Эта девочка ему дороже, чем все остальные дети, вместе взятые. Они доставляют слишком много беспокойства, не говоря уже о том, что напоминают об этой старой суке, их матери. И что он когда-то нашел в Юнис Прескотт, с костлявой фигурой и острым языком, для которой секс с ним всегда был неприятной обязанностью? Уитт считал ее фригидной до тех пор, пока... Дьявол!Он не хотел сегодня вспоминать ни Юнис, ни проклятого итальяшку, с которым эта блудливая монашка изменяла ему.
Уитт подвел Кэтрин к центру зала, где уже начала подтаивать ледяная скульптура бегущей лошади. Рядом бил многоярусный фонтан, в котором струилось и пенилось шампанское. Оркестр начал новую мелодию, и пары вновь закружились по залу. Уитт взял с серебряного подноса полный бокал и одним глотком осушил его.
– Папочка!
Уитт обернулся и увидел Ланден: в темно-синем платьице с кружевными воротничком и манжетами, она бежала к нему, протягивая ручки, черные кудри обрамляли сияющее личико. Его крошка подбежала и, подпрыгнув, бросилась в его объятия. Уитт поймал ее и прижал к себе. Пухлые ручки Ланден обвились вокруг его шеи, ноги обхватили талию.
– Тебе нравится вечеринка, солнышко?
Большие голубые глаза смотрели на него с восторгом, щеки раскраснелись от бега и возбуждения.
– Тут громко. Уитт рассмеялся.
– Это точно.
– И много дыма! Он плохо пахнет!
– Только не говори маме. Она хотела сделать мне приятный сюрприз, и мы должны похвалить ее, – сказал Уитт, подмигивая девочке.
Она забавно подмигнула в ответ и потерлась щекой о его щеку, обдавая запахом детского шампуня. Затем маленькие ручки принялись теребить галстук. Уитт снова рассмеялся, в его душу вернулся мир. Ничто не радовало его так, как этот маленький сгусток энергии.
– Эй, это мамина работа – завязывать галстук, – сказала Кэтрин, убирая маленькие пальчики с шеи Уитта, и поцеловала пушистую головку. – Оставь папин галстук в покое.
– Хочешь потанцевать? – предложил Уитт дочери.
Между бровей Кэтрин появились чуть заметные морщинки, показывавшие, что она не одобряет такого баловства. Но Уитт не привык считаться ни с чьими желаниями, кроме своих собственных: он выпил еще бокал шампанского и закружился по залу с пищащей от удовольствия Ланден на руках.
– Это просто тошнотворно, скажи? – Триш устроилась рядом с бокалом шампанского, ей-то было уже можно, ведь ей уже исполнилось двадцать один.
Зак пожал плечами. Он привык к выходкам старика, и ему было наплевать, что бы ни вытворял Уитт. Зак никогда не ладил с отцом, а с тех пор, как тот развелся с их матерью и неожиданно привел в дом молодую жену, всего на семь лет старше своего первенца Джейсона, дела пошли еще хуже. Заку совсем не хотелось сюда приходить, его просто заставили. Он не мог дождаться, когда можно будет убраться из этого прокуренного зала с гремящей музыкой и скучными стариками.
– Отец просто не может не лапать Кэт, – скривилась Триш. – Противно смотреть. – Она выпила еще. – Старый похотливый козел.
– Потише, Триш, – посоветовал Джейсон, подходя к брату с сестрой. – Отец, наверное, начинил зал «жучками», как штаб-квартиру республиканцев. Тут у нас настоящий «Уотергейт».
– Очень смешно, – огрызнулась Триш, откидывая на спину длинные каштановые волосы. Но она не смеялась. В ее голубых глазах застыла скука. Девушка рассматривала толпу, словно ища в ней кого-то. Джейсон расправил усы и злобно сказал:
– Держу пари, половина этих ослов мечтает, чтобы папуля разорился.
– Все это его друзья, – лениво возразила Триш.
– И враги.
Оркестр ушел на перерыв, и Джейсон облокотился на фортепиано. Он следил за отцом, все еще державшим на руках Ланден, которая играла с его галстуком. Уитт переходил от одной группы гостей к другой, не опуская на пол свою драгоценную ношу.
– Да наплевать на это, какая кому разница, – заявил Зак.
– Тебе лишь бы спорить, – улыбнулся Джейсон.
Эта улыбочка, означавшая: «Уж я-то знаю, в чем тут дело», – всегда выводила Зака из себя. Джейсон вел себя так, будто больше всех знал. В своем солидном возрасте – ему было уже двадцать три – Джейсон учился в юридическом институте и был на семь лет старше Зака, о чем не забывал напоминать брату при любой возможности. Зак терпеть не мог Джейсона, как, впрочем, и Триш. Их обоих слишком волновал Уитт, и особенно его деньги.
Оставив брата с сестрой ревновать отца к Ланден, Зак прошел мимо нескольких групп гостей, беседовавших об импичменте Никсона и ограничениях на продажу бензина. Ему было глубоко плевать и на то и на другое. Незаметно стащив бокал шампанского с одного из пустовавших столиков, Зак подошел к высоким окнам. Потягивая запрещенное шампанское, он смотрел сквозь стекло бокала на лежащий под ним город. Несмотря на бензиновый кризис, в жаркой июльской ночи нескончаемым потоком неслись автомобили, мигали габаритные огни и слепили фары, отражаясь в изгибах реки Уиламетт, разделяющей город на восточную и западную части.
Вдалеке, на горизонте, над огнями города поднимался хребет Каскадных гор. Отдаленные раскаты грома и сверкающие разряды молний были почти незаметны в шуме и огнях города, но в воздухе чувствовалось напряжение. Зак прикончил шампанское и, надеясь, что никто на него не смотрит, спрятал пустой бокал в вазоне с каким-то экзотическим растением.
Он чувствовал себя здесь лишним, как всегда бывало на семейных сборищах. Этот смокинг, который Кэт заставила его надеть, только подчеркивал, что он не похож на своих родных братьев и сестер. Он не походил на них внешне: у них у всех была светлая кожа, голубые глаза и темно-русые волосы. Больше всего общего у него было с Ланден. Но из-за этого Джейсон, Триш и Нелсон, его младший брат, относились к нему только хуже. Все они ненавидели маленькую принцессу.
Мысли Зака перешли на Ланден. Он решил, что, скорее, равнодушен к ней. Конечно, она его доставала. Любой четырехлетний ребенок достает взрослых. Но она совсем не была такой плохой, какой представляли ее остальные. И Ланден совсем не была виновата в том, что отец обращался с ней как с бесценным сокровищем.
Словно прочтя его мысли, Ланден пробилась сквозь толпу гостей и обхватила его за ногу. Он только собрался сказать ей, чтобы она убиралась, как девочка обнаружила его бокал, спрятанный в вазоне.
– Не трогай! – злобно прошептал Зак.
Ланден подняла личико, ее глаза хитро блестели. Господи, если бы он мог сейчас выйти на балкон и перекурить! Еще одна привычка, за которую его ругали отец и мачеха, хотя Кэт никогда не расставалась со своим золотым портсигаром, а Уитт – – со своими гаванскими сигарами. Ланден сунула бокал обратно:
– Спрячь меня от мамы!
– Я не собираюсь играть в твои глупые игры.
– Тихо! Она идет. Здорово, только этого ему не хватало.
– Ланден! – Высокий голос Кэтрин перекрывал оркестр.– Ланден! Где ты? Иди сюда, пора спать. А, вот ты где!
Кэтрин, улыбаясь, обошла группу гостей и подошла к ним.
– Нет! – закричала Ланден.
– Пойдем, дорогая, уже почти десять.
– Ну и пусть десять!
– Лучше делай, как она говорит, – посоветовал Зак, стараясь не смотреть на мачеху. Он хорошо понимал, что в ней привлекало отца. Кэт Дэнверс была самой сексуальной женщиной из всех, кого он видел. В свои шестнадцать он отлично знал, что такое неудовлетворенное желание, которое сжигает тебя изнутри.
– Пойдем. – Кэт нагнулась, чтобы взять Ланден на руки. Платье натянулось под тяжестью округлых грудей, и казалось, что тонкая ткань сейчас лопнет и они вырвутся на свободу.