Вчера сломался водопровод, но мы надеемся разрешить и эту проблему, – он взглянул на Нормана. – В настоящий момент у нас на борту куча женщин, сэр.
– Понимаю.
– Если что, есть химический отходник.
– Да нет, спасибо, все в порядке.
– В таком случае, капитан Барнс ждет вас.
– Я хотел бы позвонить домой.
– Вы можете попросить об этом кэпа, сэр.
Из‑под палящих солнечных лучей, они перешли в полутемный коридор.
Здесь было намного прохладней.
– Недавно мы отключили кондиционеры, – сказал офицер. – По крайней мере, это хоть что‑то.
– Они часто включаются?
– Только когда очень жарко.
Они зашли в большой ремонтный ангар – металлические стены, стеллажи с инструментами, змеился по полу кабель, ацетиленовые горелки сыпали искрами, рабочие склонились над частями сложных машин и металлических понтонов.
– Здесь мы ремонтируем РОВ, – пояснил офицер, стараясь перекричать грохот. – Основную часть ремонта мы делаем на тендерах, а здесь только по части электроники. Нам сюда, сэр.
Они прошли по другому коридору и зашли в широкий отсек с низким потолком, заставленный видеомониторами. В полумраке перед цветными экранами сидело с полдюжины операторов. Норман остановился.
– Это мониторы РОВ, – сказал офицер. – На дне постоянно находятся три‑четыре робота… плюс водолазы, конечно же.
Норман слышал треск и свист радиосвязи, кусочки неразборчивых фраз.
На одном из экранов появился идущий по дну водолаз. Прожектор высветил его диковинный темно‑синий костюм и желтый шлем причудливых очертаний.
Норман ткнул в экран:
– На какой он глубине?
– Футов тысяча, тысяча двести… что‑то вроде того.
– И что они делают?
– Там титановый корпус, только сейчас его нет ни на одном из мониторов, – офицер оглянулся. – Билл, ты можешь показать доктору Джонсону корпус?
– Сожалею, сэр, но в настоящее время мы исследуем седьмой квадрат.
– Это почти в полумиле отсюда, – пояснил офицер. – Жаль, это чертовски занятная штука. Ну ничего, вы еще успеете насмотреться. Нам туда.
Они немного прошли по коридору, затем офицер спросил:
– Вы знакомы с капитаном, сэр?
– С чего вы взяли?
– Просто полюбопытствовал. Он так жаждал вас увидеть, все время спрашивал, когда же вы прилетите.
– Нет, – сказал Норман. – Я с ним не знаком.
– Очень хороший человек.
– Не сомневаюсь.
Офицер оглянулся назад.
– Знаете, что они болтают о кэпе? – спросил он.
– Так что же?
– Они говорят, его лай просто цветочки по сравнению с его зубками.
– Устал малость.
– Ну конечно же, вы ведь из Сан‑Диего, значит, добирались пятнадцать часов… Хотите отдохнуть?
– Сначала я хотел бы войти в курс дела.
– Да‑да, конечно, – кивнул Норман.
– Да‑да, конечно, – кивнул Норман. – Что вам сказали?
– Кто?
– Люди, которые заехали за вами в Сан‑Диего, везли из Гуама, кто угодно.
– Ничего.
– И вы не видели ни репортеров, ни прессы?
– Разумеется, нет.
– Прекрасно. – Барнс засиял и предложил кресло.
– Как насчет кофе? – поинтересовался он, доставая кофейник. И тут погас свет. В комнате стало почти темно – через узкие иллюминаторы проникало мало солнечного света.
– Черт побери! – выругался Барнс. – Снова вырубили… Эмерсон!
Эмерсон!
В дверь заглянул лейтенант.
– Работы продолжаются, кэп, – сказал он.
– Что на этот раз?
– РОВ на Бэй‑2, сэр. Очевидно, они не рассчитали нагрузку.
– Займитесь этим, Эмерсон.
– Слушаюсь, сэр.
Дверь закрылась и Барнс опустился в свое кресло.
– Это не их вина, – пояснил он. – Судно не предназначено для такого высокого напряжения, – лампы зажглись и Барнс улыбнулся. – Ну так как же насчет кофе, доктор Джонсон?
– Черный, если можно, – попросил Норман.
Барнс протянул ему чашку ароматного черного кофе.
– По крайней мере, я уверен в абсолютной секретности. Это моя обязанность, доктор Джонсон. Безопасность прежде всего! Особенно, в подобной ситуации… Если на сторону просочится хоть слово, у нас возникнет масса всевозможных проблем… И так уже в этом деле замешано слишком много людей. Черт! Тихоокеанское командование даже не хотело выделять эсминцы… пришлось намекнуть на советские подводные лодки.
– Советские подлодки? – удивился Норман.
– Эту лапшу я навешал в Гонолулу, – улыбнулся Барнс. – Чтобы выбить все необходимое, порой приходится плутовать. Вы же знаете, как оснащена современная армия. Разумеется, Советами здесь и не пахнет.
– Да? – Норман чувствовал, что он чего‑то не понимает, и постарался сосредоточиться.
– Разумеется, они засекли нас через свой спутник. Поэтому мы послали открытую радиограмму о подводно‑спасательных учениях на юге Тихого океана.
Советы могут заподозрить, что мы поднимаем утерянные боеголовки, как в 1968‑м у границ Испании, но они в курсе наших трений с Новой Зеландией и не хотят вмешиваться в наши ядерные проблемы. Они оставили нас в покое.
– И что же? – спросил Норман. – Ядерная боеголовка?
– Упаси Господь, ничего ядерного! – сказал Барнс. – В таком случае, Белому Дому пришлось бы сделать официальное заявление – а мы стремимся к строжайшей секретности. Все указания поступают непосредственно от президента и секретариата Обороны.
– Если ядерные боеголовки здесь ни при чем, зачем же такая сверхсекретность? – удивился Норман.
– Вы еще не знаете факты.
– Крушение произошло в океане?
– Да, приблизительно в том месте, где мы сейчас сидим.
– Значит, никто не выжил.
– Нет, разумеется, – изумился Барнс.
– Тогда при чем здесь я?
Барнс выглядел озадаченным.
– Как правило, меня вызывали на места крушений, где могли иметься уцелевшие, – пояснил Норман. – Зачем в состав команды входит психолог?
Чтобы сгладить острые травматические проблемы выживших пассажиров или их родственников – их чувства, страхи, кошмары… Уцелевшие в катастрофах часто испытывают комплекс вины перед погибшими. Женщина сидела рядом с мужем и детьми, и вдруг все, кроме нее, погибают.