— Какой ты жестокий… — с притворной укоризной проговорила Настя.
— Да, а ведь девушка была хорошая. Какая жалость, что ее больше нет…
— А ведь она, наверное, на многое надеялась, — добавила Настя.
— Теперь это уже не имеет значения. Лучше расскажи мне о себе.
После этого вопроса у Насти почему-то ухудшилось настроение. Она отодвинула от себя поднос и вытерла губы салфеткой.
— Спасибо, было очень вкусно.
— Так почему ты молчишь?
— Я не знаю, что рассказывать.
— Мне про тебя все интересно.
— Ты хочешь, чтобы я рассказала правду?
— Конечно.
— Правда не всем нравится.
— Я не люблю ложь.
— Но ведь ты понимаешь, что в жизни бывают такие ситуации, когда легче соврать.
— Да, иногда бывают, — согласился Бронников. — Но это не может продолжаться долго. Помнишь банальную истину? Тайное всегда становится явным. И никакая ложь во спасение не поможет.
Настя вздохнула.
— Да, наверное, ты прав. Ну что ж, попробую быть с тобою честной.
Но в тот момент, когда она уже собралась с силами и решилась на откровенность, зазвонил телефон.
— Черт, — ругнулся Евгений, — наверное, с работы. Я ведь никого не предупредил.
Но звонки были длинными.
— Это межгород, — сказала Настя, — подойди. Может быть, что-нибудь важное.
Евгений провел пальцем по ее груди.
— А разве может быть сейчас что-нибудь важнее нас с тобой? Нет, не буду подходить.
— Женя, ну, пожалуйста, возьми трубку. Мне будет очень неловко, если из-за меня…
— Ладно.
Евгений легко спрыгнул с постели и, шлепая босыми ногами по полу, подошел к столику.
— Да, — бодро сказал он, и в то же мгновение на его лице появилась странная гримаса — как будто ему было неприятно общаться с человеком на другом конце провода. — Да… э… то есть, нет… Да, я знаю… У меня было много дел.
Настя сразу же поняла, что он разговаривает с женщиной. Возможно даже, что с той самой брюнеткой, о которой недавно рассказывал.
— Послушай, но ведь это были обычные выходные. К тому же, у меня… просрочен паспорт. Да, хорошо, я буду ждать. Позвони, когда вернешься. Пока. Да, я тебя тоже. Пока.
Он положил трубку и вернулся к Насте. Но стоило ему потянуться к ее губам, как она отвернулась. Евгений, не скрывая своего смущения, потер подбородок.
— Ну ладно, хорошо… Есть одна женщина. Но у нас с ней все кончено. Но…
Настя молчала.
— Ну, то есть, — сбивчиво продолжал Бронников, — официально, вроде бы, мы с ней еще не разошлись, но я для себя уже все решил. Я хотел сказать ей об этом. Почему ты молчишь? Это же правда.
— Ладно, — с напускным безразличием в голосе сказала Анастасия, — можешь мне ничего не объяснять, это же твои дела.
— Я говорю правду. Мы должны были уехать вместе пару недель назад. Я хотел сказать ей обо всем, но не получилось…
— Ты напрасно оправдываешься.
— Я не оправдываюсь, я объясняю, как было дело. У меня было много работы, с документами задержка вышла. В общем, так ничего и не получилось. Она уехала одна. Потом она ногу сломала, когда на лыжах каталась. Ну и, в общем… Я, конечно, мог бы сказать ей все по телефону, но ты и сама понимаешь, как это выглядит. Как будто я просто прячусь. Это нечестно. Может быть, я вообще не стал бы ей ни о чем говорить. Так получилось…
Странно, но после этих слов Настя почему-то не испытывала никакого волнения. Не стало учащенно биться сердце, не задрожали губы. Все произошло абсолютно буднично.
Настя повернулась на спину и посмотрела в глаза Евгению.
— Таня?
— Да, — удивленно ответил он. — Таня Воронина. А ты откуда знаешь? Кто-нибудь из моих сотрудников сказал?
Ничего не ответив, Настя снова отвернулась.
— Но почему ты молчишь? Это Ленька Князев тебе проболтался?
— Я устала, — еле слышно промолвила Анастасия, — давай немножко поспим.
Следующие несколько дней пролетели совершенно незаметно. Настя погрузилась в дела и только в среду вспомнила о том, что послезавтра из Швейцарии возвращается Воронина. Нужно было срочно привести в порядок квартиру на Кутузовском, где Настя жила после расставания с Никитой. Нужно было позаботиться о крыше над головой для себя, и половину дня в четверг Анастасия просидела на телефоне, звоня по объявлениям о сдаче квартир.
Наконец, ей удалось найти более-менее приемлемый вариант. Она сняла однокомнатную квартиру на Первомайской, сгоняла туда на такси и оставила хозяевам задаток. После этого она сдала в срочную химчистку все вещи, которые позаимствовала из гардероба Татьяны, выдраила до блеска ее квартиру, собрала все свое добро, упаковала его в чемоданы и к вечеру, оставив квартиру Ворониной на Кутузовском проспекте в первозданном состоянии, перебралась на новое место.
Утром в пятницу она заглянула на работу, сделала несколько звонков и на служебной машине отправилась в аэропорт Шереметьево-2 встречать свою начальницу.
Воронина вошла в зал ожидания с огромной плюшевой обезьяной в руках. Увидев Настю, она тут же направилась к ней. Татьяна выглядела свежей и отдохнувшей, несмотря на то, что на ее правой ноге красовался гипс. Она приветствовала свою секретаршу радостной улыбкой.
— Настена, здравствуй, я вернулась!
Воронина вручила огромную плюшевую игрушку водителю служебной машины, который привез Настю в аэропорт, и обняла Анастасию.
— Господи, как мне надоело в этой больнице! Все эти швейцарцы смотрели на меня так, как будто я только что приехала из джунглей. Они, наверное, думали, что я привезла с собой медведя.
— Как ваша нога? — спросила Настя.
— Они сказали, что мне еще нужно недельку полежать дома в гипсе, а потом все будет нормально. У нас в машине телефон есть?
— Да.
Воронина тут же направилась к выходу, повторяя на ходу:
— Мне нужно поскорее добраться до телефона, поскорее.
Потом, спохватившись, она бросила через плечо:
— Настя, захвати мой багаж.
Кренясь под тяжестью двух тяжелых чемоданов, Анастасия кое-как добралась до автомобиля. Здесь уже сидела Воронина с телефонной трубкой У уха.
— Женечка, ну пожалуйста, хотя бы на минуту оторвись от своих срочных дел. Мне нужно увидеться с тобой. Нет, Женя, я хочу поговорить с тобой. Мы должны встретиться у меня. Да, я сейчас в аэропорту. Ты должен отложить все дела и приехать ко мне. Я жду тебя через час. Все, пока.
— Здравствуйте, Татьяна Дмитриевна, — приветствовал Воронину милиционер, дежуривший в подъезде ее дома на Кутузовском проспекте. — С возвращением!
— Спасибо, Леша. Как приятно наконец-то увидеть знакомые лица.
Когда Настя открыла дверь ее квартиры, Воронина с радостью воскликнула:
— Наконец-то я дома!
Припадая на загипсованную ногу, она направилась в гостиную. Следом за ней вошла Анастасия, нагруженная чемоданами. Под мышкой она держала большую плюшевую игрушку, которую Татьяна привезла с собой из Швейцарии. Ее настроение, в отличие от Татьяны, никак нельзя было назвать радостным. Это возвращение оказалось так некстати. Мало того, что рушатся все планы, в подвешенном состоянии оказались и отношения с Евгением Бронниковым.
«Господи, — думала Анастасия, — куда ни кинь — везде клин. Мало того, что она моя начальница, так у них еще и с Женей роман… Чтоб ты себе обе ноги сломала, прости Господи…»
Настя с огромным облегчением поставила на пол в прихожей чемоданы и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Чемоданы были такими тяжелыми, как будто в них хранились золотые слитки. Настя потрепала по голове милую плюшевую обезьяну.
— Ну что, Чики?
Откуда-то из глубины квартиры донесся голос Ворониной.
— Настя, иди сюда!
Усадив обезьяну на чемоданы, Анастасия прошла в рабочий кабинет. Компьютер на столе был включен, на монитор была выведена информация, касающаяся планов финансовой группы «Аргос». Воронина сидела рядом и испытующе смотрела на Анастасию.
— Это ты включала мой компьютер?
Настя прикусила губу.
— Я просто хотела посмотреть…
— Значит, ты читала мои записи? Я так и думала.
Непонятно, кто должен был испытывать смущение — то ли Татьяна Воронина из-за того, что она воспользовалась чужой идеей, то ли Анастасия, которая об этом узнала. Первой начала оправдываться Воронина.
— Знаешь, после того, как я немного обдумала твою мысль, мне показалось, что она заслуживает внимания. Я собрала кое-какую информацию и решила все проверить. Ну и, в общем… я подумала, что если ты включала компьютер, то могла бы подумать, будто я украла чужую мысль.
Настя промолчала.
— Нет, ты не подумай ничего плохого. Я, конечно, могла бы сделать все так, что никто никогда ни о чем бы не догадался. В конце концов, у нас же все воруют.
Настя густо покраснела. Отчасти Воронина была права. К тому же, Анастасия чувствовала за собой вину.
— Кстати, — продолжила Воронина, — у одного моего знакомого, Жени Бронникова, были из-за этого неприятности. Нет, он, слава Богу, ничего не воровал. Кто-то из подчиненных наклепал на него начальству. Конечно, стукача в итоге выгнали, но сама понимаешь — кому такое приятно? Кроме того, в бизнесе есть определенные нормы… — при этом Воронина посмотрела на Анастасию и странно сверкнула глазами.
— Почему вы мне об этом говорите? — спросила Настя.
— Я подумала, что, может быть, ты решила связаться с Бронниковым насчет этой сделки. Смотри — он опасный человек. Нет, ты не подумай, что я хочу сказать о нем что-нибудь плохое, я о другом. Впрочем, это сейчас не имеет особого значения. А насчет этого твоего предложения… знаешь, одно дело сказать, что эту идею выдвинул твой коллега, но нельзя же признаться в том, что тебе такое посоветовала собственная секретарша. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Пока Настя раздумывала, что ответить, Воронина выключила компьютер и поднялась со стула.
— Ты должна мне помочь, — как ни в чем ни бывало, заявила она. — Я хочу переодеться и принять ванну. С этим гипсом столько проблем.
Конечно, Настя не испытывала никакого удовольствия от того, что ее просят поработать служанкой. Но Воронина, действительно, нуждалась в помощи.
Через сорок минут Татьяна уже лежала на своей постели в огромной спальне, поправляя тонкие бретельки изящного кружевного нижнего белья.
— Тебе нравится, как я выгляжу? — спросила она у Анастасии, которая хлопотала, разбирая вещи из чемоданов. — Когда я скажу тебе, сколько это стоит, ты не поверишь.
— Ну почему же, — отозвалась Анастасия, припоминая ценники на вещах в гардеробе Ворониной. — Могу себе представить…
— Швейцария — страшно дорогая страна. Но я им всем показала, что такое новые русские. Ты бы видела их глаза, когда мне в палату приносили черную икру и шампанское. Настя, мне надо чем-нибудь прикрыть гипс на ноге.
— Прикройте одеялом, — посоветовала Анастасия.
— Нет, так не пойдет. Если я накроюсь одеялом, то он не увидит моего нижнего белья.
— Кто — он? — Настя сделала вид, будто не знает, о ком идет речь.
Воронина в свою очередь прикинулась, что не слышала вопроса.
— По-моему, там на вешалке в прихожей висит моя старая шаль. Принеси ее, пожалуйста.