Не за чем было.
Впрочем, про этот ход знают все, по нему всегда проповедники ходят, и люди спускаются в день ежегодного жертвоприношения.
Я знаю еще несколько ходов, уже не на столько хорошо известных, некоторые из них выходят прямо на поверхность земли, минуя метро и канализацию, причем выходят они в таких местах, где ни ходит никто — в самых глухих местах лесочков и парков, на заброшенных стройках, один, я знаю, выходит к отстойнику, один — тот самый, откуда вытаскивали человека, которого убили потом — к коллектору. К самому страшному коллектору в Москве, основному, идущему прямой наводкой на станцию аэрации в Люберцы. Представьте себе железобетонную трубу, диаметром в пять метров, с бурным потоком несущимися по ней нечистотами… Представьте себе человеческое тело, пущенное в такой поток. Что с ним станется?
То, как в коллектор кидали людей, мне приходилось наблюдать неоднократно. Только избранных колют какой-то гадостью перед этим, простых бомжей, от которых хотят избавиться по-быстрому, кидают живыми. Вылавливают таких потом работники водоканала у очистительных решеток, и никто особенно не задумывается, откуда человек там взялся. Все уверены. что такие идиоты, как бомжи, никогда не смотрят, куда прут и валятся в коллекторы пачками. Так что нет для них, наверное, ничего естественнее, чем прийдя утром на работу выудить вилами прибитого к решетке бомжа, с переломанными костями, захлебнувшегося в нечистотах.
Последние несколько дней этот коллектор ночами мне снился. Каким образом, вы думаете, меня лишили бы жизни?.. И не вкололи бы наркотик предварительно, уверяю вас!
Так что, согласитесь, лучше принять любые условия, делать самые ужасные вещи, чем подобная перспектива.
О настоящих размерах империи Баал-Зеббула я долго не имел представления. Сперва я боялся совершать свои обычные вылазки, а потом не до того стало. Но я и предположить себе не мог, что под Москвой могут быть пещеры! И не маленькие пещеры. Одна только та, где совершались жертвоприношения, чего стоила! А впрочем, из всех, что я видел, она является самой большой.
Когда я впервые спустился в подземный мир вместе с Кривым, я увидел только множество узких, кривых переходов, переплетающихся, как лабиринт, некоторые из них были естественного, но большинство искусственного происхождения. И, что удивительно, было там почти даже не душно! Воздуху хватало, а при таких обстоятельствах привыкнуть к глубине не так уж сложно.
Я шел за Кривым по этим узким переходам, в которых он, похоже, ориентировался прекрасно — чего не скажу о себе и не переставал удивляться, насколько в подземной империи все, было приспособлено для жизни.
Не считая того, что каким-то образом здесь действовала система вентиляции, здесь еще и лампы висели во всех переходах через каждые десять метров. Лампы не какие-нибудь там масляные, а настоящие — электрические, и порядочной мощности. К стене был приторочен толстый кабель, который эти лампы и питал.
Кривой привел меня в небольшое помещение, где в углу стояли какие-то ящики, на которых, удобно расположившись, двое парней лет по двадцати, играли в карты.
Вдоль стены стояли кривые и ржавые железные кровати и деревянные нары, заваленные грязными и рваными одеялами, пледами и покрывалами. Наверняка, все это было выужено когда-то из помоек, ну и кое-что украдено, конечно, но уже достаточно измызгано, чтобы иметь помоечный вид. Наверняка, не один десяток человек за много лет спал на этих кроватях, укрываясь этими одеялами. Ну, и не стирали их никогда, так что можете себе представить — они едва не шевелились от количества живущих в них насекомых.
— Останешься сегодня здесь, — сказал мне Кривой, — И ложись спать.
Завтра вечером нам важное дело предстоит.
— Слышали, парни? — обратился он к играющим в карты, — Это и вас касается!
Парни были рослые и крепкие, как на подбор. С почти одинаковыми тупыми физиономиями. Перспектива оставаться с ними вместе пусть даже на короткое время не особенно меня вдохновляла. Но не спорить же мне с Кривым!
То, что этот самый Кривой действительно имеет порядочный вес в империи, я понял из того, что парни послушались его в один момент. Как только Кривой распорядился, они тот час же бросили игру и стали устраиваться на ночлег. Впрочем, может быть, эти молодые люди просто принадлежали к категории тех людей, которые предпочитают жить по команде — в уборную не сходят без приказа. Привычка такая существует у тех, кто всю жизнь в зоне прожил, ну и у солдат-контрактников, наверное.
— Во сколько выходим? — спросил только один из парней.
— В десять..
— И этот что ли с нами пойдет?
— Да.
Кривой смотрел на меня и улыбался. Очень странно улыбался. Ему нравился мой перепуганный вид, ну а я… я изо всех сил изображал преданность. Пусть он видит, что я его боюсь, пусть видит, что я на все готов.
— Вы посвятите его, мальчики, в специфику… предстоящей нам операции. Так, чтобы он понял все и не устроил истерику в самый неподходящий момент.
Он ушел, и я остался один с двумя головорезами.
— Ты че-нибудь понял? — спросил один у другого, — На фиг он этого берет?
— А хуй с ним, наше дело маленькое, — резонно заметил тот, усаживаясь на кровать.
Он сидел, он смотрел на меня, видимо, размышляя, что мне рассказывать и как далеко стоит углубляться. Молчание затянулось минут на пять, я устал стоять и уселся на ящик, принявшись рассматривать колоду засаленных карт.
Тот, что все время задавал вопросы, завалился спать, а второй сидел и чесался. Все пять минут, что он молчал — он чесался.
— Тебя как зовут? — спросил он, наконец.
Я ему ответил.
И имя мое ему, кажется, понравилось, потому что он весело хрюкнул.
— Значится так, Мелкий, — сказал он, — Дело наше заключается, собственно, вот в чем… мы идем искать жертву…
Ты понял?
Я понял.
— Жертву для праздника. Знаешь, небось, что праздник через две недели? Великий Жрец будет приносить жертву Баал-Зеббулу, а мы ее идем искать. Ты понял?
Трудно было не понять. Непонятно было одно — на фиг, действительно, Кривой берет меня с собой? Чтобы я втянулся, чтобы понаблюдал? Ведь пользы от меня там явно никакой…
— А Кривой… он кто? — решился я задать вопрос, мучивший меня уже очень давно.
— А ты не знаешь? Новенький что ли?
Новенький! Конечно, я новенький!
— Ну и дела… — парень даже перестал чесаться и оглядел меня долгим изучающим взглядом, — Это что, значит он тебя собственноручно сюда привел?
— Ну да, — ответил я, чувствуя, что сейчас узнаю нечто такое, что приведет меня в ужас.
— Дела… — повторил парень и вдруг добавил, — Коли так, то я трепаться не стану. Пусть он сам тебе рассказывает все, что хочет. А то я ляпну что-нибудь, а потом мне…
Иди спать… как велено тебе.
И я пошел спать, как велено мне. Закопался в одеяла почти с головой, лежал и хлопал глазами.
Попробуй тут усни.
Я не знал и, сколько не думал, придумать не мог, для чего Кривой намеревается использовать меня. И еще… я думал о жертве.
Чем должна являться жертва и по каким признакам отбирается она. Ведь явно не хватается первый попавшийся на улице… Какая жертва может удовлетворить Баал-Зеббула?
В конце концов, подробно объяснил мне все конечно же никто иной, как Кривой. Он пришел за мной, разбудил и повел куда-то.
Прямо перед тем, как он меня разбудил, мне снился сон.
О доме. Не о том доме, что в тоннеле, а о том… наверху, где я жил вместе с родителями. Сон был таким реальным, что, проснувшись, я долго не мог сообразить, где я, собственно, нахожусь.