Волосы и глаза у меня почти одного оттенка - волосы черные, а глаза такого темного тона, что кажутся
черными, хотя на самом деле карие. Этим я пошла в свою латинскую мать. Но кожа у меня бледная - результат вмешательства германской крови отца. Если меня
слегка подкрасить, я буду мало, чем отличаться от фарфоровой куклы. Наденьте на меня пухлое розовое платье, и я буду казаться тонкой, изящной, миниатюрной.
Вот черт!
Все остальные женщины из приглашенных на свадьбу выше меня на несколько дюймов. Возможно, кому-то из них такое платье действительно будет к лицу. Но
что-то мне в это не верится.
Для пущего унижения мы все должны будем надеть нижнюю юбку с обручем. Я напоминала себе иллюстрацию к роману “Унесенные ветром”.
- Ну вот, вы замечательно выглядите. - Вернулась миссис Кассиди. Она сияла улыбкой.
- У меня такое чувство, будто меня воткнули в торт, - сказала я.
Ее улыбка несколько померкла. Она сглотнула.
- Вам не нравится моя последняя идея, - сказала она, словно уличая меня в преступлении.
Из раздевалки вышла Элси Марковиц. За ней плелась хмурая Кейси. Я-то понимала, каково ей.
- О, Анита, - пропела Элси, - вы выглядите просто восхитительно.
Чудесно. “Восхитительно” - как раз то, что я хотела услышать.
- Спасибо.
- Особенно мне нравятся бантики у вас на шее. Мы все наденем такие, вы знаете?
- Что ж, я вам сочувствую, - сказала я.
Она нахмурилась.
- Мне кажется, они только подчеркивают красоту платья.
Теперь была моя очередь нахмуриться.
- Вы это серьезно?
Элси, казалось, была немного озадачена.
- Ну конечно. Вам ведь нравится платье?
Я решила не отвечать, чтобы не дай Бог кого-нибудь не шокировать. Ясное дело, чего еще ждать от женщины, у которой совершенно нормальное имя - Элизабет,
- но она предпочитает, чтобы ее называли коровьей кличкой?
- Это действительно самая последняя вещь, которую мы можем использовать для камуфляжа, миссис Кассиди? - спросила я.
Она кивнула - один раз и очень твердо.
Я вздохнула, и она улыбнулась. Победа была на ее стороне, и она это знала. А я знала, что меня ждет поражение, еще в тот момент, когда увидела платье; но
если мне суждено проиграть, я намерена как можно дороже продать свою шкуру.
- Хорошо. Дело сделано. Деваться некуда. Я надену это.
Миссис Кассиди просияла. Элси улыбнулась. Кейси ухмыльнулась. Я поддернула юбку с обручем повыше и сошла с возвышения. Обруч качался как колокол, а я
была вместо языка.
Зазвонил телефон. Миссис Кассиди пошла отвечать, и с каждым шагом настроение у нее все улучшалось, сердце пело, ведь больше я в ее магазин не приду.
Какая радость.
Я пыталась протиснуться в своей широкой юбке сквозь узкую дверь, которая вела к примерочным, когда она меня позвала:
- Мисс Блейк, это вас. Сержант Сторр из полиции.
- Видишь, мама, я же тебе говорила, что она работает в полиции, - сказала Кейси.
Я не могла объяснить ей, где я работаю, потому что Элси когда-то просила меня этого не делать.
Она считала, что Кейси еще мала, чтобы знать об аниматорах
и убийствах вампиров и зомби. Можно подумать, есть такие дети, которые не знают, что на свете существуют вампиры. Про вампиров уже лет десять как говорят в
каждом недельном выпуске новостей.
Я пыталась прижать трубку к левому уху, но проклятые цветы мне помешали. Зажав телефон между плечом и шеей, я завела руки назад, чтобы расстегнуть
воротник.
- Привет, Дольф, что там у тебя?
- Сцена убийства. - У него был приятный голос, как у оперного тенора.
- Какая еще сцена убийства?
- Грязная.
Я, наконец, стянула с себя воротник и тут же выронила трубку.
- Анита, ты куда пропала?
- Да тут у меня кое-какие сложности с гардеробом.
- Чего?
- Не важно. А я зачем тебе понадобилась?
- Не знаю, кто этот убийца, но он не человек.
- Вампир?
- Ты специалист по немертвым. Именно поэтому я хочу, чтобы ты приехала, посмотрела.
- Хорошо, давай адрес, я немедленно буду. - На полочке лежал блокнот с бледно-розовыми листками, на которых были нарисованы сердечки. На конце шариковой
ручки был купидончик. - Сент-Чарльз? Так я от вас всего в пятнадцати минутах езды.
- Хорошо. - Он повесил трубку.
- И тебе тоже до свидания, Дольф. - Это я сказала уже в тишину, просто для того, чтобы последнее слово осталось за мной. Я вернулась в маленькую
комнатку, чтобы переодеться.
Мне предложили сегодня миллион долларов за то, чтобы я убила человека и оживила зомби. Потом эта последняя примерка в свадебном салоне. Теперь еще сцена
убийства. Грязная, сказал Дольф. Похоже, у меня нынче будет очень насыщенный рабочий день.
3
Грязная, так Дольф это назвал. Мастер преуменьшать. Кровь была всюду, белые стены были забрызганы ею, словно кто-то разбил о них несколько банок с алой
краской. В углу стояла светлая кушетка с причудливыми коричневыми и золотыми цветочками на обивке. Она была наполовину покрыта простыней. Вся простыня была
темно-красной. Яркий квадрат солнечного света падал сквозь чисто вымытое, сверкающее окно. В солнечном свете кровь сделалась вишнево-красной и глянцевитой.
Свежая кровь на самом деле куда ярче, чем нам показывают в кино и по телевизору. В больших количествах. Настоящая кровь - в больших количествах - такая
же яркая, как пожарная машина, но темно-красный на экране выглядит лучше. В самый раз для реализма.
Но только свежая кровь бывает красной, истинно красной. Эта кровь была уже старой и должна была поблекнуть, но луч летнего солнца вернул ей свежесть и
блеск.
Я с трудом сглотнула и сделала глубоким вдох.
- Что-то ты какая-то зеленая, Блейк, - сказал голос у самого моего локтя.
Я так и подпрыгнула, и Зебровски засмеялся:
- Напугал я тебя?
- Нет, - соврала я.
В детективе Зебровски приблизительно пять футов росту; вьющиеся черные волосы, начинающие седеть, карие глаза, спрятанные под дымчатыми очками. Его
коричневый костюм был слегка помят; на желтом галстуке красовалось пятно, которое он, вероятно, посадил за завтраком. Зебровски ухмыльнулся. Он мне всегда
ухмылялся.