— Берд, — произнесла она мягко, — Мерфи пора идти на работу. Заканчивай свой тост и допивай сок. Хватит приставать к нему с вопросами.
Девочка ответила ослепительной улыбкой:
— Но Мерфи не против, мама! Правда же?
Спокойный, смеющийся взгляд Мерфи встретился со взглядом Фиби.
— Я не возражаю против вопросов. Кажется, она ошиблась! Какое облегчение… Не хотелось думать, что Мерфи может быть несчастен и одинок.
— И все же, Берд, спрашивать слишком много невежливо.
Малышка нахмурилась.
— Мой Мерфи знает, что я должна все про него понять. Какая глупость, мама! Как же я все пойму, если не задам вопрос?
— Она права. — Лицо Мерфи обрело обычное невозмутимое выражение. — Она должна понять, кто я такой. Ведь ты ничего ей не объяснила, верно, детка?
В его тоне сквозила едва заметная обида.
— У нас не было времени поговорить об истории нашего семейства.
— Да? Значит, твой отъезд был вызван внезапным решением? Оно было импульсивным?
— Нет, не импульсивным, просто быстрым.
Фиби вцепилась в край стола, борясь с желанием вскочить и сбежать из уютной, залитой ласковым летним солнцем кухни Мерфи.
— Из-за ребенка? — Его взгляд красноречиво остановился на ее животе.
— Да. — Нет, у нее больше нет сил сидеть здесь. — Ты не подвезешь нас до города? Потом я возьму напрокат машину, через день или два, когда найду работу, и больше не буду обременять тебя просьбами.
— Хочешь взять напрокат машину? Но это не такое дешевое удовольствие.
— Знаю. — Она улыбнулась и насыпала порошок в посудомоечную машину. — Это не проблема.
— По-моему, ты говорила, что у тебя нет денег.
— Да, говорила. — Единственное, что ей оставалось, это продолжать улыбаться. Она быстро загрузила в машину посуду и нажала кнопку мойки. — У меня есть кое-что на кредитной карточке, — соврала она. — Ты дал нам крышу над головой, а остальное — моя забота.
— Это я уже слышал. Интересно, почему я тебе не верю?
Он поднялся и подошел к ней.
— Такой уж ты недоверчивый. В любом случае, это не твоя забота. Ты и так сделал достаточно, пустив нас в свой новенький дом.
— Я не мог выгнать вас, Фиби. Разве ты не знала? Иначе зачем бы ты поехала к Русалочьему ручью?
Он, наконец, отошел от нее и уселся на стул, спиной к ней. Теперь она могла заняться раскладыванием посуды в машине по местам.
— Ты не обязан был принимать нас.
— Ошибаешься, еще как обязан! Из-за Риты и Баннистера.
Именно этого она и боялась и только поэтому не попросила его о помощи раньше. Невыносима была сама мысль, что он станет помогать ей из-за чувства долга. Стоило только подумать, что он пожалеет ее, как ей становилось холодно.
— Ты ничего не должен мне из-за мамы и папы.
— Разумеется, должен. — Он внезапно поднялся и опять подошел к ней. Легким движением погладив ее обнаженное плечо, он сжал в кулаке тонкую ткань ее майки. — Как я мог выгнать тебя, Фиби? По-твоему, я чудовище, да?
— Мой Мерфи не чудовище, мама. — Берд оторвалась от скатывания шариков из бумажной салфетки и смотрела на них.
— Конечно, нет, милая. — Фиби повернулась лицом к Мерфи и понизила голос: — Ты же знаешь, я совсем не считаю тебя монстром. — Она в отчаянии сжала руки. Как объяснить ему, что ей тяжелы его великодушие и человеколюбие? — Послушай, мы не виделись восемь лет, только иногда обменивались поздравительными открытками. Ты служил в армии, не смог приехать сюда ни на похороны отца, ни когда умерла мама… Что я могу сказать? У каждого из нас была своя жизнь. Мы один-единственный раз поговорили с тобой по телефону — когда решали вопрос о продаже родительского дома, помнишь?
— А как ты думаешь, почему так случилось? Почему мы потеряли связь друг с другом?
У него на лице она не увидела ничего, кроме вежливого интереса, и в отчаянии произнесла:
— Понятия не имею.
Но она знала, еще как знала!
— После того, как ты уехала в колледж, ты больше не приезжала домой, верно?
Она не откроет, ни за что не откроет ему унизительной правды. Мама догадывалась, но она все эти годы молчала.
— А следовало бы приехать, Фиби.
В его тоне она уловила едва приметный укор, но, не поняв причины, решила проигнорировать его. Повернувшись к мойке, она принялась начищать металлическую поверхность, так что вскоре ее лицо отражалось в ней, как в зеркале.
Теперь она видела и лицо Мерфи, стоявшего у нее за спиной, и ощущала тепло сильного, мускулистого тела. Нет, они не будут обсуждать, почему она больше не появлялась в родных местах. Не надо открывать шкаф с привидениями, справиться с которыми у нее нет ни сил, ни времени.
Протянув руки над ее плечами, Мерфи открыл кран с холодной водой.
— По-моему, пора сполоснуть всю эту пену. Как ты думаешь, мойка не развалится от такой чистки, Фиби?
Оказавшись в ловушке и почти что в его объятиях, Фиби в отчаянии подумала, что дотронуться до Мерфи было бы катастрофой, и расставила локти. Мочалка дрожала в ее пальцах. Нет, только не это! Зачем снова пытаться распахнуть дверь, наглухо заколоченную много лет тому назад?
Он убрал руки и отступил назад.
Фиби мрачно выжала мочалку, так что заболели пальцы.
Это из-за Мерфи она убежала из дома в колледж и потом долгие годы старалась занять себя — вышла замуж, родила ребенка, работала, решала проблемы Тони. Образ Мерфи исчез под грузом повседневной жизни — у нее просто не оставалось времени думать о нем.
По крайней мере, думать о нем слишком часто.
Ужасно, что теперь его дом превратился в единственное пристанище для нее!
Разумеется, ни к чему будить воспоминания о давних детских чувствах. Что бы там он ни говорил, а объяснение может подождать до другого, более благоприятного случая. Возможно, такого случая и вовсе не будет. Ей только надо поскорее найти работу — в течение этих двух недель. Тогда они с Берд исчезнут из его дома, да и из его жизни тоже. И все пойдет по-прежнему — ведь именно этого она хочет, разве нет?
Фиби покончила с раковиной и оглянулась — больше вытирать или чистить было нечего, и она, преодолевая смятение, решительно направилась к Мерфи. Он стоял, прислонившись к стене, и заинтересованно следил за Берд и ее бумажными шариками, но, когда Фиби пришла в движение, перевел взгляд на ее лицо.
— Мерфи, я просто хочу сказать, что папы с мамой больше нет, мы с тобой не члены одной семьи, и ты не обязан отвечать за меня. Я не" жду, чтобы ты…
— По-твоему, я мог сразу забыть все, что твои родители сделали для меня, и со спокойной душой отказать их дочери? Ты имела полное право просить меня о помощи. Черт возьми, ты была просто обязана позвать меня на помощь.
— Позвать тебя?
— Это твое право. Ты же знаешь, я все бы ради них сделал. В память о них.
Зря она села на стул, а не осталась стоять. Откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, Фиби произнесла:
— Требовать чего-то — еще не значит доказать свою правоту. Знаю по собственному опыту.
Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и опустился перед ней на колени. Теперь его проницательные, бездонные серые глаза оказались прямо перед ней.
— Ладно, пусть прошлое остается в прошлом, но дело в том, детка, что я единственный, кто остался от твоей семьи. А ты меня постоянно оскорбляешь.
— Ох, Мерфи, я не хотела тебя обидеть. — Бежать от его пронзительных глаз было некуда. Он почти касался ее коленей. — Но я не хочу стать для тебя тяжким бременем, и…
— Чего я не понимаю, Фиби, так это того, что ты все время говоришь, что не хочешь попросить меня о помощи, но тем не менее приехала именно ко мне.
Она опустила голову, пытаясь спрятаться от его взгляда:
— У меня не было выбора, не к кому было обратиться.
— Правда? Удивительно. У тебя что, нет друзей?
— Я… Я действовала под влиянием минутного настроения… Не раздумывая долго….
Отправляйся к Мерфи. Только там ты будешь в безопасности.
Это послание появилось в ее голове неизвестно из каких глубин подсознания. Она собрала вещи и помчалась во Флориду.
— Послушай, я вовсе не думаю о тебе как о долге, который мне необходимо выполнить — Мерфи наконец отошел от нее и встал возле окна, скрестив руки на груди.
Мускулистая, крепкая фигура отчетливо вырисовывалась на фоне светлого оконного прямоугольника. Фиби ощутила отчаянное желание прикоснуться к этим упругим, рельефным мышцам, появившимся не благодаря регулярному посещению спортзала, а тяжелой работе. Мерфи был олицетворением силы и мощи.
— Послушай, Фиби, речь не идет о благотворительности.
— Но я нуждаюсь именно в ней. Я оказалась в таком тупике, а ты…
— Ты ошиблась, но теперь успокойся. Я понимаю, что вчера был не очень любезен, так что извини. Просто ты застала меня врасплох.
— Я знаю. — Небезопасно было развивать тему ее дерзкого вторжения в его жизнь, по крайней мере, в присутствии Берд. Дочь и так сейчас слышала слишком много. Мерфи понравился девочке, и ни к чему внушать ей, будто он им вовсе не рад.
Она знала, что Мерфи сделает все наилучшим образом, и рассчитывала в этой ситуации именно на его великодушие.
Какой-то кошмарный сон, что ей приходится полагаться на него и ожидать его помощи! Фиби ненавидела себя за то, что некий внутренний голос нашептывал ей сейчас, как безмерно она счастлива, что приехала сюда и вручила себя и Берд его попечению.
Вот что было самым унизительным!
По-прежнему не глядя на нее, Мерфи произнес:
— Именно здесь и только здесь тебе и следует быть. Берд права — сюда ты и должна была приехать в такой непростой ситуации. Тебе необходима помощь. Ты приняла скоропалительное, но правильное решение.
— Очень мило это слышать. Спасибо за одобрение моего решения. — Она уцепилась за край стола.
Он двинулся, и его лицо оказалось в тени, которая укрыла отразившиеся на нем чувства.
— Так тебя подвозить до города?
— Да, конечно.
— Ты уверена, что тебе это необходимо?
— Да.
Он немного помолчал и осторожно добавил:
— Не лучше ли тебе будет сегодня отдохнуть немного? Отдых разве не входит в твои планы?
Она заколебалась, проклиная себя за то, что вообще всерьез может отнестись к такой идее. Провести целый день в полном покое, никуда не торопясь, ничего не опасаясь, — какой давно забытый соблазн!
Она не сказала, что продала свою машину. Ей обещали, что деньги будут перечислены сюда через неделю. Если так, значит, у нее будет пятьсот долларов — вполне достаточно, чтобы перебиться, пока она не найдет работу.
Пальцы Фиби беспокойно скользили по краю стола. Сейчас в кошельке у нее последние пятьдесят долларов, но Мерфи незачем знать такие подробности, он и так уже посвящен слишком во многое в ее жизни.
Она поднялась и подошла к Берд. Какое было бы счастье, каким неожиданным подарком стал бы день, проведенный с дочкой, в совершенном безделье, просто наслаждаясь жизнью! Она наклонилась над сложенными белыми бумажными шариками, скатанными девочкой.
— Что ты делаешь, милая?
— Это дорожка для Ганса и Гретхен, мама, чтобы они нашли свой дом и своих папу с мамой.
— Понятно. — Она выпрямилась и обернулась к Мерфи. — Спасибо за предложение, но я не могу потерять еще целый день.