– Томас, приберите здесь, – ровным голосом обратился капитан к лакею.
Тот, кажется, был даже рад покинуть коридор, и потому поспешно перехватив обморочного мужчину за подмышки, волоком потащил к лестнице.
Я же, внезапно оказавшись свободной, совсем растерялась. Что делать? Что говорить? Как себя вести? Но, похоже, никто и не ждал от меня каких-либо действий, потому я просто прислонилась к стене, так как была не уверена в своей возможности дальше держаться на ногах. Видимо, я представляла собой совсем уж жалкое зрелище, потому как капитан принялся пальцами стирать влажные дорожки с моих щек. Непривычная для меня заботливая нежность оказалась нужней и важнее любых слов утешения. Капитан, наверное, знал, что произнеси он хоть слово, я не смогу удержать с трудом возведенную душевную плотину.
– Этан, – обратился он к лорду Холлидею, хотя смотрел только на меня. – По всем законам я был бы в своем праве, вызвав тебя на дуэль, но зная твое “умение” обращаться с оружием – это равносильно быстрому убийству, а для тебя это было бы слишком снисходительно.
Его спокойный ровный тон заморозил воздух и льдинками разбился об пол.
– Подожди меня в моем кабинете, – раздался еще один приказ в сторону родственника.
Холлидей не посмел возражать, и было заметно, как из его головы выветривается хмель, практически со скоростью несущегося поезда. Он очень быстро растерял всю свою браваду и теперь с видом раскаявшегося грешника покидал место позора.
– Мисс Блю, с Вами все в порядке? – Виктор оказался совсем рядом со мной, а я и не заметила, когда он подошел.
Как ответить на его вопрос, если сама не знаю, что чувствую? Страх, облегчение, неверие. Чувства калейдоскопом сменяли друг друга, и я никак не могла зацепиться ни за одно из них. Но Виктор ждал ответа и нужно было сказать хоть что-то. Слова не желали рождаться, и тогда я кивнула, а потом покачала головой и вновь кивнула. Наверное, это выглядело забавно, но никто даже не улыбнулся.
Я вздохнула поглубже, чтобы собраться и взять себя в руки. Потом выдохнула, желая обрести хоть толику уверенности. Тоже не вышло. Виктор, видя мои метания, успокаивающе сжал мою руку. Пожатие было крепким и в то же время ласковым, успокаивающим. Ох, мой мальчик!
Больше сдерживаться сил не было, и я, не обращая внимания на слезы, крепко обняла Виктора, как не позволяла себе прежде. И это прикосновение не было жестом нежности к ребенку, а скорее обращением за поддержкой, как к близкому человеку – опоре.
Мужчины терпеливо ждали, когда затихнут мои всхлипы, и только потом заговорили:
– Виктор, останься с Санни, а тетю Софи отправь в мой кабинет, нам необходимо поговорить. Мисс Блю я заберу с собой, ей нужно отвлечься и успокоиться до того, как она вернется к Вам, а то малышка еще больше напугается.
– Хорошо, папа, – его спокойный голос заставил меня устыдиться своей истерики.
– Простите, – выпустив из объятий мальчика, я принялась судорожно вытирать лицо.
– За что Вы извиняетесь? – похоже, капитан, действительно не понимал моего расстройства. – Все случившееся всецело моя вина. Вы находитесь в моем доме и Ваше благополучие и безопасность – моя ответственность.
– Все равно, я должна была быть более сдержанной, – мне почти удалось справиться с голосом и не перейти на хриплое мяуканье.
– Ну, конечно, сдержанность, выдержка и спокойствие – это ваше все, – в голосе капитана промелькнуло не то раздражение, не то затаенная обида.
Я недоуменно подняла голову и, наверное, впервые с начала этого неприятного инцидента прямо посмотрела в его глаза. Там было много чего: вина, злость, огорчение, капелька… нежности. Такой неуместной в данной ситуации, но такой желанной нежности.
*
Прежде чем войти в кабинет, я расправила плечи и пригладила выбившиеся из прически волосы. Мне казалось, что именно эти признаки сделают меня уязвимой и жалкой. Я не могу позволить растоптать свою гордость, только не этим людям, безразличным к другим. Моя неприязнь к лорду Холлидею была естественной, но кроме этого я увидела и леди Холлидей совсем в другом свете. Каждый раз удивляюсь, как непохожи между собой брат и сестра. Не внешне – нет, тут общность черт проглядывалась, но поведение, манеры, отношение к окружающим были колоссально различными.
Капитан меня не торопил, он словно ждал, когда я наберусь духу, чтобы открыть дверь.
– Зачем я здесь? – спросила не для того, чтобы избежать неприятной встречи, а потому, что действительно не понимала.
Семейные разговоры – это не мое дело. Причина, названная Виктору, тоже не подходит, ведь прийти в себя я могла бы и в собственной комнате, причем там гораздо быстрее, учитывая отсутствие в ней неприятных мне людей.
– Так нужно, – капитан положил свою руку на мою спину и едва касаясь погладил.
В этом жесте за попыткой успокоить и придать сил, скрывалось нечто большее, не участливо–дружеское, а интимно–собственническое.
– Просто поверьте, так нужно, – повторил он, и не давая возможности мне передумать, открыл дверь.
Сделать шаг внутрь оказалось несложно. По-прежнему лежащая на моей спине рука оказалась куда более существенным переживанием, чем чета Холлидей. Я так сосредоточилась на тепле ладони капитана, что нисколько не озаботилась тем, что родственники Олбани удивились моему появлению. Честно говоря, я тоже была немного не в себе от всего навалившегося, но одно четко бросилось в глаза: муж и жена, словно чужие друг другу люди расположились в разных концах комнаты и до нашего появления явно не обронили ни слова. Этан Холлидей сидел в глубоком кожаном кресле и запивал нажитые проблемы бренди, в то время как его жена измеряла ковер шагами, невидяще уставившись себе под ноги.
Наше появление заставило их оторваться от своих занятий и обратить внимание на окружающий мир. Особый интерес вызвал именно мой приход.
– Что происходит? – не выдержала леди Холлидей, нервно притопнув ногой.
– Сядь, – не стал церемониться капитан.
Даже если женщину и возмутило подобное обращение, она не посмела перечить и послушно села на стул у прогоревшего камина.
Олбани же проводил меня до мягкого дивана и, продолжая придерживать, помог на нем устроиться. Потом, не произнося ни слова и не комментируя своих действий, наполнил у встроенного бара два бокала чем-то темным и резко пахнущим. Один из бокалов капитан вложил мне в руки с коротким приказом:
– Пейте!
– Я не могу, – от сильного запаха спиртного стало крайне неприятно.
– Вы мне верите? – тон возражений не подразумевал.
– Да, – ответила не задумываясь.
И ведь действительно верю. Кривая полуулыбка мелькнула на губах Олбани.
– Пейте, – уже мягче сказал капитан и подтолкнул мои руки выше, а бокал соответственно ближе к губам.
Первый же глоток обжег губы, язык и горло. Тяжело закашлявшись, я постаралась сделать живительный вздох, но легче не стало.
– Еще глоток и я больше не стану Вас мучить, – пообещал капитан и, к моему удивлению, достал из кармана конфетку.
Конечно, сладость на подкуп или даже на стимул не тянула, но проявленная забота помогла осилить второй глоток алкоголя в моей жизни.
Обжигающий напиток жидким огнем спустился в желудок и очень быстро согрел кровь. Перед глазами появилась легкая дымка, звуки стали немного громче, а чувства, наоборот, более приглушенными.
– Вот и умница, – забрал капитан бокал из моих рук.
Я лишь улыбнулась. Странное чувство, словно вдруг все стало легче и проще.
– Логан! – нетерпеливый женский голос неприятно кольнул. – Объяснись!
– Что? – тихо, вкрадчиво, предостерегающе.
– Почему эта девка здесь?
Легкость и спокойствие растворились в небытии. Грубость слов резанула по нервам. Неожиданное оскорбление оказалось на удивление болезненным, словно меня ударили исподтишка.
– Прикуси язык, – резко и хлестко, как бичом.
Даже если женщина собиралась сказать что-то еще, то промолчала. А мне стало крайне неприятно, ведь я не понимала, зачем мне приходится это выслушивать.
– Я все понял, – поднялся со своего места Этан Холлидей, – ты хочешь меня унизить извинениями перед твоей служанкой? Это такой воспитательный ход?
– Во-первых, Этан, мисс Блю не служанка, а гувернантка моих детей. Во-вторых, воспитывать тебя обязанность твоих родителей, не моя. В любом случае уже поздно и бесполезно. В-третьих, и в последних, с этого мгновения все, что происходит в твоей жизни – это только твое дело.
Видимо, в этих словах заключалось больше смысла, чем я уловила, потому как лорд и леди Холлидей ахнули в один голос.
– Логан, ты не можешь… – начала было сестра капитана.
– Могу и сделаю, – сказал как отрезал.
– Логан, не будешь же ты придираться из-за невинной шалости, – возмущение мужчины было таким искренним, что я на миг подумала, что мы сейчас обсуждаем нечто совсем иное, а не недавнее происшествие.
– Что именно ты называешь невинной шалостью, Этан? – Олбани отошел от меня, переводя тем самым огонь на себя, и сел в свое кресло за столом. гбгийж – Нападение на мисс Блю? Или то, что ты был намерен ударить ребенка?
Лорд Холлидей нервно поджал челюсть и сжал до хруста кулаки.
– И вот, что мне интересно… как часто ты смеешь устраивать подобные развлечения в моем доме?
Мне на миг показалось, что я безнадежно теряю нить беседы, но остальные не казались удивленными.
– Это ты виноват! – взвилась леди Холлидей. – Тебе давно пора было жениться. А ты все тянул, перебирал, ждал чего–то.
Женщина раскраснелась и нервно задергала край платья, словно не знала, как еще выказать накопившуюся обиду.
– Какое отношение мое семейное положение имеет к порочным развлечениям твоего мужа?
– А то ты не понимаешь?! Пока в доме нет хозяйки – это практически охотничьи угодья для блудливых мужиков. Молоденьких гувернанточек и служаночек ему подавай! – это уже мужу. – Я устала год за годом наблюдать за твоим беспутством и терпеть все эти ухмылки и ужимочки твоих испорченных друзей.
Семейный скандал набирал обороты, а я с ужасом начала осознавать, как мне невероятно повезло избежать более раннего знакомства с этим человеком. Если бы не их путешествие по Европе…
Многое встало на свои места: и желание леди Холлидей женить брата и необъяснимая смена гувернанток, которые, по всей видимости, просто сбегали от навязчивого внимания ее мужа. А если вспомнить его сегодняшнее поведение, то есть огромная вероятность того, что одним вниманием дело не обошлось.
– Завтра утром я свяжусь со своим поверенным, – проговорил капитан, сжимая руки в кулаки.
Он с беспокойством посмотрел на меня, а потом устало прикрыл веки. Судя по его лицу, он пришел к тем же выводам, что и я.
– Логан, не горячись, – примирительно заговорил Этан Холлидей, забыв о продолжающей истерику жене.
– С этого дня счета, чеки и бухгалтерию более мне не направлять, – закончил свою мысль Олбани.
Леди Холлидей прервала стенания и неверующе уставилась на брата.
– Логан, ты не можешь так со мной поступить, – завила она. – Я - твоя семья.
– Удивительная способность помнить об этом только тогда, когда тебе это выгодно, – разозлился капитан. – Я сыт по горло вашей семейственностью. Твоя семья – это твой муж, которого ты сама выбрала, невзирая на предупреждения. И теперь я позволю вам решать ваши семейные проблемы самостоятельно, а сам займусь своей семьей.