Даже сигарета приобрела свой вирджинский запах и вкус.
# f! «03»)> " Rec»;;
«05»)> " Replay»;;
Ну давай сохраним. Сохранили. Play. Ох, опять, блин, только что был же!Он побежал в туалет, уже недобрым словом поминая русский кайф, охал и ахал, но унитаз оказался девственно-чистым. Он обалдело уставился на свой прибор: что это ты, коник мне тут… Твою ж дивизию! Это ж Эморек его записал! Русский кайф! Работает! Эврика! Все работает!
Михаил подошел к дивану, сел и уставился в телевизор: Кейдж с Траволтой устроили гонки на катерах, в голове у него шумело, будто он сам летел через грохот, огонь и дым, но он уже знал, что все будет хорошо, он победит, вернется домой, хэппи-энд. Джон Ву – хэппи-ху!
Он соорудил из крэкнутого плеера инсталляционный файл и послал его по почте Тимке. Тра-та-та, бум-бум… а что у нас на обед… суп с фрикадельками и зеленым горошком… вот мы его в микроволновку… посербаем супчика. Интересно, а если включить Боржч. erec, что будет.
В кармане зажужжал телефон. Тимка.
– Ну какой ты сукин кот, а!
– Ты че, брат, не того курнул? Или пийнул?
– Да я не пил ниче ваще!!!
– Так выпей валерьянки – котам помогает. Ты че гудишь-то, как раненный паровоз, весь истыканный индейскими стрелами.
– Да я три раза в сортир бегал, пока допер!
– А, русский кайф поймал!
– И ты собираешься на этом капусты нарубить?
– Да это прикол просто – я и сам бегал. Я тебе готовый продукт послал, а ты наезжаешь. Включи себе джакузи, расслабься. А лучше море.
– А ты ниче больше не записывал?
– Не. Вечером может. Голодный как волк. Расход мыслительной энергии. Штурм унд дранг.
– И как же ты его расколол?
– Да ты помог. Стрелялкой.
– Это как. Ширнулся адреналином и победил?
– Наоборот: заснул и увидел во сне.
– Ну ты молоток!
– А ты прикинь, че записать-то можно.
– А че?
– Ну, прерии там. Индейцы.
– Скачки?!
– Сечешь.
– Блин, это же сдуреть можно!
– Можно. Так что лучше осторожно.
– Ну ты Спиноза Чингачгукович!
– А ты думал – фирма веников не вяжет.
– Слушай, а можно ж и баню записать!
– Запросто.
– Так надо срочно заказать и Дашке позвонить.
– А ты кого записывать будешь?
– Как кого?! Себя, кого же еще.
– Эх ты, все-то тебе надо на блюдечке, с голубой каемочкой.
– Да колись уже.
– Сам дойди – вкусней будет. Пока.
До вечера Михаил бил балду, тыняясь по квартире и лениво перекатывая в голове шарики мыслей. Мысли были разные, но его не покидало ощущение, что главной среди них нет – где-то она была еще за порогом, в тени. Он неспешно сходил в магазин, купил фиников, бананов и рахат-лукума, потом курил, посматривал на часы и проверял молчащий телефон, пока не услышал звук ключа в замке.
– Привет, Мишка.
– Чур, ты сегодня лошадкой будешь.
– До канадской границы?
– Я думаю, Бельчонок, нам с тобой еще далеко до границы.
– Правда? Думаешь, мы еще не все испробовали?
– Вот мы сегодня проверим.
– Ладно. Ты что-то новое придумал?
– Да есть тут пара идей.
– И что это будет.
– Сделаем это в трамвае.
– Ну Мииишка! У нас уже давно и трамваев нет!
– А так ты бы согласилась?
– Да иди в баню. Я голодная.
– Сладкого хочешь?
– Конечно! Ты купил что-то?
– А соленого?
– Ну ты развратник мухосранский! Нашел новое.
– Это совсем и не то, что ты подумала.
– А откуда ты знаешь, что я подумала.
– А что ты подумала?
– Подумала, что если бы мы были на море… то можно бы и соленого. Но потом сладкого.
– Ладно. Раздевайся. Ванна ждет.
– Джакузи?
– Нет. Лучше.
– Да лучше не бывает!
– А если бывает?
– Нууу… тогда тебе будет бонус.
– А какой?
– Какой захочешь.
– Договорились. Я покурю пока.
Михаил уселся на кухне, закурил, достал смартфон, открыл Эморек и включил файл red_sea. erec – на Белкины часы.
– Мииишка!!!
– Горячо?
– Ну как ты это делаешь?! Ну прямо Шарм настоящий, все как на мой день рожденья! Как хорошо! Ну обалденно просто!
Он докурил, остановил воспроизведение, нажал запись и прошел в ванную. Белка лежала с закрытыми глазами, укрытая пеной, и мурлыкала песенку. Он опустил правую руку в воду, нашел холмики грудей и поймал сначала один сосок, потом другой, провел рукой по животу вниз, нащупал расщелину раковины-жемчужницы, приоткрыл створки пальцами, заглянул ими внутрь, – девушка сдвинула ноги, но не сильно, скорей инстинктивно, потом опять развела. Оставив большой палец работать наверху, он опустил указательный вниз, нашел еще одно тайное отверстие, погладил и проник в него.
– Ой, ну куда ты… ну щекотно! Ну зачем ты это делаешь!
– Неприятно?
– Ну стыдно!
– А приятно?
– Ну не спрашивай! Не скажу!
– Ну и ладно. Дай губы. Ты моя вкусная. Моя маленькая русалка. Попалась.
– Мишка.
– А.
– А скажи: ты это для себя делаешь или для меня.
– Я делаю это, потому что хочу.
– А почему.
– Не знаю. Желание возникает и не рассказывает мне – откуда и почему. И зачем. У тебя разве не так.
– Наверное. Но, бывает, мое желание возникает во мне и хочет тебя съесть. А бывает – ты что-то такое делаешь, и во мне появляется новое желание, вроде как оно и не мое. Или сначала оно не мое. Может, это твое желание переходит в меня?
– Конечно. Так и есть. А сейчас перешло?
– Ну не скажу! Ты сам не чувствуешь?
– Я чувствую. Но лучше знать наверняка. Тогда наши желания соединятся, и будет цепная реакция.
– Как у бомбы?
– Да.
– Так ты хочешь, чтобы я взорвалась?!
– Я хочу, чтобы ты побыла Кончитой.
– Ну подлец ты какой!
– Какой.
– Любимый. И всегда-то выходит по-твоему.
– Разве это плохо.
– Нет. Хорошо. Хорошо! Ааах, как хорошо! Еще! Все! Хватит! Ну пусти, Мишка. Уже все. Почти. Нет, теперь точно все.
– Ну вставай. Я тебя вытру. Во всех местах.
– Ну нет. Я еще полежу. Ставь чайник. Я сейчас.
– Ладно, маленькая.
Михаил вернулся в кухню, остановил запись и поставил чайник, потом с замиранием сердца включил сохраненный файл Noname02.erec. Шизофренические ощущения чуть не сбили его с ног: он был Белкой, чувствовал свою руку на сосках, которые отзывались удовольствием, на животе, внизу. И там, еще ниже. Было приятно, хотелось еще, глубже. Так ты этого хочешь, кошка. Тебе это нравится, маленькая брихушка. Тебе приятно, хоть и стыдно.Белкино желание пульсировало в нем милицейской мигалкой, стучало в ушах колоколом, волнами гнало кровь в сосудах и вдруг взорвалось невероятным, фантастическим, неземным, негуманоидным даже оргазмом. Реки Вавилонские вышли из берегов и затопили его всего; они вертели и крутили его, потом выбросили на берег – совсем обессиленного и полностью обалдевшего. Он остановил файл, дрожащими руками вытащил сигарету из пачки и жадно закурил. Господи, это она всегда так? Или только сегодня.
Из ванной вышла Белка в махровом халате, подошла к нему и уселась на колени, он обнял ее за шею, повернул к себе голову, пытаясь заглянуть в глаза, она их прятала, покусывала его за ухо и водила рукой у него в паху.
– Мне было так хорошо, что я забыла про тебя. Про него. Про вас. Хочешь, я его приласкаю, поцелую разочек? Сейчас.
– Слезай, Бельчонок. Давай потом. Поешь сначала, а то отгрызешь с голоду.
– Ладно. Но я отработаю. Ты же меня знаешь.
– Да. Я тебя немножко знаю. Накрывай на стол.
После ужина они лежали на диване, по MGM шел какой-то вестерн, Белка тихонько перебирала пальцами его «коника», а в голове у Михаила докручивалась мысль: надо одновременно два запустить, а потом…
– Белка, дай-ка мне твой телефон.
– Ага, хитрый какой! Нет уж!
– Да я не буду ничего читать.
– А зачем тогда?
– Хочу сделать одну вещь.
– Какую?
– Ну увидишь. Эксперимент один.
– А ты мне свой тогда дай.
– Ладно. Держи.
Михаил скачал на телефон Android Wear и EmoRec и соединил его с Белкиными часами.
– Скажи: Ок, Гугл.
– Кому?
– Часам.
– Ну Ок. Гугл.
– Так, теперь на моем телефоне найди иконку EmoRec.
– Нашла. Плеер какой-то.
– Да. Нажми Rec.
– Нажала. И что дальше.
– Дальше снимай халат, – Михаил кликнул Rec на Белкином телефоне, забрал у нее свой и положил оба на стол.
– Ну я буду тогда вся голая.
– Именно.
– Вот ты какой, Мишка. Тебе мало со мной вытворять всякое, еще надо и смотреть.
– Конечно. И смотреть, и трогать, и слышать. И чувствовать.
– Ладно. Давай его сюда. Чувствуешь?
– Чувствую шершавый язычок.
– Нравится ему?
– Не скажу.
– Чего это.
– Ты же не говоришь.
– Ну я стесняюсь. Иногда.
– Ты так и не привыкла? А сейчас?
– Не привыкла. И сейчас. Свет. Я голая. И я уже знаю, что ты хочешь.
– Если знаешь – становись. Моя лошадка.
– Ну выключи свет, Мишка. Ну пожалуйста.
– Ладно, моя хорошая.
Михаил выключил верхний свет, оставив телевизор, девушка стала на колени перед диваном, опустила руки на пол и положила голову на подушку на краю.
– Чуть пошире ноги, конячка.
Он провел пальцем по выступающим позвонкам, погладил шею, погрузил ладонь в темно-рыжую гриву, а левой рукой нашел пушистый холмик – гнездо желания.
– Ну как ты, Бельчонок? Ты готова?
– Да готова. Но все равно немножко страшно.
– Чего?
– Ну я знаю, что ты сейчас будешь делать. Мне это всегда немножко страшно. Сначала. Возьми крем, как твоя Марта Кетро пишет. И потихоньку.
– А вот и не знаешь. Смотри, что я тебе приготовил, – он дотянулся до стола, выдвинул ящик и достал лошадиный хвост, – будешь настоящая лошадка.
– Ну Мииишка! Ну что ты такое придумал! Ну это вообще уже!
– Соглашайся.
– И как его прикрепить.
– Засунуть надо.
– Ну стыдно так! И куда?
– Хочешь – вверх, хочешь – вниз.
– Ну какой ты подлец! Ну что ты делаешь с бедной девочкой.
– Только то, что она сама хочет. А ну спроси ее – как она хочет.
– Она тебе щас открутит что-нибудь – вот что она хочет.
– Ладно. Но скажи ей, что это потом. Так куда?
– Ну тебе надо, чтобы я еще и сказала! Засовывай уже. Вверх. Ты же так хочешь, я тебя знаю.
– Вот и умничка. Хорошая конячка. Расслабься. Не больно?
– Да нет почти. Стыдно до смерти.
– Зато красиво как. Нет?
– Дико как-то. Я – с хвостом. Давай уже его, коника своего.