Все библиотеки во всех вселенных объединены в L-пространстве. Все библиотеки. Во всех вселенных. А Библиотекарь, прокладывая свой путь по зарубкам, вырезанных на полках предыдущими исследователями, ориентируясь по запаху, прокладывая путь невзирая даже на ностальгический шепот сирен, направлялся к одной цели, и весьма особой.
Утешение было в одном. Если он по ошибке достигнет неверной цели, то никогда не узнает об этом.
Так или иначе дракон был наихудшим на земле. В воздухе он был стихийным бедствием, изящным даже тогда, когда пытался сжечь вас до кончиков сапог. На земле он представлял собой просто чертовски огромное животное.
Его громадная голова медленно поворачивалась навстречу сереющему рассвету.
Капитан Бодряк и леди Рэмкин осторожно посматривали из-за корыта. Бодряк придерживал рукой Эррола. Маленький дракончик скулил как побитый щенок и пытался вырваться прочь.
– Что за восхитительный зверь, – сказала леди Рэмкин шепотом, или тем, что она считала шепотом.
– Полагаю, что вы могли бы воздержаться от подобных высказываний, – сказал Бодряк.
Раздался скрип и шорох, когда дракон полз по камням.
– Я знал, что его не убили, – проворчал Бодряк. – Там не было останков. Все было слишком аккуратно. Могу поспорить, что его послали куда-то с помощью волшебства. Посмотрите на него. Он же совершенно невозможен! Он нуждается в волшебстве, чтобы оставаться в живых!
– Что вы имеете в виду? – сказала леди Рэмкин, не отрывая взгляда от бронированных боков чудовища.
Что он имел в виду? Что же? Он быстро все обдумал.
– Это просто физически невозможно, вот что я имею в виду, – сказал Бодряк. – Ничто столь тяжелое не в состоянии летать, или быть огнедышащим. Именно об этом я говорил.
– Но сейчас он выглядит вполне реальным. Полагаю, что вы смогли бы определить волшебное создание, которое было бы прозрачным.
– Ах, он реален. Верно, реален, – горько сказал Бодряк.
– Но предположим, что он нуждается в волшебстве также, как мы нуждаемся… в солнечном свете. Или пище.
– Вы полагаете, что он чудесноядный?
– Я просто думаю, что он питается волшебством, вот и все, – сказал Бодряк, не обладавший классическим образованием. – Полагаю, что все эти маленькие болотные дракончики, находясь на грани вымирания, предположим, что однажды давным-давно в доисторические времена некоторые из них нашли способ как использовать волшебство?
– Там должно быть было много естественного волшебства вокруг, – задумчиво сказала леди Рэмкин.
– Вы попали в точку. После всего создания пользуются воздухом и морем. Полагаю, что если есть природный источник, то что-то должно им воспользоваться, не так ли? И тогда ему не нужно заботиться о плохом пищеварении, большом весе, размере крыльев и все прочем, ибо волшебство об этом позаботится. Ух ты!
Но ведь потребуется большое количество волшебства, подумал он. Он не был уверен, много ли волшебства потребуется для необходимого преобразования мира, позволив взмыть ласточкой в небо многотонной бронированной туше, но был уверен, что очень много.
Все эти кражи. Кто-то ведь должен кормить дракона.
Он поглядел на громаду Библиотеки Невиданного Университета с ее собранием волшебных книг, величайшим собранием дистиллированной волшебной силы в Мире Диска.
А сейчас дракон уже научился, как себя прокормить.
Он пришел в полный ужас, когда увидел, что леди Рэмкин поднялась и направляется прямо к дракону, подбородок выпирает как наковальня.
– Что, черт возьми, вы делаете? – громко прошептал он.
– Если он происходит от болотных драконов, то, возможно, я смогу им управлять, – прокричала она в ответ. – Вам нужно заглянуть им прямо в глаза и использовать повелительный тон голоса. Они не могут сопротивляться строгому человеческому голосу.
Знаете, они не обладают силой воли. Просто до невозможности мягкотелые.
К своему стыду, Бодряк осознал, что ничего не может поделать со своими ногами, которые неудержимо тянули его назад. Его самолюбие от этого страдало, но тело подсказывало, что не до самолюбия, если есть очень большой шанс быть размазанным тонким слоем на ближайшем доме. Его уши, полыхавшие от смущения, смогли расслышать, как она обратилась.
– Плохой мальчик!
Звуки строгого предписания гулко раскатились по площади.
О боги, подумал он, так вот как воспитывают драконов? Ткнуть их в пропаленное пятно на полу и погрозить, что сотрете им нос в порошок о пол?
Он рискнул выглянуть из-за поилки для лошадей.
Голова дракона медленно поворачивалась, как стрела подъемного крана. Ему было трудно на нее нацелиться, находившуюся прямо под ним. Бодряк увидел, как у чудовища сузились громадные красные глазищи, когда тот попытался скосить их, оглядев свой громадный нос. Он выглядел озадаченным, но не удивленным.
– Сидеть! – приказала леди Рэмкин тоном, которого нельзя было не послушаться, так что даже Бодряк мимоволей ощутил, как у него непрошено подгибаются ноги. – Хороший мальчик! Кажется, у меня где-то завалялся кусочек кокса…
Она порылась в карманах.
Контакт глаз. Это было самым важным моментом. Бодряк подумал, что она даже на миг не может оглянуться.
Дракон, как бы невзначай, поднял один коготь и пригвоздил ее к земле.
Пока Бодряк в ужасе поднимался из-за своего убежища, Эррол вырвался из его объятий и одним глотком осушил поилку. Он вприпрыжку помчался по площади размахивая крыльями, разинув пасть, отрыгивая со свистом, пытаясь испустить пламя.
В ответ он получил язык бело-голубого пламени, который с клокотанием расплавил камень, что, впрочем, не остановило нападавшего. Его было очень трудно остановить, ибо Эррол сам толком не знал, куда он направляется, и что он собирается там делать, когда туда доберется. Его единственной надеждой было оставаться в движении, и он прыгал и увертывался между все более увеличивающимися грозными вспышками пламени, как испуганная, но решительная случайная частица.
Большой дракон поднялся со звуком дюжины якорных цепей, который швырнули в угол, и попытался избавиться от мучителя, взлетев в воздух.
Ноги Бодряка в этот миг уступили и решили, что могут позволить себе стать героическими на краткий миг. Он промчался через разделявшее пространство, с мечом наизготовку, схватил рукой леди Рэмкин за смятое бальное платье и взвалил ее на плечо.
Он проделал изрядное расстояние, пока последствия этого решения совершить рывок не озарили его.
Он двинулся дальше. Его позвоночный столб и колени пытались сжаться в один комок. Перед глазами замигали пурпурные вспышки. В довершению ко всему, что-то незнакомое, но несомненно сделанное из китового уса врезалось ему сзади в шею.
Он по инерции сделал еще несколько шагов, сознавая, что если он остановится, то будет напрочь раздавлен. В роду Рэмкинов не ценили красоту, а поддерживали здоровую породу с крепким скелетом и большими костями, что они пронесли через столетия.
Поток пламени, извергаемого разъяренным драконом, опалил булыжники в нескольких ярдах от них.
Потом он удивлялся, если только можно вообразить, как взлетев в воздух на несколько дюймов, он промчался оставшееся расстояние до поилки для лошадей. Возможно, в чрезвычайных обстоятельствах, каждому приходится изучить поспешное бегство, которое было второй натурой Валета. Как бы то ни было, он очутился за поилкой и леди Рэмкин лежала у него в руках, или по крайней мере прижимала его руки к земле. Он попытался высвободить руки и вернуть их к жизни массажем. Что делать следующим? Она, казалось, была невредима.