Я плюхнулся в кресло, и, по правде говоря, мне сразу полегчало. Сами понимаете, когда тебя распекают в суде, приходится стоять. Старикашка Бассет подозрительно на меня посмотрел и, убедившись, что я украдкой не запихиваю себе за пазуху его ковёр, вновь заговорил с констеблем.
- На сегодня всё, Оутс.
- Слушаюсь, сэр.
- Вы поняли, что вам надлежит сделать?
- Да, сэр.
- Что же касается ваших подозрений, я, несомненно, их учту и, смею вас заверить, проведу самое тщательное расследование.
Усердный служака затопал к двери и исчез, а старикан Бассет, поворошив (наверняка, для виду) на столе какие-то бумаги, скосил на меня глаз.
- Это был констебль Оутс, мистер Вустер.
- Я знаю.
- Вы с ним знакомы?
- Видел один раз.
- Когда?
- Сегодня днём.
- А с тех пор он вам не встречался?
- Нет.
- Вы в этом уверены?
- О, само собой.
- Гм-м-мм.
Он вновь поворошил бумаги, затем вдруг заговорил на другую тему:
- Нам всем недоставало вас в гостиной после обеда, мистер Вустер.
Сами понимаете, неловко получилось. Воспитанному гостю трудно честно признаться, что хозяин дома был для него хуже прокажённого, от которого надо держаться как можно дальше.
- Всех нас разочаровало ваше отсутствие, мистер Вустер.
- Да ну, правда? Виноват. Знаете, у меня разболелась голова, и я прилёг отдохнуть.
- Вот как? И вы никуда не выходили?
- Нет.
- Вы, случайно, не пошли подышать свежим воздухом, чтобы облегчить свои страдания?
- Нет-нет, что вы. Лежал, как прикованный.
- Странно. Моя дочь, Медлин, говорит, что после обеда дважды заходила в вашу комнату, но вас не застала.
- Серьёзно? Разве меня там не было?
- Вот именно, мистер Вустер, вас там не было.
- Ну, значит я был в другом месте.
- Представьте, меня посетила та же мысль.
- Вспомнил! Я пару раз выходил проветриться.
- Так-так.
Старикашка наклонился, повертел в руках вечное перо, затем постучал им по собственным пальцам.
- Сегодня вечером некто украл шлем у констебля Оутса, - сообщил он, в очередной раз меняя тему разговора.
- Не повезло бедняге.
- Да. К несчастью, ему не удалось увидеть нарушителя закона.
- Не удалось?
- Нет. В тот момент, когда совершалось это безобразие, Оутс стоял к преступнику спиной.
- Оно, конечно, увидеть нарушителя закона спиной, труднее не придумаешь.
- Вы, безусловно, правы.
- Само собой.
Наступило молчание, как мне показалось, довольно напряжённое, и это несмотря на то, что папаша Бассет вроде бы во всём со мной соглашался и вообще вел себя тихо-спокойно. Я решил разрядить обстановку, если вы меня понимаете, и заодно блеснуть одной забористой фразой, которая засела в моей черепушке ещё с тех времен, когда я пребывал in statu pupillary.
- Как говорится, «Quis custodiet ipsos custodes», что?
- Простите?
- Латинский юмор, - объяснил я туго соображавшему старикашке. - «Quis кто - custodiet - будет сторожить - ipsos custodes - самих сторожей?» Я имею в виду, - продолжал я, стараясь выразить свою мысль простым языком, доступным пониманию грудного младенца, - деятель, который должен охранять деятелей, чтобы деятели не умыкнули у них что плохо лежит, нарвался на деятеля, который умыкнул что плохо лежит у него самого.
- Ах, вот вы о чём. Да, я вполне допускаю, что для человека с определённым складом ума ситуация может показаться забавной. Но, уверяю вас, мистер Вустер, мне она таковой не кажется. Я необычайно ответственно отношусь к данному делу, и как только преступник будет обнаружен и арестован, приложу все усилия, дабы он понёс заслуженное суровое наказание.
Мне это не понравилось. Я подумал о бедолаге Свинке и, по правде говоря, жутко разволновался.
- Послушайте, не подскажете, что его ждёт?
- Я ценю вашу тягу к знаниям, мистер Вустер, но в настоящий момент не готов ответить вам определенно. Говоря словами покойного лорда Асквита, «Поживём - увидим». Думаю, вам довольно скоро удастся удовлетворить своё любопытство.
Вообще-то я не люблю бередить старые раны, потому что кто старое помянет, ну, и так далее, но сейчас я решил подсказать старикашке решение проблемы.
- Меня вы оштрафовали на пятёрку.
- Вы уже упоминали об этом сегодня днём, - сказал он, холодно сверкнув на меня стеклами пенсне. - Но если я правильно вас понял, отвратительный поступок, в результате которого вы очутились в суде на Бошер-стрит, был совершён в ночь после ежегодной регаты между Кембриджским и Оксфордским университетами, когда закон традиционно смотрит на правонарушения сквозь пальцы. В настоящем случае таких смягчающих обстоятельств не существует. естественно, я не собираюсь приговаривать к простому штрафу преступника, нагло укравшего государственное имущество, доверенное констеблю Оутсу.
- Но, послушайте, не засадите же вы его в кутузку?
- По-моему, я ясно дал понять, что не готов с вами откровенничать, мистер Вустер, но раз мы зашли так далеко, я отвечу на ваш вопрос, и отвечу утвердительно.
И вновь наступило молчание, в течение которого папаша Бассет продолжал колошматить себя вечным пером по пальцам, а я, если мне не изменяет память, теребить галстук. Честно признаться, я был озабочен, хуже не придумаешь. Любой, кто принимал интересы Свинки близко к сердцу, переживал бы на моём месте вовсю, прекрасно понимая, что как только бедного увальня засадят в Бастилию, ему придётся поставить крест на своей карьере. Сами понимаете, не может викарий разглагольствовать о небесах, если сам он какое-то время видел небо только в клеточку.
Старикашка положил вечное перо на место.
- Итак, мистер Вустер, мне кажется, вы хотели о чём-то со мной поговорить?
Хотите верьте, хотите нет, я даже вздрогнул. Само собой, я не забыл, зачем сюда явился, но мрачные высказывания сэра Уаткина как бы загнали мысли о цели моего визита в глубину моих мозгов, и внезапность, с которой они выскочили наружу, немного меня ошарашила.
- Э-э-э, гм-м, да. Собственно, я решил заглянуть к вам, чтобы немного поболтать.
- Так-так.
Я сразу понял, что без предварительных pourparlers здесь не обойдёшься. Я имею в виду, если отношения между одной особой и другой особой вроде как натянутые, вторая особа не может, так сказать, заявить с места в карьер, что собирается жениться не племяннице первой особы. А если может, значит она (вторая особа) не обладает чувством того, что положено и что не положено, присущим всем Вустерам. Нет, старикашку необходимо было подготовить, и я внезапно понял, как это сделать. Почувствовав прилив сил, если вы меня понимаете, я ринулся в бой.
- Вы когда-нибудь размышляли о любви, сэр Уаткин?
- Простите?
- О любви. Она вас когда-нибудь интересовала?
- Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы разговаривать о любви?
- Ошибаетесь. Именно для этого я и пришёл. Не сомневайтесь в этом ни на минуту. Может, вы не заметили, но любовь - забавная штуковина, я хочу сказать, она повсюду, куда ни плюнь. Никуда от неё не денешься. Я имею в виду, от любви. Чем ни занимайся, она так и норовит пихнуть тебя под локоть, причём повсюду. Поразительно. Возьмём, к примеру, тритонов.
- Вы хорошо себя чувствуете, мистер Вустер?
- О, спасибо. Превосходно. Так вот, возьмём к примеру тритонов. Вы не поверите, Гусик Финк-Ноттль сообщил мне, в брачный сезон они только любовью и занимаются. Представьте, выстраиваются в шеренгу и махают хвостами перед местными тритонихами. Морские звёзды тоже времени даром не теряют. И ещё черви.
- Мистер Вустер:
- И, по словам Гусика, даже лентообразная водоросль не прочь поразвлечься. Вас это удивляет, что? Честно признаться, я и сам удивился, дальше некуда. Чего надо лентообразной водоросли и на что она надеется, я вам сказать не могу, но когда на небе полная луна, она занимается ухаживаниями вместе с червями и всеми прочими, не желая ударить лицом в грязь. Должно быть, ей просто хочется похвастаться перед другими ленточными водорослями, которым, само собой, при полной луне тоже удержу нет. Как бы там ни было, я веду свой разговор к тому, что сейчас у нас полная луна, и если она даже ленточную водоросль заставляет валять дурака, не станете же вы винить простого парня, как я, за то, что у него тоже взыграла кровь?
- Боюсь:
- Ведь правда не станете? - повторил я, продолжая на него давить, и для пущей убедительности пару раз спросил «а?» и «что?»
Всё-таки старикашка был туп как пень. Мои блестящие, более чем прозрачные намеки он попросту пропустил мимо ушей. Сэр Уаткин выглядел непробиваемым в начале разговора, и продолжал выглядеть непробиваемым в его конце.
- Боюсь, мистер Вустер, вы сочтёте меня недогадливым, но я не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите.
Теперь, когда настала пора без всяких там экивоков рубануть прямо сплеча, я неожиданно понял, что от дрожи в коленках, которая напала на меня по пути в библиотеку, не осталось и следа. Не буду врать, я ещё не мог лениво опустить веки и стряхнуть пылинку с безупречных кружевных манжет, но мне стало спокойно, как никогда.
А успокоила меня, если хотите знать, мысль о том, что не пройдёт и секунды, как я вставлю старому дурню фитиль в одно место, и это научит его впредь не считать, что жизнь состоит из одних удовольствий. Когда мировой судья за мальчишескую, можно сказать, шалость сдирает с тебя пятёрку вместо того, чтобы просто погрозить пальцем и ласково пожурить, ну, вроде: «Смотри у меня! Никогда так не делай!», нет удовольствия больше, чем заставить этого самого судью подпрыгивать, будто черти жарят его на сковородке.
- Я имею в виду себя и Стефи.
- Стефи?
- Стефани.
- Стефани? Мою племянницу?
- Вот именно. Вашу племянницу. Сэр Уаткин, - сказал я, вспомнив одну шикарную фразу, - я имею честь просить руки вашей племянницы.
- Вы: что?
- Имею честь просить руки вашей племянницы.
- Ничего не понимаю.
- Что тут непонятного? По-моему, всё проще простого. Я хочу жениться на юной Стефани. Она хочет выйти замуж на меня. Ну, теперь уяснили? Я ведь не зря вам рассказывал о ленточной водоросли.
За такое зрелище кто угодно заплатил бы любые деньги. Услышав «руки вашей племянницы», старикашка стартовал с кресла, как вспугнутый фазан, а когда я закончил свою мысль, рухнул обратно и принялся обмахиваться вечным пером как веером. Он осунулся и постарел прямо на глазах.
- Она хочет выйти за вас замуж?
- Ждёт не дождётся.
- Но я понятия не имел, что вы знакомы с моей племянницей.
- Ну, что вы. Мы со Стефи, если так можно выразиться, тыщу лет друг друга знаем. Ещё бы я не знал Стефи! Я имею в виду, если б я не был с ней знаком, разве я захотел бы на ней жениться?
До старикана наконец-то дошло, что мои доводы неотразимы. Он умолк и то ли застонал, то ли всхлипнул. Я вспомнил ещё одну шикарную фразу.
- Вы не потеряете племянницу, сэр Уаткин. Вы приобретёте племянника.
- Проклятье! Мне не нужен племянник!
Само собой, ему было виднее.
Он встал и, бормоча себе под нос что-то вроде: «Боже мой, Боже мой!», подошёл к камину, дрожащим пальцем ткнул в кнопку звонка, затем вернулся к столу, плюхнулся в кресло, закрыл лицо руками и просидел в позе умирающего лебедя вплоть до прибытия дворецкого.
- Баттерфилд, - выдавил он из себя хриплым, срывающимся голосом, разыщите мисс Стефани и передайте, что я хочу её видеть.