«Я мыслю, следовательно – знаю». У них позиция такая: «Я нахожусь на вершине пищевой цепи, а потому я решаю, что реально, а что нет».
Если они не хотят, чтобы что-то было, то оно просто не существует. Разве что в снах или в кошмарах. Вот и получается, что они разглядывают тени на стене пещеры и думают – какреален мир. На то, что бросает эту тень, они не смотрят никогда. А если смотрят, то невидят. Почти все люди отделены от Реального Мира и в то же время являются его элементом. А Притворщики – это, так сказать, окончательные хищники. Вообще-то это собирательное название. Оно означает, что Притворщик может сойти за человека. Как вампиры, огры, суккубы, инкубы, варгры...
– Кто?
– Вервольфы, – объяснила она. – И еще естьсерафимы, вроде того старика у тротуара.
Палмер вспомнил бездомного старика с золотыми сверкающими глазами.
– А эти Серые Фимы или как их там – они опасны?
– Трудно сказать, что они собой представляют. Один такой спас мне жизнь – понимай как хочешь.
В разговоре наступила пауза, и Палмер вдруг с неловкостью осознал, что сидит в номере отеля с красивой и полуголой женщиной.
– Знаешь, уже поздно, а я как-то не привык бодрствовать всю ночь и потом весь день отсыпаться.
Он попытался встать, но Соня обеими руками взяла его за руку.
– Тебе не обязательно уходить.
Палмер хотел уйти. Он хотел захлопнуть дверь между своей комнатой и комнатой Сони и забаррикадироваться мебелью. Но при этом ему хотелось и остаться. Он посмотрел на нее, увидел свое смущенное и встревоженное лицо в ее глазах.
Господи, да неужто я действительно невротик? Неудивительно, что Лоли меня уделала, как фраера.
– Прости, если я тебя испугала. Я этого не хотела. Но бывает так трудно держать себя под контролем... – Тут она улыбнулась, и никогда Палмер не видал улыбки такой тонкой и грустной. – Я просто очень одинока. И иногда мне надо вспомнить, напомнить себе, как это...
Она отвернулась и выпустила его руку. Фразу заканчивать не надо было, потому что Палмер услышал ее у себя в голове, даже не зная, телепатия это или просто понимание.
«И иногда мне надо вспомнить, напомнить себе, как это – быть человеком».
– Понимаешь, Соня, я не то чтобы...
– Иди. – Она упорно не глядела на него. – Иди к себе.
Палмер повиновался, не зная, этого ли он хочет. Через десять минут он уже крепко спал. Как ушла Соня, он не слышал.
~~
Соня вышла из отеля в линялых джинсах и кожаном жакете и направилась в сторону Чайнатауна, меряя крутую улицу сильными целеустремленными шагами. До рассвета еще где-то час; достаточно времени для охоты.
Она миновала драконовы ворота, отмечавшие вход в китайский квартал. Мохнатолобые создания с вьющимися усами напомнили ей дракона, украшавшего рукоять ее ножа.
Гранд-авеню была пустынной, но Соня знала, что к пяти утра торговцы начнут появляться в лавках, готовясь к деловому дню. Узкие тротуары заполнятся деревянными ящиками с экзотическими восточными овощами, утки в золотистой кожице повиснут в витринах. Еще не сразу после рассвета заработают лавочки дешевой электроники и восточных сувениров, но к тому времени Соня уже давно закончит охоту.
Ты должна была его заставить. В конце концов, он твой должник. Ты ему жизнь спасла.
Соня скривилась и попыталась не слышать этих слов Другой. Слишком хорошо она знала, что будет, если она даст слабину и послушается Другую.
Остановившись, Соня понюхала холодный утренний воздух. Слышался далекий гул фуникулера и еще дальше – звон церковных колоколов.
У каждого подъезда, мимо которого она шла, сидел кто-нибудь скорченный, завернувшись в выброшенные тряпки и старые газеты. У одного сидела семья из четырех человек. Родители устроились на нижних ступенях, а дети спали на расстеленных картонных коробках.
Женщина посмотрела вслед Соне испуганными усталыми глазами.
Соня снова остановилась и втянула ноздрями воздух. Запах оглушал. Близко, очень близко. Соня нырнула в узкий переулок. Тротуар был уставлен алюминиевыми мусорными баками, полными под завязку. Очевидно, в ресторане «Быстрое Счастье» не считали нужным отделять банки от бутылок. Вонь стояла такая, что почти скрывала след, по которому Соня шла. Но только почти.
Варгр поднялся из нагромождения мусорных баков, предупреждающе рыча на незваного гостя, который посмел нарушить его трапезу. Оборотень достигал в высоту шести футов, хотя из-за скругленной спины и кривых ног был на самом деле еще выше. Острая волчья морда скалилась в зловещем рычании, обнажая острые зубы, измазанные свежей кровью, с налипшими кусками мяса и хрящей. Соня мельком увидела возле мощных когтей останки растерзанной побирушки – на этот раз настоящей. Сероватая шерсть зверя вздыбилась вдоль спины. Тонкий остроконечный пенис варгра вылез из мохнатой сумки – ритуальный жест вызова.
Соня зашипела, обнажив клыки. Вервольф явно смутился.
– Ну, Рин-Тин-Тин? Чего боишься, Пушок? Слишком ты маленькая собачка, чтобы полезть на противника своего размера?
Соня знала, что ведет себя по-дурацки. С варгром ей до того приходилось иметь дело раз или два. Они были не менее опасны, чем развитые вампиры, хотя псионической мощью не обладали. Зато физическая мощь у них была неимоверна, а выносливость близка к бессмертию. Соня сама себя спросила, что она этим хочет доказать и кому.
Вервольф шагнул вперед, разбрасывая пятидесятигаллонные баки, как баночки из-под колы. Воняло от зверя мокрой псиной. Ухватив нож, Соня нажала рубин в глазу дракона. Увидев серебряное лезвие, варгр остановился.
Соня бросилась на замешкавшегося вервольфа, сбив его наземь. Варгр удивленно взвизгнул. Противники покатились по грязным кирпичам, сбивая мусорные баки. Брызнули в стороны испуганные крысы, прервав пир, а вервольф с вампиршей продолжали драться.
Соня, уже кровоточащая от порезов звериных когтей, вскрикнула, когда варгр всадил клыки ей в плечо, трепля, как пес игрушку. Наудачу тыкая ножом, она вдруг получила в награду крик боли и запах желчи. Вырвавшись, она отшатнулась от раненого варгра. Укус на плече ослабил ее больше, чем она сперва подумала.
Падая в обморок, Соня увидела варгра, улепетывающего по переулку. Он был на грани превращения в человека, а бежал согнувшись – руками придерживая выпадающие внутренности.
~~
Когда Соня снова открыла глаза, над ней наклонился незнакомый мужчина. Отключаясь, она прислонилась к стене и теперь лежала под ней. Очки остались на месте, и человек не видел, что она очнулась.
Сунув руку в карман ее пиджака, он вытащил бумажник. Кажется, обрадовался, увидев, сколько там денег. Засмеялся тихонько про себя. Он явно думал, что Соня мертва. Потом снова наклонился в поисках еще каких-нибудь трофеев.
Она потеряла много крови. И нужна была кровь, чтобы вылечиться. Очень удивленный вид был у этого человека, когда покойница схватила его за ворот рубашки и подтащила к себе. А потом оставался только страх.
8
Рассел Говард был вполне собой доволен. В свои тридцать семь лет он уже твердо стоял на пути превращения в мультимиллионера. Семь лет назад он кое-как перебивался, занимаясь недвижимостью третьего-четвертого сорта.
Сейчас у него был «Ламборгини» с телефоном и факсом. Офис его занимал половину пятнадцатого этажа новенького, с иголочки, дома па Эмбаркадеро; клиентами были богатейшие люди Залива, если не всего штата, имя и лицо Рассела регулярно украшали страницы «Кроникл». Да, Рассел Говард был на пути к большим достижениям.
Благодаря своему теневому, очень теневому партнеру.