— Повторяю, старший ко мне, остальные на месте…
В негустой толпе проверяющих сквозило недоумение, и снова никто не выполнил полную естественного гнева команду подполковника. Тогда он умелым движением руки скинул с плеча «калаш», направил его на гостей и передернул затвор, который в ночной тишине клацнул погромче разрыва банальной «эфки» номер один. От толпившихся перед строем дежурившей на КПП смены архангельских милиционеров отделилась мешковатая фигура и трусцой потрусила в сторону стоявшего на изготовку к стрельбе Евтихеева. Приблизившись, три последних шага строевым, человек приложил правую кисть к козырьку фуражки и доложил:
— Товарищ подполковник, полковник милиции Бирюков заместитель руководителя ВОГО и П по антитеррористической деятельности по вашему приказанию прибыл…
Автомат чуть не выпал из рук командира СОМ, но, как говорится у них, у архангелогородцев, взялся за гуж, полезай в кузов. И Евтихеев дрожащим голосом продолжил:
— Доложите цель вашего прибытия…
Ободренный подобной реакцией полковник уже более храбро ответствовал:
— Осуществляю проверку несения службы на КПП вокруг города Грозный по личному распоряжению руководителя ВОГО и П генерал-лейтенанта внутренней службы Бандюшина…
Это был конец милицейской карьеры, обязательное увольнение со службы, потому что затем полковник сказал:
— Да вы пьяны, уважаемый, от вас фонит, как от прохладнинского спиртзавода!
Но Евтихеева генерал простил, учитывая его результаты работы, практически лучшие по всей Чечне. Служебную проверку проводить не стали, на родину отсылать бумагу тоже. Результат контратаки на проверяющих оказался неожиданным и очень забавным. С тех пор все проверки объезжали его КПП далеко стороной по федеральной трассе.
Командир астраханского сводного отряда милиции Василий Васильевич Семенов, тоже подполковник, пришел в милицию, помыкавшись по жизни и не найдя себе в ней другого места, после службы в армии. Его пограничную заставу сократили, как и его, тридцатичетырехлетнего подполковника, заместителя командира. В милиции он себя нашел сразу, став заместителем по службе одного из райотделов внутренних дел. Павелецкий любил возить на его КПП и ПВД различного рода комиссии и проверки. Все на них было четко, по-военному, выложено камешками и покрашено, кусты подстрижены по ранжиру, наглядная агитация сверкала глянцем свежих красок.
Павла Сергеевича Быстрова, доблестного майора, владельца нескольких киосков, оформленных на жену в городе Ейске, занесло в Чечню исключительно за получением удостоверения ветерана боевых действий. СОМ Краснодарского края по результатам работы влачил самое скромное существование. Зато всегда был богат «гуманитаркой», сыт и в меру пьян, а еще и нос имел в табаке. Любая проверка, приезжавшая на КПП или ПВД майора Быстрова, тут же утопала в изобилии сырокопченостей и вкусных ароматных коньяков.
Вот этих самых «полководцев» и «командармов» ждал на совещание Павелецкий.
ГЛАВА 20
За что в Чечне не любят «фэйсов»
В углу кабинета стоял телевизор, по которому выступал претендент в президенты Чеченской Республики Рамзан Кадыров:
— Такой стабильной ситуации в Чечне не было никогда. Чечня преображается на глазах. Люди строят тысячи жилых домов во всех населенных пунктах. Это является наглядным свидетельством того, что народ уже поверил в способность власти довести мирный процесс до конца.
«Ага, — подумал Павелецкий, — пару дней назад на Старопромысловском шоссе Грозного что-то не поделили две силовые структуры: местные „гибэдэдэшники“ и спецназовцы ГРУ из батальона „Запад“. В результате боестолкновения четыре спецназовца погибли, восемь гаишников получили ранения. Вот тебе и стабильность…»
Об этом происшествии ему докладывал зам по криминальной Милов:
— А получилось так. Гаишники остановили иномарку, за рулем которой был пьяный спецназовец. Стали отбирать у него права, тот их не отдал, позвонил по мобильному, чтобы на подмогу приехали его товарищи из батальона «Запад». Гаишники вызвали своих. С его стороны приехали и из роты ГИБДД подоспели сотрудники, все закончилось большой перестрелкой.
Однажды в Чечню с инспекцией прилетал глава счетной палаты, небезызвестный Сергей Степанин. Сказать, что местные чиновники его побаиваются, — значит вообще промолчать. Поэтому и визит был организован соответствующе. Встреча в новеньком аэропорту состоялась пышной. Экскурсия прошла по восстановленным после войны местам в кавалькаде навороченных рычащих внедорожников. Даже высшую награду Чеченской Республики — орден Ахмада Кадырова — гостю вручили.
Явно подвыпивший Степанин тогда заявил:
— Сегодня я своими глазами вижу, что средства здесь расходуются эффективно и по назначению. Чеченская Республика — это больше не «черная дыра», как заявляют многие политики.
Перед отъездом Степанин, как бывший глава Федеральной службы контрразведки, решил наведаться к своим недавним коллегам в УФСБ по Чеченской Республике, или, по-простонародному, к «фейсам», в новое здание, в котором они только недавно справили новоселье. Когда Степанин уже был внутри, к управлению со свойственным ему размахом подъехал Рамзан Кадыров в окружении свиты человек в пятьдесят и попытался пройти внутрь. Однако два простых прапорщика на КПП невозмутимо преградили путь гостям:
— Пустим только тех, кто есть в списках…
Кадыров развернулся и уехал, а его сопровождающие еще долго в резких выражениях пытались доказать бойцам на пропускной, кто главнее. Чеченцы разбили лица прапорщикам и ретировались в аэропорт — надо же гостя проводить. Самое интересное началось, когда самолет Степанина поднялся в небо.
Командир разведки военной комендатуры подполковник Николай частенько захаживал к Павелецкому обменяться информацией, принимал участие в спецоперациях по задержанию бывших членов незаконных вооруженных формирований, а тут пропал почти на неделю. Потом он рассказывал начальнику оперативной группы, находясь в его кабинете:
— Мы сидели в старом здании УФСБ, к нам гости не поехали. Сначала не поняли, что за митинг собирается. К зданию подъехали кадыровцы, выставили у въездов на нашу территорию посты, наставили оружие — пулеметы, гранатометы. Мы, естественно, в круговую оборону. Тут отзвонились ребята из нового здания — у них творилось то же самое. Минут через двадцать мы были полностью блокированы. Пытались выйти — не выпускают. К нам хотят проехать ребята — тоже не пускают. В итоге они привезли сварочный аппарат и законопатили все входы и выходы. Ближе к ночи отключили свет и водопровод, потом и связь.
— «Альфу» бы из Ханкалы вызвали, — посоветовал Павелецкий.
— Ты представляешь, какой бы там замес начался? — воскликнул Николай. — Они же только этого и ждали. Один выстрел — и все. Мы на всякий случай посты выставили, снайперов на крыше расставили. Вдруг штурмовать нас будут. Так до утра и просидели. В новом здании парням полегче было: у них дизель-генератор свой. Так что электричество было. А нам рубильник отключили.
— Они говорили, что от вас хотят?
— Нет, да и особого желания вести переговоры с этими горными оборотнями не было. Сидели мы в три смены — боевая, бодрствующая и отдыхающая. Сухпайками давились… К обеду какое-то оживление пошло, они чего-то забегали, передислоцировались. Мы тоже напряглись. Оказалось, что кто-то из шишек проезжал. Кадыровцы, увидев нашу нервозность, давай ржать как лошади. И обзывались все время обидно так. Спровоцировать нас пытались… Не вышло. К вечеру они опять засуетились и… исчезли так же внезапно, как появились. Позже оказалось, что они еще и Ханкалу хотели оцепить, но наши на упреждение сработали.
— А зачем вас два дня держали в блокаде?
— Я думаю, пробный шар — посмотреть, насколько далеко можно зайти. Оказывается, далеко. А ведь прямо здесь и могла начаться третья чеченская война… Не любят они нас, неподконтрольных. Нас да оэрбэшников.
ГЛАВА 21
Найдите серебристую «десятку»
Когда командиры ОМОНов и СОМов собрались к десяти часам, это было время декадного оперативного совещания, на котором подводились итоги работы на КПП за десятидневный срок. Расселись на свои обычные места. Павелецкий выключил пультом управления телевизор, поздоровался со всеми за руку, потом обвел взглядом командиров и присутствующих на оперативном совещании заместителей, сказал:
— Так, подведем, как обычно, итоги.
Итоги подвели, цифирь забили в графики и сводки. По таблицам выходило, что их оперативная группа снова в передовиках. А кто ж отличников обидит?
Замполит Вихров сидел, слушал, как ему казалось, эту несусветную муть, а в голове билось: «Кого же выбрать, кого?» Недавно в офицерской бане он, оставшись один, развернул на скамейке в предбаннике российский порножурнал и дал природному естеству полную волю несколько раз. В этом журнале была статья с откровенными фотографиями двух юных прелестниц. Одну из которых нужно было выбрать лучшей. Автор самого оригинального письма мог пройти кастинг на съемки с ее участием в порнофильме.
Съемки в порнофильме, конечно же, майору милиции не грозили, но его почему-то заклинило: нужно было обязательно выбрать, выбрать для себя, будто это был вопрос жизни и смерти.
«Кого же из них? — думал он. — Катю или Сашу? Это же богини, богини красоты. Я бы не рискнул выбрать, какая из них лучше. Эти прекрасные девушки просто рождены для любви. Такие откровенные эротические мечты они во мне разбудили, что был сам ошеломлен, в голове один оральный секс, стоны, охи, ахи, позы, сношения сразу с обеими, абсолютно во все, во что только можно просунуть. До сих пор в голове эти прелестные груди, приоткрытые ротики, высунутые язычки, соски, ножки, курчавые лобки, виноград, черные сапоги, это блаженство в девичьих лицах, которого так давно уже не видел на физиономии жены. Попочки и едва заметные половые губки…»
И вдруг ему стало очень стыдно за свои похотливые мысли: «Господи, прости, старый ведь уже, а туда же… Как же молодежь справляется с природой? Стихия, мать его ети… Прости господи…», и его взгляд упал на иконку Богоматери, скромно висевшую за спиной Павелецкого.
— Что у кого еще есть доложить? — спросил Павелецкий.
Поднялся Евтихеев:
— Не могу не доложить о том, что у нас произошло вчера. По спецсообщению, мы пропустили информацию, что задержали «наливник», я хочу довести до вас детали задержания.
— Доводите, — разрешил полковник.
— На КПП нами был остановлен «наливник», переделанный из сухогруза. Никаких документов, лицензии на перевозку горючего у водителя не было. Остановили, позвонили на ПВД, выехала мобильная группа. Когда подкрепление прибыло, водителю сообщили, что «наливник» задержан. Он стал звонить по мобильному телефону. Вскоре прибыли около двадцати чеченцев в форме различных силовых структур. Все с оружием. Стали угрожать и пытаться отбить «наливник». Я своих бойцов поставил перед ними. Дослали патроны в патронники. Сказал, что сейчас прикажу стрелять на поражение. В машину посадил двух бойцов, и в сопровождении моего «уазика» повели колонну в Грозный в ОВД. По дороге нас сопровождали на нескольких легковушках, пытались остановить колонну, подрезали, но «наливник» довели. В Грозном нас не пускали через шлагбаум к ОВД, вневедомственная охрана. Они там с нашим сопровождением что-то по-своему: гыр-гыр-гыр. И те — ни в какую, не запустим и все, пусть, мол, хозяева забирают свою нефть. Я позвонил, подъехал наш участковый. Запустили. Машину загнали на территорию. Затем рапорт не брали в дежурной части. Нет начальства, оно, как увидело, что пахнет жареным, рассосалось. Хорошо, приехал полковник Вагапов, начальник милиции общественной безопасности. Он еще с советских времен в милиции, он все и решил, все взял на себя. Пока он не приехал, пятнадцать минут стояли с автоматами друг против друга с чеченскими милиционерами. Вот вам и друзья по оружию.