Комната тут же наполнилась возгласами одобрения вперемешку с похабными замечаниями. Но последней каплей, переполнившей чашу терпения Софии, стало непристойное подмигивание майора. Она шагнула вперед, возмущенно сжимая перед собой кулаки.
– Что за ерунду вы говорите? Что станет с моей репутацией? Я буду безвозвратно обесчещена.
О чем он думал, посылая ее в тюрьму для простолюдинов? Леди не пристало терпеть такое к себе отношение. И почему после этого предложения барон выглядит таким довольным?
Энтони безразлично пожал плечами.
– Я полагал, вам безразлична ваша репутация, моя дорогая. Раз уж на то пошло, поэтому мы и явились на петушиные бои.
– Но… но мне придется провести ночь…
– В тюрьме, сударыня, – гаркнул барон. – Леди София, таким образом, я признаю вас виновной… в нарушении общественного спокойствия и препятствии замечательному развлечению.
– Развлечению! – воскликнула она. – Что это за развлечение, смотреть как бессловесные твари убивают друг друга?
Барон продолжил так, словно она ничего и не сказала:
– Что касается вас, майор Вайклифф, вы составите ей компанию. Утром предстанете передо мной и сообщите свое решение.
– Но вы не можете так поступить! – выпалила София.
Однако на нее никто не обратил ни малейшего внимания. Не доброе веселье засветилось в глазах Энтони, и София понял, что от него помощи ждать тоже не приходится.
– Пройдемте, сударыня, – прогрохотал барон, подход к ней. – Пожалуйте, сюда.
– Но…
– Молчать, или я приговорю вас к двум ночам заключения!
Поскольку София не имела иного выбора, ей пришлось замолчать. Взяв ее под руку, барон деликатно помог ей перешагнуть через трупы птиц, сваленные на полу. Майор последовал за ними. Толпа расступилась перед ними, посыпались неприличные шутки, от которых щеки Софии запылали.
Вскоре она уже стояла перед тяжелой деревянной дверью которую констебль церемонным жестом распахнул настежь.
– Сюда? – спросила она.
– Разумеется! – охотно подтвердил барон. – Это наша тюрьма. – Затем, подавшись вперед, проговорил вполголоса. – Это единственное запирающееся на замок помещение в доме.
– Но… но это же винный погреб!
– Так и есть, – согласился он, подмигивая. – Уверен, вам здесь будет достаточно удобно. – Обернувшись к майору, он добавил: – Из основного помещения там есть вход в убежище для священника. Полагаю, мне не придется вас там запирать, что бы вы не выпили все мое вино?
Улыбка Энтони стала еще шире, хотя казалось дальше уже некуда!
– Ни в коем случае. Конечно, – прибавил он, весело подмигивая толпе, – после петушиных боев очень хочется пить. Уверен, леди захочет выпить глоток-другой. Она известная любительница приложиться иной раз.
София опешила от его бесцеремонности.
– Да как вы смеете! – воскликнула она. – Вы прекрасно знаете, что…
– Конечно, конечно, сударыня, – перебил он ее. – Я уверен, что вам не обязательно развивать эту тему.
– Как это грубо…
Именно в это мгновение София увидела свое спасение. Неподалеку, зажатый между мясником и смущенной женой барона стоял Перси, явно не зная, веселиться ему или ужасаться. Если майор ничего не сделает для ее защиты, тогда она сможет уговорить жениха своей подруги помочь ей.
Шагнув в его сторону, она закричала:
– Перси, помоги мне! Сделай что-нибудь!
Парень вздрогнул, явно смущенный тем, что неожиданно стал центром всеобщего внимания. Его неловкость усугубилась тем, что мясник грубо вытолкнул его вперед, и другие подталкивали его до тех пор, пока он не очутился прямо перед бароном.
И все же, к радости Софии, у Перси сохранилось достаточно самообладания, чтобы ходатайствовать в ее пользу.
– Послушайте, – начал он, – это никуда не годится. София, в конце концов, дама из высшего общества. Нельзя допустить, чтобы она оказалась в тюрьме.
София закрыла глаза, чувствуя, как ее виски начинает сжимать головная боль. Это был совсем не тот весомый довод, на который она рассчитывала. Однако, барон, похоже, ничего не имел против. Прокашлявшись, он внимательно уставился на парня.
– А кто, в таком случае, будете вы?
Молодой человек расправил плечи, глядя барону в глаза со спокойным достоинством.
– Перси Фитцджеральд, лорд Уэйверли.
Эффект мог бы быть таким, на который рассчитывала София, если бы, произнося свой титул, он не дал «петуха».
– Еще один ухажер, сэр, – сказал Энтони сухо.
– Запереть их всех вместе! – крикнул кто-то из толпы.
– И посмотрим, кто из них победит! – добавил другой.
– Тише, тише. Мне не нужно кровопролитие в моем винном погребе. В смысле, в моей тюрьме.
Он снова перевел тяжелый взгляд на молодого человека.
– Вы этого хотите? Вы желаете присоединиться к ним там, внизу?
Перси побледнел, его щеки сделались такого же цвета, как его тонкая батистовая рубаха.
– Там внизу? – пискнул он. – Но Лидия оторвет мне уши за это. Не говоря уже о матери.
Сказав это, он, поспешно пятясь, покинул комнату. София с тоской в сердце наблюдала за его бегством, а публика тем временем зло насмехалась над малодушием молодого человека.
– Ну и ладно, – прогремел барон, заглушая шум. – Спускайтесь вниз.
Он жестом указал Софии на шаткую лестницу, ведущую в темный погреб. Поначалу она стояла, не двигаясь с места, глядя, как барон, похлопывая майора по спине, желает ему удачи. Но потом толпа стала напирать, и ей некуда было пойти, кроме как вниз по ступеням. Майор спешно последовал за ней, даже не пытаясь скрывать свою довольную улыбку.
Когда они были уже внутри, тяжелая дверь закрылась за ними с глухим ударом, отдавшимся в погребе эхом, и похабный замечания толпы в тот же миг стихли. Единственным источником света был канделябр, который сунули майору в руку.
София наблюдала за всем происходящим с определенным отчуждением. Сейчас ее заперли на всю ночь с майором. На будущем можно было поставить крест. Ее репутация уничтожена. Мечты о тихой жизни в роли старой девы растоптаны и виноват в этом был один-единственный человек.
Майор Энтони Вайклифф.
В конце концов, именно с него начались все ее неприятности. Если бы он так упрямо не настаивал на том, чтобы она вышла за него замуж, ей никогда не пришло бы в голову посетить петушиные бои. И не стала бы она напиваться и целоваться тоже, собственно говоря. Ничего из того, что случилось в последнюю ужасную, поразительную, странную неделю, не произошло бы.
И эта мысль привела ее в чрезвычайное смущение, спутывая ее чувства в противоречивый клубок. Все это было выше ее сил. И прибежище для измученного сознания она нашла в гневе. Вперив в майора ледяной взгляд, она буквально зашипела на него:
– Вы самый отвратительный человек на земле.
Повернувшись к нему спиной, она сбежала по лестнице вниз.
Энтони смотрел, как обиженная на него София решительно шагает прочь, и не смог удержать улыбку. В конце концов ему это удалось. Ради этого пришлось терпеть петушиные бои в невиданных масштабах, нечистого на руку барона и тюремное заключение, но он, в конце концов, занял выгодные позиции для будущей битвы. Он сломил холодную отчужденность Софии.
Господи боже, она дала в челюсть самонадеянному виконту! Она была прекрасна, словно мстящая валькирия, налетая на этого надутого щеголя! Казалось, даже в сыром подвале за ней следовал шлейф ее триумфа. Он глядел, как она, надменно прямая, идет по узкой комнате, бросая гневные взгляды на ни в чем не повинные бутылки.
Она злилась на него.
К счастью, он знал, что от ярости до страсти – один крохотный шаг.
Пожалуй, даже если бы она заявила прямо здесь и сейчас, что выйдет за него замуж, он вряд ли бы радовался больше. Однако он понимал, что понадобится еще много усилий, чтобы убедить ее принять это предложение. «А сейчас, – думал он, осклабившись, – у меня впереди целая ночь для убеждения».
– Посмотрим, какие апартаменты нам предоставил наш замечательный барон, – произнес он весело.
– В том, что все так вышло, я виню только вас.
– Меня? – воскликнул он, оскорбившись.
Вообще-то ему было все равно, на кого она возлагает вину за случившееся, главное, что она сейчас рядом с ним. Этой ночью и всегда.
– Это не я уложил на землю виконта. Не я решил, что петухам, выращенным для боя, лучше мирно бродить по травке.
– Я не думала, что эти птицы так глупы!
– Вы вообще ни о чем не думали!
Радостное настроение Энтони омрачилось воспоминанием о стоящей в окружении рассвирепевших птиц Софии. Он знал, что до конца жизни будет помнить тревогу за ее безопасность.
– София, вы точно…
– Я в полном порядке, – бросила она, зная, что именно он собирается спросить.
Глядя, как всколыхнулись ее юбки, когда она резко к нему оборачивалась, Энтони успокоился. Энергичное поведение Софии убедило его, что она невредима. Если бы и он мог так ж легко убедить ее в том, что его нога здорова! Он ловил на себе множество ее обеспокоенных взглядов, особенно тогда, когда она замечала его хромоту.
– И прекратите улыбаться! – проворчала она, облокотившись о винную бочку. – Если бы вы хоть на секунду подумали…
– Хотите пить, дорогая? – спросил он, надеясь отвлечь ее от неприятного разговора.
– Нет!
Любуясь ее пылкой гордостью, он самодовольно улыбнулся.
– Вы восхитительны, – сказал он, не покривив душой. Прежде чем она придумала язвительный ответ, он зажег еще одну свечу, взятую из найденных на полке рядом с ним, и протянул ее, предлагая Софии. Затем поднял канделябр, чтобы осветить помещение.
– Давайте посмотрим, что предлагает барон для нашего тюремного заключения.
София раздраженно фыркнула, с явным отвращением держа свечу в вытянутой руке.
– Не имеет значения, свинарник это или королевские палаты, я все равно зла на вас.
– Я знаю, моя дорогая, но я, например, предпочел бы, чтобы этот свинарник был как можно более похож на королевские палаты.
Вытянув руку с канделябром, он принялся осматривать погреб.
Длинное помещение еще больше сужали устроенные по обе стороны прохода полки с бутылками, которых здесь было множество. Барон явно любил вино. Полки с выдержанным вином разных лет тянулись вдоль стен, и то здесь, то там встречались пустые места, где раньше находились уже выпитые бароном бутылки. Энтони встретил тут и бренди, и портвейн, и много других разновидностей спиртных напитков.
Шагнув вперед, он поднес свет поближе, разглядывая это огромное разнообразие. Затем перевел взгляд на другую сторону, а София тем временем, тяжело вздохнув, побрела вдаль по узкому проходу. Он оставил ее пока в одиночестве, понимая, что ей нужно время, чтобы успокоиться. Прошло по крайней мере минут десять, когда он вдруг услышал, как она ахнула.
– О боже, – отчетливо прозвучал ее голос, несмотря на расстояние между ними.
– Что-то случилось?
Он быстро двинулся в ее сторону, беспокоясь о ее благополучии. Его план был всем хорош, но допустить, чтобы она пострадала, он вовсе не хотел.
– Со мной нет, – ответила она. – Но, с другой стороны, полагаю, вам приходилось спать и в худшей обстановке. И все же я не завидую условиям вашего сегодняшнего ночлега.