Хотите верьте, хотите нет, моё предчувствие меня не обмануло. Не прошло и нескольких минут, как Медлин Бассет вернулась, но никакой записной книжки в руках у неё не было, и она с места в карьер заявила, что обыскала корову с головы до ног, но ничего кроме пустоты не обнаружила. По её тону и некоторым замечаниям мне стало ясно как дважды два, что вера девицы в зап. книж. не просто поколеблена, а исчезла навеки.
Не знаю, выплескивали ли вам когда-нибудь ведро холодной воды прямо в физиономию, но однажды в детстве я имел это удовольствие, когда разошёлся во мнениях по одному поводу с нашим грумом. Я полетел вверх тормашками тогда, и у меня возникло такое ощущение, что я лечу вверх тормашками сейчас.
Честно признаться, я ничего не понимал. Как сказал констебль Оутс, любой уважающий себя сыщик, когда в воздухе пахнет жареным, первым делом докапывается до причины преступления, а я никак не мог взять в толк, по какой такой причине Стефи меня надула, заявив, что записная книжка находится в кувшинчике для сливок, если ею там даже не пахло. Глазом не моргнув, девица наврала мне с три короба, но почему, - вот в чём был вопрос, - почему она мне наврала?
Я сделал всё возможное, чтобы исправить положение дел.
- А ты хорошо посмотрела?
- Конечно, хорошо.
- Я имею в виду, ты посмотрела тщательно?
- Самым тщательным образом.
- Ничего не понимаю. Стефи клялась и божилась, что положила книжку в кувшинчик.
- Вот как?
- В каком смысле «вот как»?
- Если тебя интересует смысл мною сказанного, знай, я считаю, никакой записной книжки в помине не было.
- Как! Ты намекаешь, я всё придумал?
- Вот именно.
Сами понимаете, говорить больше было не о чем.
Может, я и пробормотал «Да?» или что-то в этом роде, - точно не помню, но затем иссяк, бочком пробрался к двери и вышел из гостиной словно во сне, лихорадочно соображая, как мне быть.
Надеюсь, мне не надо объяснять, что происходит, когда ты словно во сне и одновременно лихорадочно соображаешь, как тебе быть. Мозги в подобных случаях начинают шевелиться вовсю, и ты уже ни на что не обращаешь внимания, даже на фено-как-там-они-называются. Должно быть, я был на полпути к своей комнате, когда до меня вдруг дошло, что в доме разразилась гроза, и я остановился, прислушиваясь к этому самому фено-как-там-дальше.
* * *
То, что я принял за раскаты грома, как выяснилось, было всего лишь гулкими ударами, словно кто-то изо всех сил по чему-то колошматил. И я едва успел подумать: «Только колошматчика мне и не хватало», как увидел его своими глазами. Представьте, им оказался не кто иной, как Родерик Споуд, а колошматил он в дверь гусиковой спальни. Когда я подошёл ближе, он в очередной раз пытался прошибить дверь одним ударом. Хотите верьте, хотите нет, данное зрелище самым благотворным образом подействовало на мою вдрызг расшатанную нервную систему. Я мгновенно почувствовал себя другим человеком, и сейчас объясню, в чём тут дело.
Мне кажется, все вы испытывали огромное облегчение, я бы даже сказал удовольствие, если сразу после того, как силы вам неподвластные швыряли вами как мячиком, вы получали возможность безнаказанно сорвать на ком-нибудь то, что накипело у вас на душе. Богатый купец, когда дело у него не выгорело, орёт на старшего клерка. Старший клерк отходит в сторонку и задаёт трёпку мальчишке-посыльному. Мальчишка-посыльный втихаря пинает ногой кошку. Кошка уматывает на улицу и находит котёнка, который в свою очередь, когда выяснение отношений с кошкой закончено, ныряет в подвал и ловит мышь. Со мной произошло то же самое, если вы меня понимаете. Доведённый, можно сказать, до взрывоопасного состояния папашами Бассетами, Медлинами Бассетами, Стефани Бингами, и прочими, и прочими, затравленный безжалостной Судьбой, как олень собаками, я нашел успокоение при мысли о том, что всё ещё могу отчихвостить Споуда как полагается.
- Споуд! - вскричал я.
Он замер с занесённым над дверью кулаком и повернулся ко мне, пылая от гнева, красный как варёный рак. Затем, увидев, кто с ним разговаривает, придурок явно стушевался и пылать перестал.
- Ну, Споуд, в чем дело?
- А, это вы, Вустер. Добрый вечер.
Я продолжал выкладывать то, что накипело у меня на душе.
- Меня не волнует, какой сегодня вечер, - сказал я. - Вечер тут ни при чем. Прах побери, Споуд, это уж слишком. Это уже ни в какие ворота не лезет. Это уже чересчур. Подобный перебор надо пресекать в корне, причем с применением самых решительных мер.
- Но, Вустер:
- За каким ладаном вы грохочете на весь дом? Что вы этим хотите сказать? Разве я не порекомендовал вам самым тщательным образом проследить за этой вашей дурной склонностью крушить всё подряд словно вы взбесившийся гиппопотам? Мне казалось, после того как я сделал вам замечание, вы должны были бы улечься в тёплую постель и почитать перед сном какую-нибудь полезную книжку. Но вас, как я вижу, ничто не учит. Вы, как я посмотрю, вновь возобновили кипучую деятельность по нападению на моих друзей. Хочу предупредить вас, Споуд, моё терпение не безгранично.
- Но, Вустер, вы не понимаете:
- Чего я не понимаю?
- Вы представить себе не можете, как меня спровоцировал этот пучеглазый тритон. - На его физиономии появилось сладострастное выражение. - Сейчас я сверну ему шею.
- Вы не свернёте ему шею.
- Ну, вытряхну из него всю душу.
- И не вытряхнете из него всю душу.
- Но он говорит, я чванливый осел.
- Это когда он сказал?
- Ну, не совсем сказал. Написал. Взгляните сами. Вот здесь.
И на моих глазах, полезших на лоб, он достал из кармана маленькую записную книжку в коричневом кожаном переплёте.
Походя возвращаясь к тому деятелю, о котором рассказывал мне Дживз, я имею в виду Архимеда, должен признаться, его история оказала на меня глубочайшее впечатление, и картина происшедшего буквально стояла перед моими глазами. Я видел, как он осторожно пробует ногой, не горяча ли вода: заступает в ванну: погружает туловище. Я был с ним душой, когда он с наслаждением тёр себя мочалкой: медленно намыливал голову. Я слышал, как радостная песня льётся из его уст. И вот, внезапно, взяв высокую ноту, он замолкает, и наступает мёртвая тишина. Сквозь водяные пары видно, как глаза у него загораются странным светом. Мочалка падает из его рук, но он этого даже не замечает. А затем восторженный крик: «Есть! Вот оно! Закон Архимеда!» И он выпрыгивает из ванной, чувствуя себя так, словно нашёл на дороге миллион долларов.
Можете не сомневаться, при чудесном появлении записной книжки со мной произошло в точности то же самое, что с Архимедом. Несколько мгновений мёртвой тишины: радостный крик: Уверен, когда я требовательно протянул руку, глаза мои горели странным светом.
- Дайте сюда, Споуд!
- Да, конечно, мне самому хотелось, чтобы вы её почитали. Быть может тогда вы меня поймёте, Вустер. Эта книжка, - продолжал он - попала ко мне в руки самым удивительным образом. Я вдруг подумал, сэр Уаткин будет спать куда спокойнее, если я лично присмотрю за его кувшинчиком для сливок, - тут нахал бросил на меня испуганный взгляд и торопливо добавил. - Последнее время по соседству участились грабежи, а балконные двери крайне ненадёжны. Ну вот, э-э-э, я зашел в комнату, где хранится коллекция, достал кувшинчик из футляра и к своему изумлению вдруг услышал, как там что-то перекатывается. Заглянув внутрь, я обнаружил эту записную книжку. Взгляните, - он ткнул в меня пальцем размером с банан, - вот что здесь написано о том, как я ем спаржу.
Должно быть, придурок решил, сейчас мы вместе с ним начнём с жадностью читать страницу за страницей. Когда он увидел, как я сунул книжку в карман, маленькие глазки на его циферблате выразили явное разочарование.
- Вы хотите оставить книжку у себя, Вустер?
- Вот именно.
- Но я думал показать её сэру Уаткину. О нём там тоже много чего написано.
- Мы не станем понапрасну огорчать сэра Уаткина, Споуд.
- Возможно, вы правы. Тогда я займусь дверью. Ведь сейчас вы не станете возражать, если я её высажу?
- Ещё как стану, - сурово произнёс я. - Единственное, что вы сейчас сделаете, это умотаете отсюда как можно скорее.
- Умотаю?
- Умотаете. Вы свободны, Споуд. Я желаю остаться в одиночестве.
Подождав, пока он исчезнет за поворотом коридора, я решительно постучал в дверь.
- Гусик!
Нет ответа.
- Гусик, выходи.
- Нашёл дурака. Будьте все вы прокляты.
- Выходи, старый осел. Это я, Вустер.
Но мои уверения не дали никаких результатов.
Позднее Гусик объяснил мне, он был уверен, это Споуд решил его обхитрить и подделал мой голос. В конце концов мне удалось убедить бедолагу, что с ним говорит старый добрый друг, после чего послышались звуки отодвигаемой мебели, дверь приоткрылась, и в щёлку осторожно пролезла гусикова голова, напомнив мне улитку, которая высунулась проверить, не закончилась ли гроза.
Последующую сцену я описывать не стану, поскольку вы наверняка не раз видели нечто подобное на серебряном экране, когда американские пехотинцы в последнюю секунду приходили на помощь осаждённому гарнизону. Подводя итоги, лишь замечу, что Гусик на меня накинулся, находясь под впечатлением, что я проиграл решительную схватку с Родериком Споудом, а так как у меня не было ни сил, ни охоты его переубеждать, я просто сунул записную книжку ему в руки, отправил его объясняться к Медлин Бассет и ушёл к себе.
Дживз торчал у меня в комнате, исполняя какие-то свои обязанности. По правде говоря, при первом удобном случае я намеревался строжайшим образом отчитать строптивого малого за то, что он подверг меня пытке, заставив объясняться со старикашкой Бассетом. Тем не менее я подарил ему не ледяной взгляд, а сердечную улыбку. В конце концов план Дживза сработал в лучшем виде, да и в любом случае сейчас было не время для выяснения отношений. Веллингтон не закатывал скандалов своим подчинённым после битвы при Ватерлоо. Он хлопал их по плечам и подносил им рюмку за рюмкой.
- Вот ты где, Дживз?
- Да, сэр.
- Можешь складывать чемоданы.
- Сэр?
- Мы отчаливаем. Завтра.
- Вы больше не намерены, сэр, продлевать своего пребывания в Тотли-Тауэре?
Я рассмеялся, как полагалось в данном случае: небрежно и весело.
- Не задавай мне дурацких вопросов, Дживз. Как думаешь, существует на свете парень, который захочет продлить своё пребывание в Тотли-Тауэре без крайней на то необходимости? У меня, слава всевышнему, подобная необходимость отпала. Дело сделано. С завтрашнего дня ноги моей здесь не будет. Собирай мои вещи как можно тщательнее, чтобы не задержаться здесь несколько лишних минут. Тебе ведь не долго укладываться?
- Нет, сэр. У вас всего два чемодана.
Он достал их из-под кровати и, открыв тот, что побольше, принялся усердно набивать его фраками, пиджаками и всем прочим, в то время как я, удобно развалившись в кресле, начал посвящать его в курс последних событий.
- Ну, Дживз, твой план сработал на все сто.
- Приятная новость, сэр.
- Замнём для ясности, что разговор со старикашкой Бассетом будет преследовать меня в кошмарных снах всю мою жизнь. Забудем, что именно ты втравил меня в эту передрягу. Не будем поминать старое, потому что всё прошло без сучка и без задоринки. Благословение выскочило из дядюшки как пробка из бутылки шампанского, и Стефи со Свинкой теперь уже ничто не помешает отправиться прямиком к алтарю.