, как ты болтал всем и каждому в прогулочном дворике, каким образом ты убил двух своих первых жен и где они захоронены?
– А-а-а-а! Пошел на х..! – простонал Большой Зануда.
– Да, – сказал Курц. Он вошел в трейлер, где царил неприглядный беспорядок, и, немного порывшись там, обнаружил 1410 долларов мелкими купюрами, придавленные кобурой, в которой лежал новенький, блестящий «кольт» 45-го калибра. Курц не был вором, но эти деньги действительно уплачены за его убийство, так что он взял их и возвратился к «Бьюику». Большой Зануда понемногу полз к трейлеру, оставляя на снегу неприятный след.
[28]
В деле имелось несколько страниц, где приводились различные спекулятивные доводы по поводу связей мистера Джо Курца с преступным семейством Фарино. Они основывались на факте его знакомства со Стивеном – Малышом Героином Фарино, которое имело место в тюрьме в Аттике. Там же находился и краткий отчет о допросе Курца после случившихся в предыдущем ноябре мафиозных убийств дона Фарино, Софии Фарино, их адвоката и нескольких телохранителей. Курц имел алиби на весь вечер того дня, когда произошли убийства, а вот более или менее веских доказательств его причастности к тому, что телестанции штата Нью-Йорк и газеты назвали «Бойней в Буффало», не имелось ни одного.
Курц идеально подходил для той роли, которую предусмотрел для него Хансен: одиночка, не имеющий ни семьи, ни друзей, освобожденный из тюрьмы заключенный, подозреваемый в убийстве полицейского и имеющий вероятные связи с преступным миром и документально зарегистрированную склонность к насилию. Можно будет без всяких проблем убедить присяжных в том, что Курц был еще и вором – одним из тех, кто готов убить заезжего скрипача только для того, чтобы завладеть его бумажником. Правда, это дело вообще не должно дойти до суда присяжных.