Волосы были убраны в два полумесяца на затылке и украшены нефритовыми заколками.
Для китаянки она была высокого роста. Кожа ее отличалась такой белизной, что казалась почти прозрачной. Мэй-мэй была родом из провинции Сучжоу.
Хотя Струан купил ее у Дзин-куа и много недель препирался со стариком из-за цены, он знал, что на самом деле Дзин-куа подарил ему Тчунг Мэй-мэй в благодарность за многочисленные услуги, которые Тай-Пэн оказывал ему на протяжении долгих лет. Он знал, что Дзин-куа без труда мог бы продать ее самому богатому человеку в Китае — какому-нибудь маньчжурскому князю или даже самому императору, — получив за нее столько нефрита, сколько она весила. Что уж тут говорить о пятнадцати тысячах тэйлов, на которых они в конце концов сошлись. Мэй-мэй была неповторима и не имела цены.
Струан поднял ее и нежно поцеловал.
— Ну, а теперь рассказывай, что происходит. — Не выпуская ее из рук, он опустился в глубокое кресло.
— Во-первых, я приехала переодетая из-за опасности, которая грозит не только мне, но и тебе. За твою голову по-прежнему назначена награда. А похищение с целью получить выкуп — наша древнейшая традиция.
— С кем ты оставила детей?
— Со Старшей Сестрой, разумеется, — ответила она. Старшей Сестрой, как то предписывал обычай, Мэй-мэй называла Кай-сун, бывшую любовницу Тай-Пэна. Кай-сун была теперь третьей женой китайского компрадора «Благородного Дома». Тем не менее Мэй-мэй и Кай-сун относились друг к другу с большой теплотой, и Струан знал, что у Кай-сун дети будут в безопасности и она присмотрит за ними, как за своими собственными.
— Хорошо, — кивнул он. — Как они?
— У Дункана синяк под глазом. Он споткнулся и упал; я порола это черепашье дерьмо, его аму, пока у меня рука не отвалилась. У Дункана плохой характер из-за варварской крови.
— Твоей — не моей. А Кейт?
— У нее прорезался второй зубик. Это большой йосс. Раньше, чем наступил второй день рождения. — Она на мгновение прижалась к нему. — А потом я прочитала газету. Этот Скиннер. Опять плохой йосс, хейа? Этот сын собаки Брок старается разорить тебя с помощью больших денег, которые ты должен. Это правда?
— Отчасти правда. Да, если йосс не переменится к нам, мы банкроты. Так что больше не будет ни шелков, ни дорогих духов, ни нефрита, ни домов в подарок, — поддразнил он ее.
— Ай-й-йа! — воскликнула она, качнув головой. — Ты не единственный мужчина в Китае.
Он шлепнул ее пониже спины, и в то же мгновение ее рука с длинными ногтями метнулась к его лицу, но он перехватил ее за кисть.
— Никогда больше не говори так, — сказал он, награждая ее страстным поцелуем.
— Кровь Христова, — выдохнула она, отстраняясь от него. — Посмотри, что ты сделал с моими волосами. Эта ленивая потаскуха А Тип трудилась над ними целый час. Ну да ладно.
Она знала, что доставляла ему огромное удовольствие, и гордилась тем, что в свои двадцать лет умела читать и писать по-английски и по-китайски и говорила на английском и на трех наречиях китайского: кантонском, своей родной провинции Сучжоу и мандаринском — языке Пекина и императорского двора. Кроме этого, она знала многое из того, что Гордон Чен почерпнул в школе, он оказался хорошим учителем, и они сильно привязались друг к другу. О, Мэй-мэй прекрасно понимала, что второй такой, как она, нет во всем Китае.
В дверь тихо постучали.
— Европеец? — прошептала она.
— Нет, девочка. Это всего лишь слуга. Им приказано сначала докладывать мне о любом человеке, который приходит в этот дом. Да?
Вслед за первым слугой вошли двое других. Все трое избегали смотреть на Струана и девушку, но их явно разбирало любопытство, и они дольше обычного накрывали на стол, расставляя блюда с китайской пищей и раскладывая палочки.
Мэй-мэй обрушила на них поток слов на кантонском наречии, после чего они нервно поклонились и заторопились к двери.
— Что ты им сказала, что они так испугались? — поинтересовался Струан.
— Я просто предупредила их, клянусь Богом, что если они кому-нибудь расскажут, что я здесь, я своей рукой разрежу им языки напополам, отрежу уши, а потом уговорю тебя прико вать их цепями к одному из твоих кораблей и утопить его в океане вместе с их чертовыми женами, детьми и родителями, а перед этим ты еще наведешь свой Дурной Глаз на это проклятое отребье и на их проклятое мерзкое потомство на веки вечные.
— Перестань ругаться, дьяволенок ты кровожадный! И не шути насчет Дурного Глаза.
— А это и не шутка. Он у тебя как раз такой. Ведь ты и есть дьявол в варварском обличий — для всех, кроме меня. Я-то знаю, как с тобой справиться.
— Черт побери, Мэй-мэй, прекрати это. — Он перехватил ее руки, собиравшиеся интимно погладить его. — Лучше поешь, пока все горячее, я с тобой потом потолкую. — Струан легко подхватил ее на руки и отнес к столу.
Она положила ему на тарелку креветок, обжаренных в масле, постной свинины, грибов, потушенных с соей, мускатного ореха, горчицы, меда, потом занялась своей тарелкой.
— Смерть господня, я проголодалась, — сказала она.
— Может быть, ты все-таки прекратишь богохульствовать!
— Ты забыл добавить свое «клянусь Господом», Тай-Пэн! — Она лучезарно улыбнулась ему и с огромным наслаждением принялась за еду.
Он взял палочки и, ловко орудуя ими, тоже начал есть. Струан нашел обед превосходным. Понадобились месяцы, чтобы он развил в себе вкус к такой пище. Ни один из европейцев не признавал китайской кухни. Струан тоже одно время предпочитал плотные завтраки и обеды доброй старой Англии, но Мэй-мэй убедила его, что для здоровья полезней есть так, как едят китайцы.
— Ну, а теперь расскажи, как ты добралась сюда? — спросил Струан.
Мэй-мэй выбрала крупную креветку из тех, что сначала обжарили, а потом потушили в соевом соусе с травяными приправами, изящным движением отломила ей голову и принялась чистить.
— Я заказала место на лорке. Я покупила фантастический дешевый билет и вымазалась грязью для безопасности. Ты должен мне пятьдесят монет.
— Выплатишь их себе из своего содержания. Я не просил тебя приезжать сюда.
— Ай-й-йа! Этот колова чилло деньги достать легко мозна, беспокойся нет.
— Прекрати это и веди себя пристойно. Она рассмеялась, предложила ему очищенную креветку и взялась за другую.
— Спасибо, мне довольно.
— Ешь их больше. Они для тебя очень полезны. Я уже говорила тебе много раз, что они приносят здоровье и дают много-много силы.
— Полно, девочка моя.
— Нет-нет, в самом деле, — настаивала она с полной серьезностью. — Креветки очень полезны для тех, кто хочет много любить. Очень важно хотеть много любить! Жена должна следить за своим мужем. — Она вытерла пальцы вышитой салфеткой и взяла палочками одну из креветочных голов.
— Черт возьми, Мэй-мэй, неужели нужно есть и головы тоже?
— Да, клянусь Господом. Ты разве не знаешь, что это самая вкусная часть? — проговорила она, передразнивая его, и расхохоталась так, что поперхнулась. Он похлопал ее по спине, но очень нежно, а потом дал ей выпить несколько глотков чая.
— Вперед тебе наука, — сказал он.
— Головы все равно самая вкусная часть, даже так, можешь не беспокоиться.
— Даже так, выглядят они ужасно, можешь не беспокоиться.
Некоторое время они ели молча.
— С Броком действительно все так скверно?
— Скверно.
— Так ужасно просто разрешить эту скверность. Убей Брока. Теперь пора.
— Что ж, это один из выходов.
— Этот выход, тот выход — ты найдешь выход.
— Почему ты так уверена?
— Ты не захочешь потерять меня.
— Почему я должен тебя терять?
— Я тоже не хочу довольствоваться кем-то вторым.