Однако в тот момент, когда мы вошли в храм и встали рядом, я уже знал, что мне делать. И пригласил его на обед.
– И рассказал ему о своем замысле?
– Да.
– И о наших трудностях?
– Да. Гай Марий, может, и не римлянин, но я считаю его человеком чести. Уверен, он вы-полнит обещание.
– А что же он обещал?
Практичность взяла свое, и Марсия уже что-то подсчитывала в уме.
– Сегодня он принесет четыре миллиона сестерциев, чтобы я купил земли в Бовиллах – ря-дом с нашими. Тогда Гаю обеспечено место в Сенате и не придется делить наследство – оно це-ликом достанется Сексту. Марий поможет нашим мальчикам стать курульными эдилами и будет опекать их, пока они не достигнут консульских постов. Мы еще не обсуждали детали, но он обещал также дать приданое Юлилле.
– А что он сделает для Юлии?
Цезарь посмотрел на жену непонимающе:
– Для Юлии? Что еще он может сделать, кроме как жениться на ней? Приданого у нее нет, но для него и так слишком большая удача – получить такую жену.
– Любая девушка должна иметь приданое, чтобы быть уверенной в том, что обладает неко-торой экономической независимостью от мужа, особенно на случай развода. Иные глупые жен-щины отдают приданое мужу, а когда брак расторгается, то оказывается, что муж уже истратил их деньги… Я настаиваю на том, чтобы Гай Марий дал приданое и Юлии, чтобы она могла жить самостоятельно и не нуждаясь.
Тон Марсии не допускал возражений.
– Но, Марсия, я не могу просить его еще о чем-то!
– А придется! Удивляюсь, как ты сам не додумался до этого, Гай Юлий. – Теперь супруга смотрела укоризненно. – Вот уж не понимаю, откуда пошло заблуждение насчет того, что муж-чины лучше ведут дела. Ведь мужчины ничего толком не могут! А ты, милый мой муж, самый простодушный из всех.
– Ты права, дорогая, – поник головой Цезарь. – Но я действительно не могу просить его еще и об этом!
Юлия посмотрела на мать, потом на отца и опять на мать. Не первый раз она видела их размолвки, особенно когда речь заходила о деньгах, но впервые главной темой их обсуждения стала она сама, и это ее смущало. Однако она набралась смелости и вмешалась в спор:
– Все это верно! Я сама попрошу Гая Мария о приданом для меня. Я не боюсь – он поймет.
– Юлия! Ты хочешь за него замуж?! – ахнула Марсия.
– Да, мама, хочу. Я нахожу, что он великолепен!
– Девочка моя, но он на тридцать лет старше тебя! Ты станешь вдовой раньше, чем дума-ешь.
– Молодые люди все ужасно скучны, они напоминают мне моих братьев. Лучше уж выйти за человека вроде Гая Мария. Я буду хорошо к нему относиться, он полюбит меня и никогда не пожалеет о расходах.
– Кто бы мог подумать… – покачал головой Цезарь.
– Чему ты удивляешься, папочка? Мне скоро восемнадцать! И могу тебе признаться: я очень боялась этого момента. Не самого замужества, конечно. Я очень беспокоилась о том, ка-кой человек достанется мне в мужья. Когда вчера вечером я увидела Гая Мария, я… я тут же по-думала: хорошо бы ты нашел мне мужа, подобного ему. – Юлия покраснела. – Он не такой, как ты, папочка. Но он… похож на тебя. Мне кажется, он умен, ласков и честен.
Гай Юлий Цезарь посмотрел на жену.
– Разве не редкость – открыть, что тебе нравится твой собственный ребенок? Любить свое дитя – это естественно. Но испытывать к нему самую настоящую симпатию? Это еще большее счастье!
Две встречи с женщинами за один день – такого испытания Гай Марий опасался гораздо больше, нежели столкновения с неприятельской армией, десятикратно превышающей по чис-ленности его собственную. Первая встреча должна была состояться с предполагаемой невестой и ее матерью, вторая – с законной супругой.
Благоразумие и предусмотрительность заставили его искать встречи с Юлией до разговора с Гранией, чтобы знать, как вести себя во время последнего выяснения отношений с незадачли-вой женой. Поэтому уже к восьми часам утра он постучался в дом Гая Юлия Цезаря. Одетый в обычную тогу с пурпурной каймой, он явился с чеком на миллион серебряных денариев. Если бы ему пришлось доставить деньги наличными, потребовался бы внушительный эскорт в сто шестьдесят человек, поскольку миллион денариев весил около десяти тысяч фунтов – или сто шестьдесят талантов. Больше таланта одному носильщику не поднять.
В кабинете Гая Юлия – таблинии – Гай Марий протянул хозяину маленький, свернутый в трубочку сверток пергамента:
– Я сделал все, как требовалось.
Цезарь развернул свиток и пробежал глазами несколько строк.
– Я договорился с банкирами о переводе на твое имя двухсот талантов серебра. Мало кто сумеет докопаться, что деньги переведены лично мною, – банкиры умеют хранить тайны.
– Выглядит так, будто я взял взятку. Если бы я не считался слишком незначительным сена-тором, кто-нибудь из банка мог бы сообщить об этом городскому претору.
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь получал столь крупный куш даже за поддержку будущего консула, – улыбнулся Гай Марий.
Цезарь взял Мария за руку:
– Боги, я просил тебя о земле! Скажи, я не разорил тебя?
– Вовсе нет, – Марий попытался освободить руку из судорожно сжатых пальцев Цезаря, но безуспешно. – Если земля стоит столько, сколько ты говорил, то останется еще сорок талантов на приданое для твоей младшей.
– Не знаю, как тебя благодарить. – Цезарь отпустил наконец руку Гая Мария. Он выглядел смущенным. – Я повторял себе, что не продаю свою дочь… не продаю! Но временами мне все-таки кажется, что… Поверь мне, Гай Марий: продать дочь я не смог бы. Я верю, что ее будущее и будущее ваших детей станут мне оправданием, а вам обоим – утешением. Надеюсь, ты смо-жешь оценить ее по достоинству. Она стоит того.
Голос Цезаря дрогнул. О какой еще сумме может идти теперь речь! Как ему осмелиться и намекнуть о приданом для самой Юлии? Цезарь встал из-за стола, сжимая в руке пергамент. Свиток он сунул в складки тоги, которая свободно ниспадала с правого плеча, образуя подобие кармана.
– Я не успокоюсь, пока не отнесу это в банк… – Он оборвал сам себя, а затем перевел раз-говор на другую тему. – Юлии исполнится восемнадцать в начале мая, однако я не хотел бы от-кладывать свадьбу до середины июня. Так что, если ты согласишься, свадебную церемонию можно будет организовать уже в апреле.
– Так и сделаем.
– Да, думаю, это лучше всего. – Цезарь продолжал разговор исключительно для того, что-бы заглушить тоску, которая начала расти в его душе. – Очень неудобно, когда день рождения девушки приходится как раз на то время года, когда выходить замуж считается дурной приме-той. Хотя не понимаю, почему период с поздней весны до середины июня называют несчастли-вым… – Цезарь наконец немного пришел в себя. – Жди здесь, Гай Марий. Сейчас я пришлю к тебе Юлию.
Настал черед Гая Мария волноваться. Встав в углу уютной комнаты, он ждал. Лишь бы не оттолкнула, лишь бы не выказала отвращения! Ничто в поведении Цезаря не указывало на воз-можное сопротивление Юлии, однако Марий знал: есть вещи, о которых продавец никогда не проболтается покупателю. Он и сам удивлялся тому, что жаждет взаимности. Хотя – как можно ждать взаимности от той, чьих кровей, красоты и юности он, конечно, не стоит? Сколько слез пролила она в подушки, узнав о предстоящем замужестве? Ведь она уже наверняка представляла себе молодого аристократа… Разве стареющий землевладелец из глубинки – подходящий муж для Юлии?
Дверь, ведущая из внутреннего дворика, широко распахнулась, солнце хлынуло в табли-ний.