– Здесь мы и нашли его, Эйб, – сказал Ремси. – Узнаешь это место?
Креддок взглянул на землю, затем быстро осмотрелся вокруг.
– Да. Вон там кусты, в которых он зарычал. У нас не было возможности выяснить, кто там – человек или зверь.
– И поэтому вы начали стрелять?
– Клянусь, Гевин, я рассказываю все как было.
– О'кей. Что вы сделали после того, как выстрелили и он упал?
– Мы увидели еще одного, и мы...
– Еще одного? – перебил Ремси.
– Ну да. Разве я не говорил?
– Нет, Эйб.
– Ну так вот, когда мы подошли поближе, то увидели другого. Поменьше. Наверно, это был ребенок.
– Ребенок, – повторил Гевин.
– Да. Увидев нас, он побежал. А мы погнались за ним.
– Зачем, Эйб?
– Ну, мы подумали, что он испугался, и с ним может что-нибудь случиться.
– И в него вы тоже стреляли, Эйб?
– Черт возьми, Гевин. Наша стрельба была случайностью. За кого ты меня принимаешь?
«Я хорошо знаю, что ты собой представляешь, – подумал Ремси. – Знаю так же, кто такой Кели. Вернее, кем он был».
– Куда вы побежали? – спросил он.
Креддок посмотрел вокруг. Теперь он выглядел увереннее. Он показал в сторону.
– Вот сюда. Парень сошел с тропы и побежал сквозь заросли. Кели и я следовали за ним.
– Покажи мне.
– Я и показываю. – Креддок вытянул указательный палец. – Вот в этом направлении.
– Пошли.
– Я не хочу идти туда, Гевин.
– Я сказал, пошли. Я не в игры с тобой играю, Эйб.
Креддок встретил яростный взгляд шерифа, повернулся и направился в кустарник в том направлении, которое он указал.
– Я хочу, чтобы ты показал мне, где этот «волк» или кто бы там ни был, напал на Кели, – сказал Ремси.
Пройдя пятьдесят ярдов через кусты, Креддок остановился и показал.
– Это было здесь, рядом вон с той наклонившейся елью. Я как раз находился около нее, когда это чудовище схватило его. У него не было шансов. И ни у кого не было бы при встрече с этим существом.
Ремси осторожно приблизился к дереву, на которое указал Креддок. Он наклонился к его основанию и внимательно осмотрел землю вокруг него. Опавшие иголки все еще были темными. Он достал пластиковый пакет, который захватил с собой из кабинета, и аккуратно положил в него часть иголок. Там так же были порох и кусочки того, что могло быть костью. Ремси и это положил в пакет.
На небольшом расстоянии от дерева что-то виднелось. Он подошел ближе и ногой отбросил в сторону ветки. Под ними оказалась ярко-красная шляпа. Там же повсюду были разбросаны клочки одежды – куртки, брюк, остатки сапог. Все это было в крови.
Ремси обернулся и крикнул:
– Иди сюда, Эйб.
Креддок нехотя подошел, стараясь не ступать там, где земля была темной.
– Узнаешь это? – спросил Ремси.
– О черт!
Креддок отвернулся. Он не успел зажать рот рукой. Кофе и виски, выпитые им, хлынули наружу. Он согнулся и стоял так, пока уже нечему было выходить из него.
Ремси спокойно стоял и ждал, когда он закончит.
Наконец Креддок выпрямился. Его лицо, обычно красное, теперь было бледным. Он кивнул:
– Это шляпа Кели. И все остальное тоже его.
Ремси внимательно рассматривал поверхность земли.
– Похоже, это все, что от него осталось.
С гор послышался звук, от которого они оба застыли на месте. Долгий, дикий, страшный вой.
Затем внезапно наступила глубокая тишина. Эйб Креддок повернул к Ремси искаженное лицо.
– Шериф, делай со мной что хочешь, но, клянусь Богом, отсюда надо убираться.
Ремси лишь мгновение колебался, затем кивнул, и они вернулись обратно на тропу.
Глава 8
– Сейчас сосчитаю до пяти, Малколм, – сказала Холли Лэнг. – На счет раз ты начнешь просыпаться. Когда я дойду до пяти, ты полностью проснешься и будешь чувствовать себя свежим и бодрым.
Мальчик, удобно облокотившись, сидел в кровати. Его глаза были закрыты, черные ресницы выделялись на фоне бледной кожи.
Он мягко улыбнулся и кивнул.
– Ты будешь помнить все, что мне рассказал, – продолжала Холли, – и ты больше не будешь бояться. А сейчас я на чина то считать. Один. Ты начинаешь просыпаться.
Мальчик зашевелился в кровати. Его тонкие пальцы сжались, схватив одеяло, как бы проверял, из чего оно сделано.
– Два. Ты чувствуешь себя хорошо и продолжаешь просыпаться.
Мальчик вздохнул. Тихий, удовлетворенный звук вышел из его груди.
– Три. Просыпаешься. Чувствуешь свежесть и бодрость.
Его веки дрогнули. Губы слегка приоткрылись.
– Четыре. Теперь ты можешь открыть глаза, Малколм, и посмотреть вокруг, если захочешь. Ты слышишь пение птиц на деревьях, чувствуешь, как в окно дует легкий ветер.
Мальчик открыл глаза. Он мигнул. Его глаза спокойно осмотрели палату и остановились на Холли.
– Пять. Ты полностью проснулся. Чувствуешь себя прекрасно. – Холли улыбнулась мальчику. – Привет, Малколм.
Мальчик глубоко вздохнул, вытянул руки и возвратил ей улыбку.
– Привет, Холли.
– Это было довольно легко, правда? – спросила она.
– Но на самом деле я ведь не спал, да?
– Я же говорила тебе, что это не совсем так.
– Все это время я знал, что происходит. Я слышал, как ты задавала мне вопросы, и слышал, как сам отвечал на них. И я все вспомнил. – На лицо мальчика легла тень.
– И сейчас ты помнишь все, о чем мне рассказал, не так ли?
– Да. Я помню огонь. И жизнь в лесу. Бег, всегда бег, потому что люди пытались поймать меня. Я помню капкан. И... о, я помню Джонеса. – Малколм замолчал, его лицо исказила боль.
– Это хорошо, Малколм, – мягко сказала Холли.
– Он умер, да? – спросил мальчик.
– Я не знаю.
Мальчик кивнул.
– Он умер. Джонес был лучшим из всех, кого я знал. И они убили его. Эти двое мужчин. Но я все тебе об этом рассказал.
– Расскажи еще, если хочешь, – сказала Холли. – Бывает, что расскажешь, и становится легче.
– Они убили его. Из ружей.
Холли незаметно следила, как взгляд мальчика устремился куда-то за стены больничной палаты. Она подалась вперед вместе со стулом, на котором сидела за кроватью. Не изменился ли цвет его глаз? Или это игра послеполуденного солнца, заглядывающего в окно?
– Что-то произошло после этого, я не могу вспомнить. Я рассказывал тебе, что это было?
Холли молча покачала головой. В его памяти еще остались провалы, которые не удалось восстановить с помощью гипноза. Теперь она не хотела вторгаться в мысли мальчика. Он выглядел по-другому. Она была в этом уверена. Под скулами глубже обозначились тени. И что-то странное было с его носом и верхней губой.
– Я не знаю, почему эти люди не убили меня тоже, – продолжал Малколм. Его голос стал ниже и грубее.
«Должно быть, во время разговора у него пересохло в горле», – подумала про себя Холли. Но его брови... разве не стали они более густыми, чем раньше? И она не помнила, чтобы они срослись у него на переносице.
– Следующее, что я помню, это то, что я опять бежал. Я не знал, гонятся за мной люди или нет. Я знал только, что должен скрыться. Я снова испугался, но теперь было даже хуже, чем раньше. Хуже потому, что Джонес был мертв. Он был моим другом, и я его потерял.
– Тяжело терять друга, – мягко сказала Холли. – Всегда тяжело кого-либо терять, но рано или поздно это происходит со всеми нами. У тебя будут другие друзья.
Малколм минуту помолчал. Затем он снова заговорил:
– Я так устал от бега. Когда меня догнали двое других мужчин, один из которых привез меня сюда, я не очень старался убежать. Я знал, что они не похожи на тех, кто убил Джонеса.
– Как ты мог это знать, Малколм?
– Я мог определить это по запаху. Ты знаешь, по запаху можно понять, собирается ли кто-нибудь тебя убить или он боится тебя.
Холли кивнула.