— Я обо всем подумала, — сказала Кора через неделю. — Ма, ничего страшного в этой ситуации нет, если посмотреть на нее с другой стороны. Это вовсе не проблема.
Долорес бросила на дочь вопросительный взгляд.
— Да? А как же тогда это называется?
— Возможность. Проблем вообще не существует, — рассудительно сказала Кора. — Есть только упущенные или реализованные возможности.
Долорес грустно улыбнулась.
— Большое спасибо! Могу представить себе свои возможности… Жалкая бедность, жизнь на пособие, однообразная еда и комната, кишащая тараканами!
— Зато ты будешь уважать себя и сохранишь достоинство, — ехидно сказала Кора.
Долорес застонала, а потом засмеялась.
— Ладно, ладно! Я устроюсь шеф-поваром в роскошный курортный отель на Багамских островах. Стоимость жилья будет включена в жалованье. Солнце круглый год. Вот это жизнь.
— А я буду прилетать к тебе в гости, — кивнула Кора. — Разумеется, если у меня будет возможность раздобыть деньги на билет. А Эдвин будет летать к тебе на реактивном самолете, когда захочет. О нем ты, конечно, забыла?
Нет, не забыла. Часть ее души — слабая, испуганная — отчаянно хотела попросить его помочь найти выход из затруднительного положения. Долорес была уверена, что Эдвин поможет с радостью. Даст взаймы, обеспечит ссуду, в общем, сделает все, что потребуется. Но другая часть ее — сильная, независимая — решила, что она попробует найти выход без его помощи.
Так и будет. Она действительно сильная. Действительно независимая. И может позаботиться о себе.
Две недели спустя все решилось само собой. Новыми владельцами предстояло стать Эндрю и его жене Нэнси. Те были без ума от радости. Мечта становится явью! Чудо!
Было приятно видеть, что они так довольны. И хоть расставаться с гостиницей было безумно жалко, Долорес становилось легче на душе оттого, что она знала — ее дело попадет в хорошие руки.
Она заранее решила, что не будет впадать в депрессию, которую уже однажды пережила после развода. Ничего хорошего в этом не было. Главное — не терять уверенности в себе. Она храбрая, мужественная и справится с любыми трудностями. В конце концов, она все время стремилась к свободе. И наконец получила ее.
Такую свободу, что от одной мысли о ней душа уходила в пятки. Свободу жить на пособие, покупать подержанную одежду, снимать дешевое жилье…
Долорес посмотрелась в зеркало. Почему она плачет? До сих пор она не плакала. Для этого не было причины.
Она выглянула наружу. Мирный, безмятежный день. Повинуясь импульсу, Долорес оделась и вышла на улицу. Нужно было успокоиться, восстановить равновесие. Она миновала пруд и бродила по тропинкам, дыша свежим вечерним воздухом. Наконец села на старую деревянную скамью и обхватила себя руками.
Она почувствовала страшное одиночество, и к глазам снова подступили слезы. Ничего, пусть текут. Это не страшно. Все равно ее никто не видит и не слышит. Лучше выплакаться, чем копить слезы в себе.
Долорес не знала, как долго она просидела в парке, горько плача и жалея себя… Вдруг кто-то окликнул ее по имени.
— Долорес!
Сердце чуть не выскочило из груди.
— Я здесь… — услышала она собственный хриплый шепот. Эдвин вернулся. Она только успела подумать об этом, а он уже был рядом.
— Ради Бога, что ты здесь делаешь в такой час?
— Ты вернулся, — пробормотала она. На мгновение Долорес показалось, что это ей только чудится, но когда Эдвин заключил ее в объятия и прижал к себе, она поняла, что это правда.
— Одиннадцатый час! Почему ты сидишь здесь одна?
— Я гуляла. Здесь так красиво… — Голос Долорес дрожал, и она знала, что ей не удастся скрыть от Эдвина свое состояние.
— Ты плакала? — спросил он. — Что случилось, милая?
— Все в порядке, — солгала она. — Я не ждала тебя. Ты вернулся раньше, чем обещал.
— Я хотел сделать тебе сюрприз. — Эдвин поцеловал ее в холодные губы. — О Боже! Скорее пойдем домой, пока ты не замерзла до смерти!
Они молча вернулись во флигель, и Долорес сидела перед камином, пока Эдвин на кухне варил ее любимый шоколад. Надо было рассказывать все без утайки, а это ее ничуть не радовало.
— Явно что-то случилось, — сказал он, вручая ей кружку. — Выкладывай.
Она тяжело вздохнула. Нет, больше никаких слез! Надо сказать ему правду.
— Я продаю гостиницу.
Он застыл на месте.
— Продаешь? Почему?
Она все деловито объяснила, уложившись в несколько фраз. Эдвин сидел и молча таращил на нее глаза.
— Дело устроилось наилучшим образом. Эндрю и его жена Нэнси продают свой дом, приводят в порядок финансовые дела и в марте переезжают сюда. За это время я найду себе работу и жилье. Конечно, свое будущее я планировала немного по-другому, но зато теперь у меня появляется возможность заняться чем-то иным и иметь больше свободного времени. Может быть, я даже смогу путешествовать. — Она храбро улыбнулась. — И переживать захватывающие приключения…
— И ты так этому обрадовалась, что отправилась прогуляться, села на скамейку, заплакала и едва не замерзла, — спокойно продолжил он. — Прекрасно…
— Просто сентиментальность взяла свое. Эту гостиницу основали мои родители, я им помогала, а потом хозяйкой стала я… Ничего нет странного в том, что я слегка расчувствовалась. — Ей казалось, что ее слова звучат весьма разумно.
Эдвин долго молчал, и это беспокоило Долорес.
— Ты ничего мне не говорила, — наконец бесстрастно сказал он. — Я звонил тебе каждый день, но ты так ничего и не сказала.
— Это моя личная проблема, и я знала, что мне делать, — ответила она и внезапно задрожала, увидев темную тень в его глазах.
Настала еще одна пауза. Страшная пауза, которую не выдерживали нервы. Она увидела его плотно сжатые губы, горящий гневом взгляд, и это повергло ее в трепет.
Их глаза встретились.
— В продаже гостиницы нет ни капли здравого смысла, — промолвил он тихим, спокойным голосом. — Почему ты мне ничего не сказала?
У Долорес засосало под ложечкой, но она продолжала стоять на своем.
— В этом не было необходимости, — сказала она дрогнувшим голосом.
— Я бы сумел помочь тебе.
Именно этого она и боялась.
— Я знала, что мне делать…
— Продать гостиницу? — сурово и гневно спросил Оливер. — О Боже, Долорес! Есть и другие способы!
— Знаю, — ответила она. — Но я выбрала этот.
— Ты что-нибудь подписывала? Еще не поздно передумать!
Она чувствовала, что того и гляди снова заплачет.
— Эдвин, я не хочу передумывать!
Оливер сунул руки в карманы.
— Черт побери, Долорес! Почему? Ты же так любишь свою гостиницу. Нет никакой нужды продавать ее! Существует множество иных выходов из создавшегося положения!
Она почувствовала, как сильно забилось сердце.
— Мне самой решать, какой из них самый подходящий!
— Почему ты не посоветовалась со мной? Почему не попросила помощи у меня?
— Потому что не хотела !
Эти слова эхом отдались в тишине. Эдвин бросил на нее мрачный взгляд.
— Понимаю… — с горечью сказал он. — Ты не доверяешь мне. Все еще не доверяешь…
— Эдвин, я не…
Он повернулся и шагнул к двери.
— Мне лучше уйти. — Голос Эдвина был убийственно спокойным.
— Эдвин, пожалуйста!
Он не остановился. Просто открыл дверь и вышел…
Долорес не могла сдвинуться с места. Хотелось побежать за ним, уговорить не сердиться, сказать, что он нужен ей…
Нет, не нужен. Это ее проблема, и она справится с ней сама. Она может позаботиться о себе. А если он не хочет этого понять, тем хуже для него.
Она услышала шум мотора и шорох гравия. Горло болело, по лицу текли слезы. Почему все так сложно?!
Она обидела его, хотя и не хотела этого. Ты мне не доверяешь , сказал он. Все еще не доверяешь .
Вцепившись в руль, Эдвин гнал машину по шоссе. Мышцы сводило от жгучей обиды. Что случилось с этой женщиной? Почему она не захотела поделиться с ним своими трудностями? За каким дьяволом ей понадобилось, ни с кем не посоветовавшись, продавать гостиницу чужим людям?!
Она отказалась от того, что любила больше всего на свете! Оливер ударил кулаком по баранке. Он бы этого не позволил. Он бы сделал для нее все. Мог бы сам купить гостиницу или долю ее сестры. Или еще проще — заплатил бы за содержание мальчишки в лесной школе, только и всего!
Я не хочу передумывать , сказала она. Долорес не хотела, чтобы он ей помог. Эдвин чертыхнулся. Неужели он так и остался для нее совсем чужим человеком?
Болела голова. Меньше всего на свете он рассчитывал возвращаться домой в поздний час. Ему так хотелось быть рядом с Долорес, держать ее в объятиях, целовать… Последние три недели казались вечностью. Эдвин тосковал по ней так сильно, что это даже пугало его. Они не должны были расставаться.
Но она не любила его. Недостаточно любила, чтобы выйти за него замуж. Долорес всегда держалась на расстоянии, в ее глазах словно застыл необъяснимый страх. А когда заходила речь о браке, она словно не слышала его слов.
В доме было тихо. Дети уже спали. Он прошел в кабинет, налил себе виски и задумался. Несколько месяцев назад Долорес сказала, что очень дорожит своей независимостью и никогда от нее не откажется. Так вот почему она ничего не сказала о своих проблемах! Вот почему захотела все решить сама. Потому что когда-то она была замужем за человеком, который приказывал ей, что делать, что носить и что думать, который искалечил ее душу. С тех пор пи один мужчина не имел права что-то решать за нее, включая его, Эдвина…
Оливер допил остатки виски и заставил себя подавить обиду. Самое худшее, что можно было сделать в такой ситуации, это силой навязывать Долорес свою помощь. Пусть сама улаживает свои дела. Пусть ищет работу и начинает новую жизнь. Она умна, талантлива и наверняка найдет что-нибудь. Лишь бы эта работа приносила ей радость.
Он лег в постель, однако даже во сне продолжал искать выход. И выход нашелся. Эдвин проснулся, посмотрел в темное окно и улыбнулся.
Долорес любила поспать, но сегодняшняя ночь выдалась просто кошмарной. Когда рано утром позвонил Эдвин, она облегченно вздохнула.
— Ох, Эдвин… Я не хотела обижать тебя. Я… Прости меня.
— Все в порядке, Долорес. Я просто хотел сказать, что не собираюсь вмешиваться в твою жизнь. Я был бы рад тебе помочь, но если ты твердо решила продать гостиницу, будь по-твоему.
— Спасибо… — Из глаз Долорес брызнули слезы. — Извини, что огорчила тебя вчера вечером.
— Ничего, переживу. Не беспокойся об этом.
— Я плохо спала…
— Я тоже, — засмеялся он. — Нам следовало спать в одной постели. Тогда все было бы в порядке.
— Да…
— Какие у тебя планы на сегодня? — Была среда, ее выходной.
— Собираюсь разбирать кладовку.
— Помощь не нужна?
— Очень нужна.
Эдвин приехал в начале четвертого, в кедах, джинсах и толстом свитере. Долорес бросило в дрожь от желания: что бы ни надел этот человек, он всегда выглядел сильным, мужественным и красивым.
Он молча вошел в комнату, захлопнул дверь и поцеловал Долорес так жадно, что у нее закружилась голова.