– Только не в то время, когда произошло убийство! – неожиданно громко рявкнул наш старый комиссар, грозовой тучей нависая над сжавшимся у стены Труппенсом.
– П-почему вы решили, что это я?
Шеф молча поставил на стол два старых кобольдовских фонаря. На днище каждого зияла вмятина.
– И чё?! – попытался вновь взять себя в руки инспектор. – Ну фонари, да?
– Расположение вмятин говорит о том, что ими ударили сверху, а обе жертвы, и Лошар и Ойсен, были ниже вас ростом. Кобольдов в этом случае вообще нельзя брать в расчёт.
– Оставьте это для присяжных, я ничего не понимаю в таких вещах. Лучше скажите, где нашли тело, да?
– В канализации, – нехотя процедил я, зная, что сейчас он нас высмеет.
– Ха-ха! И вы думаете, я смог бы пролезть туда с таким пузом? – Он демонстративно потряс руками обширное пузо, бывшее едва ли не больше, чем у комиссара. – И это всё, что у вас есть, да? Два одинаковых фонаря. А с чего вы взяли, что это мои? Там что, было выгравировано моё имя или вы нашли отпечатки пальцев?
– В канализациях все надевают рукавицы.
– Не смешите, да? Ладно, допустим, надевают. Разве не очевидно, что кто-то хотел подставить меня, да?
– И кто же?
– Кобольды.
– Им не хватает роста.
– О, это хитрые бестии! Поверьте, они его и убили.
– Кого именно? – уточнил комиссар.
– Ну… их обоих – Лошара и Ойсена!
– Допустим, а за что?
– За махинации со страховками. Что-то не поделили. Теперь-то понятно, почему было столько выплат, да! – радостно вскинулся месье Труппенс, не понимая, что уже закопал себя с головой. – Они были сообщниками. Поэтому им и удавалось всё это так ловко проворачивать. А ведь я их считал верными и добросовестными помощниками! Но мне пора. Надеюсь, я вам помог. У меня дети уже ждут свою страшную сказку на ночь. Возникнут ещё вопросы, адресуйте их моему адвокату. Именно так, да!
И он положил на стол явно заранее заготовленную визитку.
– Ну так где вы были, когда вся свадьба вас искала? – невозмутимо произнёс ему в спину шеф.
– В туалете, – безмятежно откликнулся инспектор и ускорил шаг.
Наверное, боялся, что мы бросимся вслед и арестуем его. Я подождал, пока Чмунк закроет за ним дверь, потом встал со стула и громко зааплодировал.
– Шеф, это было нечто! Вы могли бы дать фору любым столичным актёрам. Этот блеф с фотографом просто великолепен!
– Глупости, – проворчал чрезвычайно довольный собой комиссар. – Любой обман должен содержать хотя бы семьдесят процентов правды.
– Фотограф был и он действительно снимал мадам Труппенс?
– Да, был. Нет, не снимал. Вернее, снимал, но не её. Всё прочее, разумеется, игра, – важно согласился Базиликус. – Но вы просто подставили меня, нашли убийцу и не нашли улик! Сержант Брадзинский, это мрак…
Кто бы говорил! В то время как он объедался деликатесами и веселился на свадьбе, мне пришлось дважды лезть в канализацию, ползать там, обливаясь нечистотами, а наверху отбиваться от нападения… После всего этого я ещё должен был смиренно вернуться ночевать в камеру. И я же ещё и виноват, что не собрал достаточно улик?!
Но, по сути, он был прав. Мы столкнулись с так называемым мошенником, а не убийцей, а преступники такого типа, как правило, ведут себя крайне глупо, не оставляя улик, но практически чуть ли не открыто признавая свою вину. Их можно лишь прижать к стенке и заставить сознаться, но собрать для суда всю доказательную базу очень проблемно…
– Возьмите Чмунка и проследите за ним, – велел мне шеф.
– Вы уверены, что инспектор не пошел домой рассказывать детям сказку?
– Уверен. У него нет детей. Моя жена ходит с его супругой на занятия по составлению траурных букетов. А вечерами компостирует мне мозг рассказами о жизни каждой приятельницы с этих курсов. Так что я их биографии наизусть выучил!
– Сочувствую, – холодно заметил я.
– У вас это ещё впереди. В общем, он не пойдёт домой. Ему туда не нужно. Если нам удалось его напугать, то месье Труппенс сейчас будет пытаться замести следы и дать дёру из города.
– Думаете, он нам поверил? А если позвонит жене?
– Вряд ли. Опять же со слов жены я знаю, что свою он боится до чёртиков.
– Тогда понятно, почему, перед тем как ехать к нам, он не договорился с ней о показаниях. Хорошо, тогда мы за ним, – приободрился я.
– Возьмите ключи от моей машины, она надёжней.
– А вы?
– Дойду пешком. Ходить полезно.
Я схватил ключи, разворачиваясь к дверям.
– И сразу звоните мне. Я буду дома, но не лягу, буду ждать звонка, – не вставая, напутствовал меня комиссар. – Кстати, да. В юности у меня были самые серьёзные роли в школьных спектаклях…
Я козырнул, закрывая за собой дверь, и, обернувшись, чуть не столкнулся с Чунгачмунком.
– У нас задание. Нужно срочно проследить за инспектором Труппенсом.
Вождь хмуро кивнул и, не встречаясь со мной взглядом, заспешил к выходу. Я двинул за ним и, поравнявшись у двери, сказал:
– Я завёл «Ферму».
– Что ж, если так, ты поступил как мужчина, – коснувшись кулаком груди, признал он. – Теперь мадемуазель Эльвира должна простить Блестящую Бляху, если её сердце не камень.
– Да вроде уже простила.
– Я рад, – просиял он, судя по глазам тоже забыв обо всём.
Всё-таки доброе и чистое сердце у этого дитя прерий. Мы с Чмунком на ходу обменялись парой фраз по делу, после чего он прыгнул на свой велосипед и рванул за машиной. Я поспешил за угол, где на нашей парковке стояло вместительное авто нашего комиссара, завёл мотор и мягко вырулил на дорогу. Впереди весело играл светоотражающий маячок на мустанге нашего рядового.
Машину Труппенса загораживали другие авто возвращающихся с работы чертей. Главное, не потерять из виду индейца. А в том, что он не потеряет преступника, я не сомневался, ещё никому не удавалось сбросить этого зоркого следопыта с хвоста.
Покружив немного по центральным улицам, я увидел, что Чмунк остановился. К счастью, там было где припарковаться. Страховой инспектор поставил свою навороченную «мисибиси» буквально в десяти метрах впереди, напротив небольшого торгового центра. Сам он только и успел мелькнуть хвостом, исчезая за автоматической прозрачной дверью. Я тут же набрал Чунгачмунка, не рискуя подходить к нему. Труппенс мог выйти в любой момент, а интуиция подсказывала, что лучше подстраховаться.
– Езжай дальше и встань у заднего выхода, я посторожу здесь.
– Хук! – коротко ответил индеец и, вырулив из-за стоящих у обочины машин, быстро и бесшумно завернул в переулок.
Я ждал долго. Как мне показалось, минут двадцать точно. На душе почему-то было тревожно. Разумеется, на Чмунка можно положиться, и если он молчит, значит, преступник ещё не выходил. Мои часы показали, что прошло ещё десять минут. Чем может быть занят в торговом центре убегающий от правосудия преступник? Бомбу закладывает или заложников берет, пёс-оборотень его пойми…
Я заволновался. Автоматические двери впускали и выпускали кого угодно, только не нашего страхового инспектора. Пришлось снова браться за телефон…
– Ну как? Он не выходил?
– Нет, брат Блестящая Бляха. Ни один мужчина комплекции твоего врага. Только женщины.
– Какие женщины? Он довольно высокий и с пузом. Беременные женщины выходили?
– Да, была одна такая.
– Давно?
– Хук, минут пять уже.
– Она пошла пешком?
– Да, свернула в переулок к вокзальной площади.
– Езжай за ней! Постарайся найти и задержать!
– Оставить пост? Ты уверен, брат мой бледнолицый?
– Вперёд! Мы его упустим! – взвыл я, обрывая связь и тут же набирая другой номер. – Флевретти, ты где сейчас? Ага. Не важно. Срочно езжай на вокзал! Да, срочно!!! Ты должен успеть к парижскому поезду. Наш объект – мужеподобная женщина двух метров ростом в туфлях сорок пятого размера, с большим пузом на девятом месяце!
В суматохе я совсем забыл, что, если моя версия верна, никакого «брюха» у инспектора нет, и по идее нам придётся проверять всех дам ростом от ста восьмидесяти и выше. Рост-то он никуда не денет. Нужно запомнить этот торговый центр: мало ли, вдруг кому-то из нас когда-нибудь понадобится переодеться женщиной в ходе операции, а тут все размеры…
Садясь за руль машины шефа, я успел посмотреть на часы. До отхода парижского поезда оставалось ровно двадцать две минуты. И я, выкручивая все запрещённые финты на дороге, создавая аварийные ситуации и чудом никого не сбив, насколько мог быстро вырулил на вокзал. И хотя мне пришлось дать изрядный круг по площади, до места я добрался за десять минут. Забежав в здание вокзала, быстро осмотрел все углы, однако никого, хотя бы отдалённо напоминающего месье Труппенса, не обнаружил. Капрала Флевретти тоже не наблюдалось, а наш краснокожий друг, скорее всего, уже был на перроне.
Но что, если я ошибся, решив, что инспектор хочет уехать на поезде? Вдруг он сбежит на автобусе или вообще автостопом? Ведь так легче замести следы. Мало ли что пошёл в сторону вокзальной площади?
Умоляя удачу не изменять и не отворачиваться, я выбежал на перрон. Где же этот тип?!
Первый, кто бросился мне в глаза, это был Фурфур Флевретти, стоящий у стены и делающий вид, что читает газету. И когда он успел сюда добраться? Но вампиры быстрые, а бабушка у него, как он уверял, была вампиром…
Я быстро шагнул к нему:
– Ну как?
– Пока никого не заметил. Мне, кстати, пришлось отменить свидание. Бросить цыпочку, которая уже почти была согласна на всё. В смысле это совсем некстати! Ты мне за это будешь должен, Ирджи.
– Прости, но я не смогу тебе дать того, чего не дала она.
Капрал самодовольно захихикал, я знал, что солдафонский юмор в его вкусе.
Где же Чмунк? Почему не звонит? Неужели до сих пор на хвосте у «беременной чертовки»? А если тот взял такси? Вряд ли переодетый инспектор пойдёт пешком, ведь ему ещё нужно успеть купить билет. Хотя кто у нас захочет подвезти трансвестита? Разве только опять же на автобусе. Да и то не факт, что водитель пустит.
– Прибывает поезд Кале – Парижск, – объявил вокзальный диспетчер через громкоговоритель.
И где носит этого Труппенса? Или я всё-таки ошибся и он просто вышел из торгового центра, когда мы с Чунгачмунком уже ушли? Каким же идиотом я буду выглядеть перед комиссаром…
Послышался стук колёс – громко свистя и выдувая пар, столичный поезд прибыл на перрон. Первый путь, как обычно. Я встал у второй двери выхода на перрон, Флевретти остался у первой. Если инспектор всё-таки выйдет, то мимо нас не проскочит по-любому. Народ высыпал из здания вокзала, торопясь успеть на поезд, который стоит всего десять минут. Итак…
Из подземного перехода в центре перрона выскочил всклокоченный индеец, орлиное перо на его скальповой пряди сбилось к уху, лицо было непроницаемым, но глаза метались по сторонам. Похоже, он довёл объект слежки до вокзала, но здесь потерял. Я кивнул ему и указал пальцем на Флевретти. Чмунк всё понял, выбрав наилучшую точку обзора, и стал внимательно следить за обоими выходами. Но мужеподобных дам роста страхового инспектора всё не было. А время играло не в нашу пользу…
И в тот момент, когда мне показалось, что уже всё, никто не придёт, из двери, которую сторожил Флевретти, торопливо выбежала высокая дама в широкополой шляпе, парике, в длинном платье в стиле начала прошлого века, с боа из перьев на шее и со здоровущим ридикюлем. Похоже, наш друг прибарахлился не в отделе женской одежды, а в закутке карнавальных костюмов, видимо перепутав впопыхах или из-за нехватки времени схватив, что ближе. Разнаряженная «чертовка», даже не глядя на номера вагонов, рванула в первую же дверь. Надо брать!