Вспышка жаркой молнии осветила бледное небо, и Элизабет с опасением посмотрела вверх. Ей не хотелось оставаться здесь, но и перспектива попасть под летний ливень тоже не была приятной.
– Я сомневаюсь, что до ночи будет дождь, – сказал ей старший конюх, когда она заколебалась. – У нас тут бывают такие молнии в это время года. Они были всю ночь, и почти ни капли дождя.
Это все, что было нужно Элизабет.
Первые тяжелые капли дождя упали, когда она проехала милю по главной дороге. «Чудесно», – произнесла Элизабет вслух. Натянув поводья, остановила лошадь и посмотрела на небо. Затем нажала каблуком в бок кобылы и понеслась дальше по направлению к деревне. Через несколько минут Элизабет заметила, что ветер, мягко шевеливший листву деревьев, вдруг, казалось, начал хлестать ветвями, и температура устрашающе стала понижаться. Пошел сильный дождь, крупные капли скоро превратились в непрерывный ливень. К тому времени, когда она заметила тропинку, ведущую в сторону от большой дороги в лес, Элизабет почти промокла насквозь. Ища какого-нибудь укрытия среди деревьев, девушка направила кобылу в сторону и дальше на тропинку. Здесь по крайней мере листва закрывала от дождя как зонтик, хотя и дырявый.
Молния сверкнула и раздвоилась на небе, за ней последовал мощный раскат грома, и, вопреки предсказанию конюха, Элизабет поняла, что назревала настоящая гроза, которая вот-вот разразится. Маленькая кобылка тоже чувствовала ее, но хотя и вздрагивала от раскатов грома, оставалась понятливой и послушной. «Какое ты маленькое сокровище», – нежно сказала Элизабет, гладя ее атласный бок, но думая о домике, который, как она знала, был в конце тропинки. В нерешительности девушка прикусила губу, стараясь угадать, сколько сейчас времени. Наверняка было больше часа, следовательно, Ян давно уехал.
За несколько последующих минут, в течение которых Элизабет сидела, раздумывая, она пришла к очевидному заключению, что была тщеславна, слишком преувеличивая свое значение для Яна. Вчера вечером она видела, как легко он мог флиртовать с Харисой, всего лишь через час после того, как целовал ее в беседке. Без сомнения, Элизабет для него – мимолетное увлечение. Какой мелодраматичной и глупой была она, чтобы вообразить, как Ян ходит в лесном домике из угла в угол, не спуская глаз с двери. Он – игрок и, вероятно, искусный ухажер. Без сомнения, Ян уехал в полдень и вернулся в поместье в поисках более сговорчивой компании, найти которую не представляло для него ни малейшей проблемы. С другой стороны, если по какой-то странной случайности он еще там, она сможет увидеть его лошадь, и тогда просто повернет обратно и поедет в имение.
Домик показался через несколько минут. Расположенный в глубине туманного леса, он казался очень привлекательным, и Элизабет напрягла зрение, чтобы сквозь густые деревья и поднимающийся туман увидеть лошадь Яна. Ее сердце громко стучало от ожидания и страха, когда она рассматривала фасад маленького, крытого соломой домика. Но Элизабет скоро убедилась, что нет причины для волнения и страха. Там никого не было. Вот и вся глубина его неожиданного чувства к ней, подумала она, отказываясь замечать странную легкую боль, которую испытывала.
Элизабет сошла с лошади и провела ее за домик, где увидела навес, под которым смогла привязать свою кобылку. «Ты когда-нибудь замечала, как непостоянны мужчины? – спросила она лошадь. – И как глупы женщины по отношению к ним?» – добавила, чувствуя себя необъяснимо опустошенной. Элизабет понимала также, что абсолютно нелогична – она не имела намерения приехать сюда, не хотела, чтобы он ждал, а сейчас готова расплакаться от того, что его не было.
Нетерпеливым рывком развязала ленты шляпы. Сняв ее, толкнула заднюю дверь домика, вошла внутрь – и застыла, потрясенная!
В противоположном конце маленькой комнаты спиной к ней стоял Ян Торнтон. Слегка наклонив темную голову, смотрел на веселый огонек, потрескивающий в камине, руки заложены за пояс серых бриджей для верховой езды, ногой в высоком сапоге он упирался в решетку камина. Ян был без камзола и, когда он вынул правую руку и провел ею по волосам, то под мягкой батистовой рубашкой обрисовались мускулы. Взгляд Элизабет уловил истинную мужскую красоту его мускулистых плеч, широкой спины и узкой талии.
Что-то печальное было в том, как он стоял. Ян прождал девушку более двух часов – и это поколебало ее прошлое убеждение, что его не волновало, придет она или нет. Элизабет огляделась и заметила стол. Ее сердце перевернулось, когда она увидела, как он постарался: кремовая полотняная скатерть покрывала грубые доски, и стояли два прибора из голубого с золотом фарфора, явно позаимствованные из дома Харисы. В центре на середине стола горела свеча, и наполовину пустая бутылка вина стояла рядом с блюдом холодного мяса и сыра.
За всю свою жизнь Элизабет никогда не встречала мужчины, который умел бы сам устроить завтрак и накрыть стол. Это делали женщины. Женщины и слуги. Но не мужчины, которые были так прекрасны, что заставляли сердце биться быстрее. Казалось, она простояла так несколько минут, а не коротких секунд, когда он неожиданно замер, как бы почувствовав ее присутствие. Ян обернулся, и его суровое лицо смягчилось от усмешки.
– Вы не очень пунктуальны.
– Я не собиралась приходить сюда, – призналась Элизабет, стараясь восстановить душевное спокойствие и игнорировать притягательную силу его глаз и голоса. – Я попала под дождь по пути в деревню.
– Вы промокли.
– Я знаю.
– Идите сюда, к огню.
И хотя она продолжала смотреть на него с опасением, он снял ногу с решетки и подошел к ней. Ноги Элизабет приросли к полу, а в голове проносились все мрачные предостережения Люсинды о встрече с мужчиной наедине.
– Что вы хотите? – спросила она, почти не дыша и чувствуя себя очень маленькой перед его фигурой, возвышающейся над ней.
– Ваш жакет.
– Нет, думаю, я лучше не буду снимать его.
– Снимайте, – тихо и настойчиво сказал Ян. – Он мокрый.
– Но послушайте! – воскликнула Элизабет, отступая к открытой двери и сжимая полы своего жакета.
– Элизабет, – спокойным тоном заверил он. – Я дал слово, что вы будете в безопасности, если придете сегодня.
Элизабет на мгновение закрыла глаза и кивнула.
– Знаю. Также знаю, что не должна быть здесь. В самом деле я должна уйти. Должна, правда?
Вновь открыв глаза, она вопросительно посмотрела ему в глаза – соблазняемый спрашивал совета у соблазнителя.
– В данных обстоятельствах, не думаю, что я – тот, кого вам следует спрашивать.
– Я останусь, – сказала Элизабет и через минуту увидела, как расслабились его плечи.
Расстегнув жакет, она отдала его вместе со шляпкой, и он отнес их к камину, повесив на крючки на стене.
– Встаньте к огню, – приказал Ян, подошел к столу и наполнил два бокала вином, наблюдая, как она послушно подошла к огню.
Волосы, не закрытые спереди шляпкой, были влажны, и Элизабет привычно подняла руки и вытащила гребни, которые удерживали их с боков, и сильно тряхнула головой. Не осознавая соблазнительности своих движений, она подняла руки, пропуская волосы сквозь пальцы и приподнимая их.
Элизабет посмотрела в сторону Яна и увидела, что он стоит совершенно неподвижно у стола, наблюдая за ней. Что-то в выражении его лица заставило ее поспешно опустить руки, и чары разрушились, но впечатление от этого, полного теплоты и близости, взгляда было волнующе, пугающе живо, и сознание, какому риску она подвергается, находясь здесь, заставило Элизабет внутренне содрогнуться. Девушка совсем не знала стоявшего перед ней человека, она встретила его всего несколько часов назад. Но уже сейчас он рассматривал ее слишком… откровенно, как будто Элизабет принадлежала ему. Ян подал ей бокал, затем кивнул в сторону потертого дивана, который почти целиком занимал крохотную комнату.
– Если вы согрелись, диван – чистый.
Обитый чем-то, что когда-то имело зеленую и белую полосы, диван выгорел до серого цвета, и явно был выброшен за ненадобностью из главного дома.
Элизабет села подальше от него, насколько позволял диван, и подобрала ноги, прикрыв их юбкой амазонки, чтобы согреть. Он обещал, что она будет «в безопасности», но, как она сейчас понимала, это оставляло большую свободу для личной интерпретации.
– Если я останусь, – сказала Элизабет смущенно, – думаю, мы должны договориться соблюдать все правила приличий и условностей.
– Такие, как?
– Ну, для начала вам не следует называть меня по имени.
– Принимая во внимание поцелуй, которым мы обменялись в беседке вчера вечером, кажется, будет несколько абсурдно называть вас «мисс Камерон».
Сейчас следовало бы сказать, что она леди Камерон, но Элизабет была слишком взволнована его упоминанием о тех незабываемых – и совершенно непозволительных – минутах, проведенных в его объятиях, чтобы придавать этому значение.
– Дело не в этом, – твердо сказала она. – Дело в том, что хотя и был вчерашний вечер, это не должно влиять на наше поведение сегодня. Сегодня мы должны… должны быть вдвое строже в нашем поведении, – продолжала девушка, слегка растерянно и нелогично, – чтобы искупить то, что произошло вчера.
– И это делается таким образом? – спросил Ян, и глаза его весело заблестели. – Мне как-то было трудно представить, что вы позволяете условностям контролировать каждый ваш шаг.