Юля . Всегда ты, Федя , в хозяйстве беспорядки делаешь. (Василию.)Василий, на ключ! Шампанское в кладовой, знаешь, в углу около кулька с изюмом, в корзине. Только смотри, не разбей чего-нибудь.
Федор Иванович . Василий, три бутылки!
Юля . Не выйдет из тебя, Феденька, хорошего хозяина... (Накладывает всем пирога.)Кушайте, господа, побольше... Обед еще не скоро, в шестом часу... Ничего из тебя, Феденька, не выйдет... Пропащий ты человек.
Федор Иванович . Ну, пошла отчитывать!
Войницкий . Кажется, кто-то подъехал... Слышите?
Желтухин . Да... Это Серебряковы... Наконец-то!
Василий . Господа Серебряковы приехали!
Юля (вскрикивает) . Сонечка! (Убегает.)
Войницкий (поет) . Пойдем встретим, пойдем встретим... (Уходит.)
Федор Иванович . Эка обрадовались!
Желтухин . Как в людях мало такта! Живет с профессоршей и не может скрыть этого.
Федор Иванович . Кто?
Желтухин . Да вот Жорж. Так ее расхваливал сейчас, когда тебя не было, что даже неприлично.
Федор Иванович . Откуда ты знаешь, что он с ней живет?
Желтухин . Точно я слепой... Да и весь уезд говорит об этом...
Федор Иванович . Вздор. Пока с ней никто не живет, но скоро буду жить я... Понимаешь? Я!
6
Те же, Серебряков, Марья Васильевна, Войницкий под руку с Еленой Андреевной, Соня и Юля входят.
Юля (целуя Соню) . Милая! Милая!
Орловский (идя навстречу) . Саша, здравствуй, голубушка, здравствуй, матушка! (Целуется с профессором.)Здоров? Слава богу?
Серебряков . А ты, кум? Ты ничего – молодцом! Очень рад тебя видеть. Давно приехал?
Орловский . B пятницу. (Марье Васильевне.)Марья Васильевна! Как изволите поживать, ваше превосходительство? (Целует руку.)
Марья Васильевна . Дорогой мой... (Целует его в голову.)
Соня . Крестненький!
Орловский . Сонечка, душа моя! (Целует ее.)Голубушка, канареечка моя...
Соня . Лицо по-прежнему добренькое, сантиментальное, сладенькое...
Орловский . И выросла, и похорошела, и возмужала, душа моя...
Соня . Ну, как вы вообще? Что, здоровы?
Орловский . Страсть как здоров!
Соня . Молодчина, крестненький! (Федору Ивановичу.)А слона-то и не приметила. (Целуется с ним.)Загорел, оброс... настоящий паук!
Юля . Милая!
Орловский (Серебрякову) . Как живешь, кум?
Серебряков . Да понемножку... Ты как?
Орловский . Что мне делается? Живу! Именье сыну отдал, дочек за хороших людей повыдавал, и теперь свободней меня человека нет. Знай себе гуляю!
Дядин (Серебрякову) . Ваше превосходительство изволили несколько опоздать. B пироге уж значительно понизилась температура. Позвольте представиться: Илья Ильич Дядин, или, как некоторые весьма остроумно выражаются по причине моего рябого лица. Вафля.
Серебряков . Очень приятно.
Дядин . Madame! Mademoiselle! (Кланяется Елене Андреевне и Соне.)Здесь всё мои друзья, ваше превосходительство. Когда-то я имел большое состояние, но по домашним обстоятельствам, или, как выражаются в умственных центрах, по причинам, от редакции не зависящим, я должен был уступить свою часть родному моему брату, который по одному несчастному случаю лишился семидесяти тысяч казенных денег. Моя профессия: эксплоатация бурных стихий. Заставляю бурные волны вращать колеса мельницы, которую я арендую у моего друга Лешего.
Войницкий . Вафля, заткни фонтан!
Дядин . Всегда с благоговением преклоняюсь (преклоняется)пред научными светилами, украшающими наш отечественный горизонт. Простите мне дерзость, с какою я мечтаю нанести вашему превосходительству визит и усладить свою душу беседою о последних выводах науки.
Серебряков . Прошу покорно. Буду рад.
Соня . Ну, рассказывайте, крестненький... Где вы зиму проводили? Куда исчезали?
Орловский . B Гмундене был, в Париже был, в Ницце, в Лондоне, дуся моя, был...
Соня . Хорошо! Счастливчик!
Орловский . Поедем со мной осенью! Хочешь?
Соня (поет) . Не искушай меня без нужды...
Федор Иванович . Не пой за завтраком, а то у твоего мужа жена будет дура.
Дядин . Теперь интересно бы взглянуть на этот стол a vol d’oiseau. Какой восхитительный букет! Сочетание грации, красоты, глубокой учености, села...
Федор Иванович . Какой восхитительный язык! Черт знает что такое! Говоришь ты, точно кто тебя по спине рубанком водит...
Смех.
Орловский (Соне) . А ты, душа моя, все еще замуж не вышла...
Войницкий . Помилуйте, за кого ей замуж идти? Гумбольдт уж умер, Эдисон в Америке, Лассаль тоже умер... Намедни нашел я на столе ее дневник: во какой! Раскрываю и читаю: «Нет, я никогда не полюблю... Любовь – это эгоистическое влечение моего я к объекту другого пола...» И черт знает, чего только там нет? Трансцендентально, кульминационный пункт интегрирующего начала... тьфу! И где ты научилась?
Соня . Кто бы другой иронизировал, да не ты, дядя Жорж.
Войницкий . Что же ты сердишься?
Соня . Если скажешь еще хоть одно слово, то кому-нибудь из нас двоих придется уехать домой. Я или ты...
Орловский (хохочет) . Ну, характер!
Войницкий . Да, характер, доложу вам... (Соне.)Ну, лапку! Дай лапку! (Целует руку.)Мир и согласие... Не буду больше.
7
Те же и Хрущов.
Хрущов (выходя из дому) . Зачем я не художник? Какая чудная группа!
Орловский (радостно) . Миша! Сыночек мой крестненький!
Хрущов . С новорожденным! Здравствуйте, Юлечка, какая вы сегодня хорошенькая! Крестненький! (Целуется с Орловским.)Софья Александровна... (Здоровается со всеми.)
Желтухин . Ну, можно ли так поздно приезжать? Где ты был?
Хрущов . У больного.
Юля . Пирог давно уже простыл.
Хрущов . Ничего, Юлечка, я холодного поем. Где же мне сесть?
Соня . Садитесь сюда... (Дает ему место рядом.)
Хрущов . Великолепная сегодня погода, и аппетит у меня адский... Постойте, я водки выпью... (Пьет.)С новорожденным! Пирожком закушу... Юлечка, поцелуйте этот пирожок, он станет вкуснее...
Та целует.
Merci. Как живете, крестненький? Давно не видел вас.
Орловский . Да, давненько не видались. Ведь я за границей был.
Хрущов . Слышал, слышал... Позавидовал вам. Федор, а ты как живешь?
Федор Иванович . Ничего, вашими молитвами, как столбами, подпираемся...
Хрущов . Дела твои как?
Федор Иванович . Не могу пожаловаться. Живем. Только вот, братец ты мой, езды много. Замучился. Отсюда на Кавказ, из Кавказа сюда, отсюда опять на Кавказ – и этак без конца, скачешь как угорелый. Ведь у меня там – два именья!
Хрущов . Знаю.
Федор Иванович . Колонизацией занимаюсь и ловлю тарантулов и скорпионов. Дела вообще идут хорошо, но насчет «уймитесь, волнения страсти» – все обстоит по-прежнему.
Хрущов . Влюблен, конечно?
Федор Иванович . По этому случаю, Леший, надо выпить. (Пьет.)Господа, никогда не влюбляйтесь в замужних женщин! Честное слово, лучше быть раненным в плечо и в ногу навылет, как ваш покорнейший слуга, чем любить замужнюю... Такая беда, что просто...
Соня . Безнадежно?
Федор Иванович . Ну вот еще! Безнадежно... На этом свете ничего нет безнадежного. Безнадежно, несчастная любовь, ox, ax – все это баловство. Надо только хотеть... Захотел я, чтоб ружье мое не давало осечки, оно и не дает. Захотел я, чтоб барыня меня полюбила, – она и полюбит. Так-то, брат Соня. Уж если я какую намечу, то, кажется, легче ей на луну вскочить, чем от меня уйти.
Соня . Какой ты, однако, страшный...
Федор Иванович . От меня не уйдешь, нет! Я с нею не сказал еще трех фраз, а она уж в моей власти... Да... я ей только сказал: «Сударыня, всякий раз, когда вы взглянете на какое-нибудь окно, вы должны вспомнить обо мне. Я хочу этого». Значит, вспоминает она обо мне тысячу раз в день. Мало того, я каждый день бомбардирую ее письмами.
Елена Андреевна . Письма – это ненадежный прием. Она получает их, но может не читать.
Федор Иванович . Вы думаете? Гм... Живу я на этом свете тридцать пять лет, а что-то не встречал таких феноменальных женщин, у которых хватало бы мужества не распечатать письмо.
Орловский (любуясь им) . Каков? Сыночек мой, красавец! Ведь и я таким был. Точь-в-точь таким! Только вот на войне не был, а водку пил и деньги мотал – страшное дело!
Федор Иванович . Люблю я ее, Миша, серьезно, аспидски... Пожелай только она, и я отдал бы ей все... Увез бы ее к себе на Кавказ, на горы, жили бы мы припеваючи... Я, Елена Андреевна, сторожил бы ее, как верный пес, и была бы она для меня, как вот поет наш предводитель: «И будешь ты царицей мира, подруга верная моя». Эх, не знает она своего счастья!
Хрущов . Кто же эта счастливица?
Федор Иванович . Много будешь знать, скоро состаришься... Но довольно об этом. Теперь начнем из другой оперы. Помню, лет десять назад – Леня тогда еще гимназистом был – праздновали мы вот так же день его рождения. Ехал я отсюда домой верхом, и на правой руке сидела у меня Соня, а на левой – Юлька, и обе за мою бороду держались. Господа, выпьем за здоровье друзей юности моей, Сони и Юли!
Дядин (хохочет) . Это восхитительно! Это восхитительно!
Федор Иванович . Как-то раз после войны пьянствовал я с одним турецким пашой в Трапезонде... Он меня и спрашивает...
Дядин (перебивая) . Господа, выпьем тост за отличные отношения! Виват дружба! Живьо!
Федор Иванович . Стоп, стоп, стоп! Соня, прошу внимания! Держу, черт меня возьми, пари! Кладу вот на стол триста рублей! Пойдем после завтрака на крокет, и я держу пари, что в один раз пройду все ворота и обратно.
Соня . Принимаю, только у меня трехсот рублей нет.
Федор Иванович . Если проиграешь, то споешь мне сорок раз.
Соня . Согласна.
Дядин . Это восхитительно! Это восхитительно!
Елена Андреевна (глядя на небо) . Какая это птица летит?
Желтухин . Это ястреб.
Федор Иванович . Господа, за здоровье ястреба!
Соня хохочет.
Орловский . Ну, закатилась наша! Что ты?
Хрущов хохочет.
Ты-то чего?
Марья Васильевна . Софи, это неприлично!
Хрущов . Ох, виноват, господа... Сейчас кончу, сейчас...
Орловский . Это называется – без ума смеяхся.
Войницкий . Им обоим палец покажи, сейчас же захохочут. Соня! (Показывает палец.)Ну, вот...
Хрущов . Будет вам! (Смотрит на часы.)Ну, отче Михаиле, поел, попил, теперь и честь знай. Пора ехать.
Соня . Куда это?
Хрущов . К больному. Опротивела мне моя медицина, как постылая жена, как длинная зима...
Серебряков . Позвольте, однако, ведь медицина ваша профессия, дело, так сказать...
Войницкий (с иронией) . У него есть другая профессия. Он на своей земле торф копает.
Серебряков . Что?
Войницкий . Торф. Один инженер вычислил, как дважды два, что в его земле лежит торфу на семьсот двадцать тысяч. Не шутите.
Хрущов . Я копаю торф не для денег.
Войницкий . Для чего же вы его копаете?
Хрущов . Для того, чтобы вы не рубили лесов.
Войницкий . Почему же их не рубить? Если вас послушать, то леса существуют только для того, чтобы в них аукали парни и девки.
Хрущов . Я этого никогда не говорил.