– Ты (…) идиот! - набросился я на него. - Он выполняет приказы Великого Совета. Он не аппаратчик. Он флотский! Он может получить приказ убить меня, запросто! Подумай об этом, Рат. Один неверный шаг, и я тебя в порошок сотру!
– Так изнасиловал он несовершеннолетнюю или нет? - спросил Рат. - Непохоже на него. Я следил за ним, и он производит впечатление порядочного человека. Не его вина, что мы потерпели поражение в "Ласковых пальмах". Виноваты вы, потому что не сумели все как следует спланировать.
– Виноваты проститутки в этом борделе! - накинулся я на этого идиота.
– Проститутки, институтки, - пробормотал Рат. - Ведь он же флотский. Так чего ж вы ждали? Но я вам скажу, там не было несовершеннолетних! У нас есть доказательства!
– Он с ума сходит от несовершеннолетних! - прорычал я. - А сейчас, (…) тебя, отнеси эту фотографию в агентство "Орлиный глаз".
Рат взял фотографию и взглянул на нее.
– Ого, - произнес он. - Это его девушка. Я ее видел однажды. Но на этой фотографии она на себя не похожа. Из всех женщин, что мне доводилось видеть, она - самая красивая. На планете Модон ни одна с ней не сравнится. Единственная женщина, которая может с ней поспорить, - это Хайтн Хеллер. Бедняга Терб сделал несколько снимков Хайти. Я как-то просматривал вещи Терба и нашел их. У этой девушки такой же разрез глаз. Она выглядит как настоящая аристократка с Манко, а они самые красивые…
– Черт (…) тебя, Рат! - рявкнул я. - Заткнись! Немедленно отнеси фото в "Орлиный глаз".
Рат убрал снимок в свой кейс. На пороге он обернулся и сказал:
– Вам никогда в жизни не удастся убедить меня, что офицер королевской службы, у которого есть такая красивая подружка, будет обращать внимание на несовершеннолетних, а тем более насиловать их!
Он быстро выскользнул за дверь, за мгновение до того, как в нее врезался брошенный мной стул. Какой негодяй! Просто счастье, что я держал его в ежовых рукавицах "аппаратной" дисциплины. Как смел он сомневаться, что Хеллер изнасиловал несовершеннолетнюю? Раз я сказал, значит, так оно и есть.
Я, в буквальном смысле слова, кипел.
А потому изо всех сил ударил видеоприбор Хеллера. Как жаль, что на нем нет кнопки, с помощью которой можно было бы ударить его самого. Это явное упущение. Мне нужно раз и навсегда покончить с ним, как это сделал Ломбар с антиманко.
От удара экран включился. Хеллер сидел в салоне и играл в покер с капитаном Биттсом, тренером и помощником.
– Никогда не подозревал, что в колоде должно быть пять тузов, - сказал Хеллер. - У меня три, а у вас два.
– Это специальная колода, - ответил капитан Биттс. - Видите, у меня все черви, значит, кон мой. - Он записал себе очки.
– Как мило с вашей стороны, что вы разрешили мне играть в кредит, - заметил Хеллер. - Сколько я уже проиграл?
– Ровно десять тысяч и тридцать три доллара, - ответил капитан Биттс.
– Думаю, мне надо пробежаться по палубе, - обратился Хеллер к тренеру, - пока у меня еще осталась обувь. - Он поднялся, тренер тоже встал. - Вечером мы снова сыграем, когда я немного приду в себя.
Я отвернулся. Я был рад, что он чувствует себя не в своей тарелке, насильник проклятый. Ему станет еще хуже, когда мы до него доберемся.
Великолепное будет зрелище, когда он предстанет перед судом по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней!
В холле послышался шум. Я удивился. Дамы вернулись с работы. Разве уже так поздно?
Они вошли, снимая вещи и переговариваясь на повышенных тонах. Похоже, они были чем-то очень расстроены.
И Адора и Кенди говорили о психиатрах и употребляли слова из трех букв, которые совершенно не подходят для женских уст. Я решил, что они потрясены демонстрацией аборта, которую видели утром по моему экрану.
Потом они перешли к психиатрическому регулированию рождаемости, и слово из трех букв зазвучало еще чаще.
– Мы должны бороться до последнего, - сказала Адора Бей, урожденная Щипли. - Поэтому нам надо все хорошенько обдумать.
Наверное, у меня был на редкость глупый вид, когда я в халате появился на пороге своей комнаты, потому что Адора пристально взглянула на меня.
Плохой знак.
– Присаживайся, муженек, - указывая на стул, велела она.
Я сел.
– Хватит нежничать, - сообщила она мне. - Мы все спланировали. На следующей неделе мы начинаем обращать в свою веру "голубых".
– Мужчин? - спросил я.
– Верно, - резко ответила она. - Пока мы заняты только половиной проблемы, дальше нам не продвинуться. Психиатры так натаскали этих (…), что они могут только развратничать и брать в рот. Банда (…) придурков-шовинистов! Вот тут ты нам и пригодишься.
– Потише! - произнес я. - Я не собираюсь иметь дело с "голубыми"! Я их не перевариваю. Меня тошнит даже при одной мысли о них.
– Ладно, перестань. Тебе нужно просто привлечь их к антилесбиянской кампании: пусть "голубые" стоят вокруг и смотрят, что они теряют.
– Ни в коем случае! - крикнул я. - Они возбудятся, схватят меня и изнасилуют в (…). Нет, мадам Щипли Бей. Нет и нет! Это мой окончательный ответ. Считайте, что я вышел из игры. Моей деятельности пришел конец. И нет смысла говорить об этом. Возьмите ружье. И пристрелите меня. Подайте на меня в суд за двоеженство. Но можете убираться к черту вместе со своими "голубыми".
Адора страшными глазами посмотрела на меня. Прищурилась. Она не терпела возражений.
– Так я и думала, что этим кончится. Я уже слышала твое мнение по этому поводу. Потому-то и приняла кое-какие меры предосторожности. Сейчас я тебе кое-что покажу. - Адора щелкнула пальцами: - Дай большой конверт, Кенди.
Кенди передала конверт. Открыв его, Адора Бей сказала:
– Эти снимки только что получены из одной частной фотостудии. - Она достала их.
Это были большие цветные фотографии 25 на 27 сантиметров.
– Вот, - сказала Адора, - это ты с Майком, а это ты с Милдред. Снимала Крошка. Великолепные цвета. Выглядят как настоящие, верно? Тела особенно хорошо получились!
– При чем здесь они? - подозрительно спросил я. - Мы говорили о "голубых", а тут, как видишь, женщины! Этого никто не сможет отрицать. Так что же это доказывает?
– Ничего особенного. Только то, что ты развратник. - И тут на ее лице появилась фальшивая улыбка. - Взгляни-ка лучше на это!
Я и Крошка!
На первой фотографии был запечатлен момент, когда она чуть не сбила меня с ног, но из-за развевающегося халата все выглядело так, словно я набросился на нее!
– А теперь полюбуйся номером два! - злорадно процедила Адора.
Я пытался отвести руки Крошки, но было похоже, словно я схватил ее!
– Хватит! - взвизгнул я. - Фотографии врут!
– Вот как? - злорадно ухмыльнулась Адора. - Посмотрим номер три!
С выражением ужаса на лице Крошка, казалось сопротивлялась сексуальному насилию. А на самом деле я пытался скинуть ее с себя!
– Нравится, а? - вопросила Адора, глядя на мое перекосившееся лицо. - Думаю, номер четыре должен тебе понравиться. Выглядит так реалистично.
Я выпучил глаза. Голос мой превратился в тонкий писк:
– Но она сама встала на колени! Я не заставлял ее! Я пытался ее поднять!
– Классная порнуха, - ухмыльнулась Кенди, глядя через мое плечо.
– Да, но мы ведь еще не закончили, - заметила Адора. - Взгляни на номер пять!
На снимке была изображена Крошка, отступавшая к кровати. На лице у нее застыло выражение ужаса. И опять все выглядело не так, как происходило на самом деле.
– Эй! - вскрикнул я. - Я пытался привести ее в чувство!
– По фотографии этого не скажешь! - зловеще улыбнулась Адора. - А вот и номер шесть!
Крошка лежала на кровати.