Лёша прислонил её к стене и несильно, но настойчиво потряс за плечо. Женщина что-то замычала и начала мотать головой.
Всё это время её сын находился рядом и наблюдал за всеми манипуляциями Лёши. Но, услышав произносимые его мамой бессвязные звуки, он пришёл в восторг. Он бросился к ней, достаточно некультурно оттолкнув Лёшу, после чего стал её трясти, постоянно громко сообщая, что он, её любимый сынуля, рядом, что он её любил и никогда её не оставит. Наконец, мама открыла глаза и чисто машинально обняла своего сына, который к тому времени успел разразиться плачем по поводу долгого молчания мамы.
Лёша, стоявший неподалёку, ещё раз сплюнул, хотя кровь уже не шла. Радость по поводу воссоединения матери и ребёнка наполнила его сердце. Он бы ещё постоял и полюбовался этим умиляющим зрелищем, но спина напомнила о себе ноющей болью под обеими лопатками. Приняв позу буквы "Г" и оглянувшись по сторонам, он обнаружил слева от себя свободную улицу и медленно пошёл по ней.
— Козлы! — негодующе рыкнул Лёша и погрозил кулаком пустому окну на третьем этаже.
Зайдя за угол дома, он обнаружил скамейку и немедленно плюхнулся на неё. Ощущение недовыполненного долга витало в воздухе и Лёша пытался сообразить что оно тут делает.
— Что же я мог не сделать? Что? — задавался он вопросом, за которым последовал уже ставший риторическим вопрос — И кто же в этом виноват?
Тут он заметил сидящего на ближней скамейке бомжа в пальто. Бомж пристально смотрел на него и скрежетал на редкость белыми зубами. Правую руку он держал на ухе так, как будто оно болело, а левой пытался сколупнуть ещё не отвалившуюся краску со скамьи.
— Что смотришь?! Щас дам и во второе ухо, чтоб совсем оглох! — разразился резким криком Лёша и, помедлив немного, добавил, — денег нету.
Бомжа, похоже, не интересовали деньги; ему было интересно откуда это тут появился человек. Бомж продолжал безмолвно и неотрывно смотреть на Лёшу, пока удивление на его лице не прошло и не сменилось какой-то уверенностью. Бомж усмехнулся чему-то своему, но промолчал.
В Лёше сменялись чувства со скоростью света: то ему хотелось вдарить этому бомжу со всей возможной силой, то хотелось его отвести в кафе и накормить. Но Лёша постепенно перестал интересовать бомжа, ибо лицо его расплылось в улыбке и он расслаблено развалился на скамье, почёсывая бока. Лёша тоже немного расслабился и тут же вспомнил, что у него сильно болела спина. Он медленно поднялся и поковылял на встречу солнцу. Бомж тоже встал и пошёл в противоположном направлении.
Лёше повезло: пройдя несколько улиц, он обнаружил больницу и зашёл в неё. Там его наскоро осмотрел врач и сообщил, что ничего страшного нет, просто ушиб спину. Врач сказал, что необходим отдых и всё пройдёт, и вышел покурить. Через минуту зашла медсестра и спросила, не знает ли Лёша чего-нибудь про взрыв магазина. Он сказал, что как раз оттуда и пришёл. Медсестра несказанно обрадовалась, как будто выиграла крупную сумму в лотерею, и сообщила, что раз так, то к нему через минуту подойдут хранители правопорядка и немного расспросят его, после чего вышла.
Лёша сообразил, что светиться ему пока не следует и решил побыстрее уйти отсюда. Он быстро вышел из палаты и бодрым шагом направился к выходу, бегло посматривая по сторонам. Всё было спокойно, если не считать того фактора, что было много больных, но это, вероятно, были такие же пострадавшие как и он сам.
— Товарищ! — услышал он настойчивый командный окрик позади себя, когда уже находился у самого выхода. В боковое стекло он разглядел, что голос принадлежал существу мужского пола в фуражке и форме сотрудника органов. Сие существо шагом ещё более быстрым, чем у Лёши, направлялось к нему.
— Товарищ, стойте! — услышал Лёша уже над самым ухом и неуверенно обернулся. Милиционер смотрел прямо ему в глаза. От него исходил жар, видимо Лёша был не первым, за кем он сегодня бегал, ноздри его раздувались как у быка на корриде. У Лёши сердце ушло в пятки.
— Товарищ, где-то я вас видел, — задумчиво произнёс закононосец. У Лёши похолодели руки и ноги, все остальные части тела тоже начали холодеть.
«Это провал. Меня раскрыли, — думал он, нервно шевеля руками. — Был бы пистолет — застрелился бы.»
— А-а-а! — воскликнул милиционер, хлопнув себя по лбу, — вы же привезли капельницы. Извините, что отвлёк. Можете идти.
— Спасибо — тихо промямлил Лёша, смотря на удаляющуюся фигуру. Он ещё не успел придти в себя, как двери открылись и быстро пробежали два санитара с носилками, грубо отпихнув его. И Лёша быстрым неслышным шагом по стенке выполз наружу.
На улице смеркалось, но всё ещё было достаточно светло для того, чтобы фонари были бесполезны. Осведомившись у прохожего насчёт времени и своего местонахождения, Лёша сообразил, что до дома Сан Саныча недалеко и решил всё-таки сходить к нему.
VIII Вырезка из дневника
"Сегодня подошёл на улице какой-то чел и попросил закурить. У меня не ничего было, он ушёл. Странный он: такая рожа, будто только вчера стал человеком, а до этого был либо глистом, либо ещё какой гадиной… Тут меня спросили, веду ли я дневник. Я ответил, что веду, но для конспирации никогда не пишу даты. А может и не для конспирации, а просто, чтобы потом было интересней читать и напрягать мозги, чтобы вспомнить, когда же происходили события. Но я не психолог, поэтому не буду обдумывать цель моих поступков. А вообще-то я же описываю жизнь, а она не разграничивается — она течёт, где-то медленнее, где-то быстрее, но если она остановится, то никогда уже больше не начнётся. В смысле не начнётся для умершего человека, ибо это будет уже не он, а кто-то иной. Может это мои домыслы, а может я этого набрался у Кинга. Это не важно. Важна только жизнь, остальное — только ответвления и домыслы.
* * *
Прочитал, что я тут понаписал… Блин, да я философ. Может, когда-нибудь стану круче Маркса, может меня даже будут читать. Прославлюсь, получу много денег, куплю себе дом где-нибудь подальше от цивилизации, наплюю на всех и всё, поселюсь в этом доме и буду жить там до глубокой старости и облысения в одиночестве и рассуждениях о смысле бытия, дойду до маразма, начну орать на правительство и достающих меня детей и сдохну от сердечного приступа, никем не услышанный. Моё тело будет гнить и разлагаться — его будут есть личинки мух и всякая другая животина, которая влезет ко мне в дом. Про меня забудут, забудут и про мои учения. А потом через много-много лет в мой полуразрушенный дом войдут люди в рабочих одеждах, отпихнут лежащий на полу скелет человека и один из них скажет: «Можно сносить». Таковая судьба меня ожидает… Красота!
* * *
Ничего не происходит. Ровным счётом ничего. Пойду — напьюсь! Вышел новый Плэйбой. Гы-гы-гы…
* * *
Давненько не писал, да и не о чем было. Скукота. Как будто ядерное изничтожение убило всех, а я остался в этом мире. Даже муравью, таскающему каждый день сотни палочек, веточек, травинок и прочей лабуды и не делающему больше ничего, наверно, веселее, чем мне. Какой-то период застоя: ничего не происходит, музыки новой никто не сочиняет, игр не пишут… Неразбитая любовь стекает грязной томатной пастой на дно погребальной урны. Даже в чатах скучно разговаривают. Думаю, что у меня депрессия…
* * *
Зря я говорил, что было скучно. Это был застой, затишье перед бурей. На днях познакомился с девушкой в Нэте. Думал серьёзная — оказалась юморной. Нашёл её по объявлению на сайте для знакомств, а она ещё спрашивает откуда я о ней узнал.