Лицо умное, симпатичное.
– Садись, подвезу.
Ронни подошел с другой стороны, сел спереди рядом с водителем. По радио шли новости на полную громкость. Какая‑то женщина сообщала, что перекрыт весь район вокруг Уолл‑стрит, Манхэттена, Бэттери‑парка.
Пока он возился с ремнем безопасности, мужчина протянул бутылку воды. Сразу почуяв смертельную жажду, Ронни с благодарностью выпил.
– Я стекла мою, понял? В центре города, понял?
– Угу, – бессознательно пробормотал Ронни.
– Все чертово оборудование в Южной башне осталось, понял?
Ронни не совсем понял, так как почти не слышал.
– Угу, – пробормотал он.
– Пожалуй, попозже придется вернуться.
– Попозже, – откликнулся он, не подтверждая, но и не опровергая.
– Ты в порядке?
– Я?
Пикап двинулся вперед. Внутри пахло собачьей шерстью и кофе.
– Надо драпать. Ударили по Пентагону. На нас летят еще десять чертовых самолетов. Это черные, черные!..
Ронни оглянулся на четырех человек, сгрудившихся на заднем сиденье. Никто из них не встретился с ним взглядом.
– Арабы, – пояснил водитель. – Это все арабы наделали.
Ронни уставился на пластиковый кувшин в держателе, обмотанный бумажным полотенцем в кофейных пятнах, рядом с которым примостилась бутылка с водой.
– Это только начало, – твердил мужчина. – Лучше бы президент у нас был посильнее. Лучше б Джорджа Дюбуа выбрали.
Ронни молчал.
– Ты в порядке? Не ранен, ничего такого?
Ехали по автостраде. Навстречу двигалось лишь несколько машин по верхней эстакаде. Впереди возник широкий зеленый указатель, разделенный на две половины. На левой было написано: «Выезд на пересечение Двадцать четвертой восточной и Двадцать восьмого проспекта». На правой: «Мост Верразано и Стейтен‑Айленд».
Ронни не отвечал, потому что не слушал, вновь глубоко погрузившись в мысли.
Обдумывая идею. Идея безумная. Родившаяся в шоке. Но упорная, навязчивая. И чем больше он думал, тем больше в ней что‑то видел. Запасной план к Дональду Хэткуку.
Может быть, даже лучше.
Он отключил мобильник.
Голос незнакомый. Не его голос.
– Пусти! – завопила она, брыкаясь разутой ногой.
Мужчина держал ее крепко, как удав.
– Дорогая… мисс… успокойтесь! Вы в безопасности. Все хорошо. Вы спасены.
Из‑под желтой каски улыбалось лицо. Каска пожарного. Зеленый комбинезон со светящимися полосками.
Из‑под желтой каски улыбалось лицо. Каска пожарного. Зеленый комбинезон со светящимися полосками. Слышен треск рации.
Выше на лестнице стоят двое других пожарных. Еще один на две‑три ступеньки ниже.
Державший Эбби мужчина вновь ободряюще улыбнулся:
– Все в порядке, красавица. Вы в безопасности.
Ее затрясло. Они настоящие? Или это ловушка?
Кажется, настоящие, хотя она по‑прежнему крепко стискивала баллончик. Против Рики не помешают любые меры предосторожности.
Она разглядела недовольную физиономию пожилого спасателя в плотной трикотажной рубахе и коричневых брюках, который, пыхтя, поднимался по лестнице.
– Выходные мне не оплачивают, – ворчал он. – Месяцами твержу смотрителям про эти лифты. Месяцами! – Он взглянул на Эбби, нахмурился, ткнул вверх пальцем с почерневшим ногтем. – Восемьдесят вторая квартира?
– Да, – кивнула она.
– Чертовы смотрители, – повторил он с глухим утробным произношением. – Ничего не соображают. Я им каждый день говорю.
– Милочка, долго вы там просидели? – обратился к Эбби вытащивший ее из лифта мужчина.
Симпатичный, немного за тридцать, с неестественно черными бровями. Эбби опасливо смотрела на него, считая чересчур красивым для пожарного, как будто Рики придирчиво выбирал его для своих целей. От неудержимой дрожи ее язык еле ворочался.
– Вода есть? – просипела она.
Ей сразу сунули в руку бутылку. Она принялась жадно пить, выплескивая воду на подбородок, струйка потекла по горлу. Осушив до дна, вымолвила:
– Спасибо. – Протянула бутылку, которую приняла чья‑то невидимая рука. – Со вчерашнего вечера, – сказала она. – По‑моему… вчера вечером… застряла в чертовом лифте… прошлым вечером… Что сегодня, суббота?
– Суббота, двадцать минут шестого.
– Со вчерашнего вечера. Вышла вечером в половине седьмого. – Эбби в бешенстве взглянула на симпатичного пожарного: – Вы хоть когда‑нибудь проверяли, работает ли в проклятой кабине кнопка аварийного вызова? Или телефон, черт возьми?
– Смотрители, – пожал он плечами, как будто смотрители виноваты во всех неполадках на свете. – Может, лучше поехать в больницу, провести обследование? – предложил он.
Эбби пришла в ужас.
– Нет‑нет… спасибо… я вполне хорошо себя чувствую… Только… просто…
– Мы вызовем скорую.
– Нет, – твердо заявила она. – Не надо никакой скорой.
Посмотрела на перевернутые ботинки, по‑прежнему лежавшие в лифте, на мокрые пятна на полу кабины. Запах не почуяла, хотя знала, что оттуда должно нести мочой.
Рация вновь затрещала, послышался сигнал вызова. Пожарный ответил:
– Мы на месте. Вытащили застрявшую девушку. Медицинская помощь не требуется. Повторяю: не требуется.
– Знаете… я думала, что упаду. Понимаете? С минуты на минуту. Думала, что упаду, и готовилась…
– Нет. Ничего подобного. Трос немножечко раскрошился, но не оборвался. – Пожарный умолк и задумался, взглянув на крышу лифта. – Наверху живете?
Эбби кивнула.
Слегка ослабив объятия, парень сказал:
– Надо проверить счета за услуги. Может быть, туда входит плата за осмотр и ремонт лифта.
Пожилой спасатель сделал еще какое‑то замечание насчет смотрителей, но Эбби его не расслышала. Облегчение после освобождения быстро улетучилось. Очень приятно выбраться из проклятого лифта. Только это даже близко не означает, что она в безопасности.
Опустившись на колени, она попыталась достать из кабины ботинки и не дотянулась.