- И я тебя, Доминга. - Он отпустил ее руки и уселся напротив.
Ее быстрые черные глаза остановились на мне, все еще стоявшей в дверном проеме.
- Итак, Анита Блейк, наконец, ты явилась ко мне.
Странно было слышать эти слова. Я взглянула на Мэнни. Он взглядом пожал плечами. Он тоже не понял, что она хочет этим сказать. Чудесно.
- Я не знала, что вы меня с нетерпением ждете, Сеньора.
- Я много о тебе слышала, chica (дитя) (исп.). Много невероятного. - В ее черных глазах мелькнул намек на то, что это улыбающаяся женщина не так уж и
безобидна.
- Мэнни? - спросила я.
- Это не я.
- Нет, Мануэль больше со мной не общается. Его женушка ему запрещает. - Последняя фраза прозвучала с обидой и горечью.
Бог ты мой! Самая могущественная жрица вуду на Среднем Западе ведет себя как отвергнутая любовница. Вот черт.
Доминга снова обратила сердитый взгляд черных глаз на меня.
- Все кто связан с вуду, рано или поздно приходят к сеньоре Сальвадор.
- Я не связана с вуду.
Это ее позабавило. Все морщинки на ее лице засмеялись.
- Ты оживляешь мертвых, делаешь зомби - и говоришь, что не связана с вуду. Не смеши меня, chica. - Голос ее искрился неподдельным весельем. Похоже, я ей
здорово подняла настроение.
- Доминга, я же сказал тебе, какова цель нашей встречи. И, по-моему, очень ясно... - начал Мэнни.
Доминга махнула на него рукой.
- Да, по телефону ты вел себя весьма осмотрительно, Мануэль. - Она подалась в мою сторону. - Он очень ясно выразил, что ты идешь сюда не для того, чтобы
принять участие в моих языческих ритуалах. - Горечь в ее голосе была так остра, что ее можно было использовать вместо горчицы.
- Подойди-ка сюда, chica, - велела Доминга. Мне она предложила одну руку, не обе. Вероятно, мне полагалось ее поцеловать, следуя примеру Мэнни. Я и не
знала, что пришла на аудиенцию к Римскому Папе.
Внезапно я поняла, что мне не хочется к ней прикасаться. Она ничего плохого не сделала. И все же каждый мускул моего тела стонал от напряжения. Я боялась
и сама не знала, почему я боюсь.
Я шагнула вперед и взяла ее руку, не вполне представляя себе, что с ней делать. У жрицы вуду оказалась теплая и сухая кожа. Она усадила меня на ближайший
стул, продолжая держать меня за руку, и что-то произнесла своим певучим низким голосом.
Я покачала головой:
- Простите, но я не понимаю по-испански.
Свободной рукой она коснулась моих волос.
- Черные как вороново крыло. От северной крови таких не унаследуешь.
- Моя мать была мексиканка.
- И, тем не менее, ты не говоришь на ее языке.
Мне хотелось, чтобы она отпустила мою руку, но Доминга не спешила этого делать.
- Она умерла, когда я была маленькой. Меня воспитали родные отца.
- Понятно.
Я высвободила руку и сразу почувствовала себя лучше. Она ничего мне не сделала. Ничего. Почему же я, черт меня подери, так дрожу? Мужчина с седой прядью
встал за спиной Сеньоры. Он был у меня на виду. И руки я его видела.
Он был у меня на виду. И руки я его видела. Черный ход и вход на кухню тоже были в моем поле зрения. Никто не подкрадывался ко мне
сзади. Но почему-то волосы у меня на макушке зашевелились.
Я взглянула на Мэнни, но тот смотрел на Домингу. Он так крепко сплел пальцы, что побелели костяшки.
Казалось, я смотрю иностранный фильм без субтитров. Я могла строить любые предположения насчет того, что происходит, но не была уверена, что они верные.
Мурашки по коже подсказали мне, что какую-то шутку с нами сыграли. А реакция Мэнни навела на мысль, что шутка предназначались ему.
Плечи его резко опустились. Пальцы расслабились. Было ясно, что он вдруг обессилел. Доминга улыбнулась, блеснув зубами.
- Ты мог бы стать таким могущественным, mi corazon (сердце мое) (исп.).
- Я не хотел становиться могущественным, Доминга, - сказал Мэнни.
Я переводила взгляд с него на нее, не вполне понимая, что произошло. И не была уверена, что хочу понимать. Я всегда охотно перила, что неведение - благо.
Слишком часто так выходит.
Доминга обратила взгляд своих быстрых черных глаз ко мне.
- А ты, chica, ты хочешь быть могущественной? - Мурашки по шее расползлись уже по всему моему телу. Вот черт.
- Нет. - Хороший простой ответ. Надо бы почаще его употреблять.
- Может, и не хочешь, но будешь.
Мне не понравилось, как она это произнесла. Смешно сидеть в солнечной кухне в 7.28 утра и дрожать от страха. Но это было. У меня все поджилки тряслись.
Сеньора смотрела на меня. Глаза у нее были обыкновенные. Никаких признаков того могущества, которым она меня соблазняла. Глаза как глаза, и все же...
Волосы у меня на макушке снова зашевелились. Меня бросало то в жар, то в холод. Я провела языком по пересохшим губам и тоже уставилась на Домингу Сальвадор.
Это был удар магии. Она меня испытывала. Я это уже проходила. Людей так зачаровывает то, чем я занимаюсь, что они убеждены, будто я владею магией. А я не
владею. Я просто чувствую мертвых. Но это не одно и то же.
Я смотрела в ее почти черные глаза и чувствовала, что меня тянет вперед. Как будто я падаю, не двигаясь. Мир на мгновение покачнулся, потом снова стал
прочным. Из моего тела вырвался тепловой луч - извивающаяся веревка жара. Он устремился к старухе и ударил ее почти осязаемо; я почувствовала это как раз ряд
электричества.
Я, задыхаясь, вскочила.
- Вот черт!
- Анита, с тобой все в порядке? - Мэнни тоже был на ногах. Он бережно коснулся моего плеча.
- Не уверена. Что, черт возьми, она со мной сделала?
- То же самое, что и ты со мной, chica, - сказала Доминга. Она выглядела немного бледной. На лбу блестели бусинки пота.
Мужчина отошел от стены. Он был готов к действию.
- Не надо, - сказала Доминга. - Все в порядке, Энцо. - Она задыхалась, как после долгого бега.
Я осталась стоять. Можно я пойду домой. Пожалуйста.
- Мы пришли сюда не для игр, Доминга, - сказал Мэнни. В его голосе звучал гнев и, кажется, даже страх. Я разделяла эти чувства.
- Это не игра, Мануэль. Разве ты забыл все, чему я тебя научила? Все, чем ты был?
- Я ничего не забыл, но я привел ее не для того, чтобы она пострадала.
- Пострадала она или нет, это ей решать, mi corazon.