Нельзя вечно строить свой успех на ударах плети.
— Клянусь Богом, я делаю только то, что делают все. Если у тебя такие новомодные слезливые взгляды, это вовсе не значит, что все остальные не правы. Плеть держит отребье в узде. Отребье!
— Ты живешь плетью, от плети ты и умрешь.
— Ты хочешь решить наш спор сейчас? Плеть против плети? Нож против ножа? Тогда выходи, клянусь Богом! Или ты все такой же грус?
— Я уже говорил тебе однажды и скажу еще раз, последний. Когда-нибудь я приду за тобой с плетью. Может быть сегодня, может быть завтра, может быть через день. Но, клянусь Создателем, когда-нибудь я приду за тобой. И запомни вот еще что. Если ты случайно умрешь до того, как я буду готов, я приду за Тортом и Морганом и пущу ко дну твое дело.
Брок выхватил нож.
— А может, парень, я перережу тебе глотку прямо сейчас. Струан спокойно наполнил фужеры. Бутылка опустела.
— Открой другую. Там их еще много. Брок рассмеялся.
— Ах, Дирк, мой мальчик, ты редкий человек. Ты разорен, а все чего-то хорохоришься, изображаешь из себя. Тебе конец, ты слышишь, парень? Твой «Благородный Дом» полетел вверх тормашками. И ты трус!
— Я не трус, Тайлер. Ты это знаешь.
— Ты помнишь тот холмик, где собирался поставить свой Большой Дом, — спросил Брок, и глаза его заискрились.
— Да.
— Он мой, парень. Я куплю его. Сколько бы ты ни предложил, я дам больше.
Кровь бросилась Струану в голову. Он знал, что у него теперь Heт денег, чтобы тягаться с Броком. И не будет, если он не заключит сделку с Ти-сеном. Если не предаст Гонконг. — Будь ты проклят!
— Он будет мой, парень. Как и вся эта вонючая скала. — Брок осушил свой фужер и снова рыгнул. — После того, как твоя компания пойдет с молотка, я выживу тебя с этих морей, так, чтобы даже духу твоего здесь не осталось. — Он достал кошелек, отсчитал двадцать золотых гиней и швырнул их на пол палатки. — Вот, закажи себе гроб. Брок важно поднял голову и вышел.
— Прошу прощения, сэр. — В палатке появился Маккей. Дирк Струан слегка вздрогнул и вышел из оцепенения.
— Да?
— Мистер Кулум на берегу. Он хочет вас видеть. Струан с изумлением увидел, что водянистая луна стоит высоко, и на берегу уже глубокая ночь.
— Проводите его сюда.
— Приходили еще люди, сэр. Этот китаец, Гордон Чен. Мисс Синклер. Какая-то супружеская пара, я их не знаю. Старый Квэнс. Я сказал им всем, что вы примете их завтра. Надеюсь, я поступил правильно, не позволив мистеру Кулуму прийти без предупреждения. — Маккей заметил на полу золотые монеты, но не произнес по их поводу ни слова.
— Пока вы подчиняетесь приказам, вы всегда будете поступать правильно, Маккей.
Кулум подошел ко входу в палатку.
— Я не потревожил тебя, отец?
— Нет, мой мальчик. Присаживайся.
Кулум увидел соверены на ковре, нагнулся и начал собирать их.
— Оставь их, где лежат.
— Почему?
— Потому что я хочу, чтобы они там остались. Кулум сел.
— Я хотел поговорить с тобой, отец.
— У меня сейчас нет настроения разговаривать, дружок.
— Ты серьезно говорил о том, чтобы сделать меня партнером?
— Да.
— Я не хочу быть партнером. Я не хочу жить на Востоке. Я хочу вернуться домой.
— Я разбираюсь в таких вещах лучше тебя, Кулум. Повремени немного.
— Время ничего не изменит.
— Ты молод, мой мальчик. Времени у тебя достаточно. Будь терпелив со мной. И с Китаем. Робб объяснил тебе, как приступать к организации торгов?
— Да. — Черт бы побрал дядю Робба, подумал Кулум. Если бы только он не вспылил так перед отцом и не сказал, что собирается уехать. Черт, черт, черт. Проклятый банк, чтоб ему провалиться. Все разрушил. Бедный отец. — Думаю, я смогу с этим справиться.
— У тебя не возникнет никаких проблем, если все будет вестись честно: тот, кто дает больше, получает землю.
— Да, разумеется.
— Кулум опять покосился на гинеи под ногами. — Почему ты хочешь, чтобы эти монеты там лежали?
— Это деньги на мой гроб.
— Я не понимаю.
Струан рассказал ему о своем разговоре с Тайлером Броком.
— Тебе лучше заранее знать, что это за человек, Кулум. Будь осторожен, потому что он станет преследовать тебя так же, как я стану преследовать Горта.
— Сыновья не повинны в грехах своих отцов.
— Горт Брок — копия своего отца.
— Но разве Христос не учил нас прощать?
— Учил, парень. Но их я простить не могу. Они олицетворяют все, что есть гнусного на земле. Они тираны, которые верят, что плеть способна ответить на любые вопросы. В мире есть одно незыблемое правило: деньги — это власть, будь ты королем, лордом, вождем, купцом или землепашцем. Не имея власти, ты никогда не сможешь защитить то, что есть у тебя и не облегчишь жизнь другим.
— Значит ты говоришь, что учение Христа неверно?
— Вовсе нет, парень. Я хочу сказать, что бывают люди святые. Они могут прожить счастливую жизнь в смирении и кротости, не желая ничего, кроме того, что ниспослано им судьбой. Есть люди, которые с рождения довольствуются тем, что они всегда вторые, а не первые — я так не могу. И Брок тоже. А ты?
— Я не знаю.
— Когда-нибудь придет и твой день испытания. Тогда ты узнаешь себя.
— По твоим словам получается, что деньги — это все?
— Я говорю, что в наше время, не имея власти, ты не сможешь стать святым, творить добро. Власть ради власти — это грех. Деньги ради денег — это грех. Запомни это навсегда.
— Неужели это так важно — иметь деньги и иметь власть?
— Нет, мой милый, — ответил Струан с ироничной усмешкой. — Важность приобретает только недостаток денег.
— Зачем тебе нужна власть?
— А зачем она нужна тебе, Кулум?
— Может быть, мне она и не нужна.
— Да. Может быть, и так. Хочешь глоток чего-нибудь, мой мальчик?
— Я выпью немного шампанского.
— Ты ел?
— Да, спасибо. Ты прав, я еще не очень-то много знаю о себе, — добавил Кулум.
— Что ж, время у тебя есть. Я так рад, что ты здесь, Кулум. Очень рад.
Кулум оглянулся на золотые монеты.
— Но в общем-то все это пустые разговоры, не правда ли? Я имею в виду партнерство и прочее. Компании конец. Что ты намерен теперь делать?
— Ну, пока мы еще не банкроты. У нас есть двадцать девять дней. Если йосс будет против нас, этот вариант «Благородного Дома» умрет. Тогда мы начнем все сначала. — Не обманывай себя, подумал он, ты никогда не сможешь начать сначала.
— Битва без конца?
— А чем еще по-твоему должна быть жизнь, парень?
— Могу я подать в отставку как партнер, если мне это не понравится или я сочту, что не подхожу или не достоин этой должности? По своему желанию?
— Да. Но только не в том случае, если ты когда-либо станешь Тай-Пэном. Тай-Пэн не может уходить, пока не будет уверен, что его дело остается в надежных руках. Он должен быть в этом уверен. Это его последняя обязанность.
— Если нам столько должны китайские купцы, почему не попробовать собрать с них эти деньги? Тогда у нас будет чем расплатиться с Броком.
— У них нет денег. — К дьяволу все, сказал себе Струан, ты в ловушке. Решайся. Выхода нет: либо Ти-сен, либо…
— А что если поговорить с его превосходительством? Не мог бы он выдать нам аванс? В счет выкупных денег?
— Эти деньги принадлежат Короне. Может быть, парламент примет его представление, может быть, он его отвергнет. Серебро не перейдет из рук в руки еще почти целый год.
— Но мы его все-таки получим. Брок, конечно же, примет твои гарантии?
Голос Струана стал хриплым.
— Я уже поведал тебе о степени великодушия Брока. Я бы не дал ему двадцати гиней, окажись он на моем месте. Черт бы побрал его и его проклятых выродков.
Кулум неуютно шевельнулся в кресле, его башмак случайно сдвинул одну из золотых монет.