Vritrahan, «Вритроборец»), что [у нас 1(11)] особенно интересно не столько из-за архаичности, сколько из-за того, что это обстоятельство еще более сгущает окружающую Индру(как личность) атмосферу двусмысленности, с незапамятных времен усиливавшую странность его действий и связанных с ним ситуаций. Остановимся на этом факте.
В контексте «Авесты» Индра тоже былдева, или скорее демоном, чем богом или благим божеством(ахура), но, подобно Индре в «Ригведе», и он убил «того же» демона Вритру. То есть ведийский Индра странным образом унаследовал при этом двойственность своегоавестийского предшественника, как если бы они былиодной и той же личностью. Однако примечательно, что первый, хотя и был демоном, убил другое демоническое существо, а второй, хотя был богом, убивая «того же» демона Вритру, совершал чудовищное преступление. Поскольку, как видно из «Пуран», Вритра, этот ужасный змеевидный монстр – ни зверь, ни человек, ни бог – являлсябрахманом, за убийство которого Индра подлежал суровому наказанию. Эту довольно странную реинтерпретацию центрального эпизода сюжета жизни Индры вполне можно рассматривать как еще один пример мифологической двойственности, проистекающей из совмещения различных классов существ в одной божественной или сверхъестественной личности.
Итак, Индра, хотя и был богом(дева), но подлежал наказанию за естественное (человеческое) преступление, а Вритра, являясь демоном, был тем не менее брахманом [71] . Из чего можно заключить, что в обоих контекстах, как иранском, так и индийском, Индра относится к классу сверхъестественных существ и поэтому он способен – постоянно или временно, одновременно или диахронически – принадлежать к некоторым другим классам сверхъестественных или естественных существ, превращаться в них, приобретать некоторые их признаки, оставаясь при этомсобой. Хотя достаточно трудно сказать, что в контексте нашего сюжета означает слово «собой», так как, во-первых, в 1(1)-(2) смешивается естественное, не-обыкновенное и сверхъестественное, и, во-вторых, в 1(0)-1 (1-14) смешивается естественное, сверхъестественное и трансцендентное.
§7. Обратное отождествление Индры в не-сущем
Индра был странен какличность — он был оставлен матерью, убил своего отца, ел собачьи внутренности. Но был он странен и какбог — он сверхъестественно произвел на свет своих родителей, оставался во чреве матери 1000 месяцев, вышел из бока матери и потом был оставлен другими богами. Поэтому, возвращаясьназад к еговневременному предеуществованию, спросим, кем же он все-таки был (или есть?) тогда41?
Кчему я обращаюсь с этим вопросом? К нашему тексту 1(0). То есть вновь, исходя из этого текста, мы видим, что вопрос поставлен неправильно, потому что в нем спрашивается не «чем был Индра?», а «чем было не-сущее?». И тогда, ответив, что не-сущее – былириши, которые были дыханиями жизни, становится ясно, что один из них был, илиназывался, Индрой. Ибо мы поистине не можем спросить: «Кто он (Индра) был?», ибото, что было «в начале», не могло бытьим в контексте 1(0), поскольку там и тогда не былоличности (пуругиа). Только личность в указанном контексте может быть естественной или сверхъестественной, обыкновенной или не-обыкновенной, а Индра был «Самостью», –именем будущей личности, но никак не личностью. Здесь мы сталкиваемся с феноменомобратной идентификации. То есть, когда имеетсячто-то неизвестное, недифференцируемое или «менее дифференцируемое, чем…», то оно идентифицируется какчто-то конкретное или более конкретное, а не наоборот».[Или, с точки зрения самосознания,когда другой идентифицируется как я, а не я как другой.][72]
§8. Космогонический взгляд на Индру как на имя личности, еще долженствующей быть
Как часть «не-сущего», то есть как Риши, как дыхание жизни, Индра, подобно остальным частям «не-сущего»,пожелал существования вселенной и изнурил себя тяжкой аскезой.
Эти два действия, желание(ичха) и аскетическое усилие(тапас, шрама), не были специфическими для него – в них он не отличался от остального не-сущего. Лишь тогда, когда, будучи одним из дыханий жизни, онзажигает их изнутри, он получает имя Индра благодаря своей энергии ( тория), отличающейся отэнергии внутреннего аскетического усилия (тапас)[73] , дополнительной по отношению к ней. Только с этого момента часть не-сущего отождествляется с Индрой, то есть в терминах обратной идентификации то, что предсуществовало в качестве имени,зажжение внешней энергией, становится именем этого действия. Имя предшествует здесь, так сказать, действию, и тогда желание, изнурение себя аскезой и зажигание энергией могут быть рассмотрены как три ступени обретения Индрой [74](а не кем-либо другим в данном контексте)личностности — пока только в смысле выделения себя из общего класса риши (или пран). Скорее, мы имеем здесь дело еще с пред-личностью.
§9. Мифический взгляд на Индру как на «не-обыкновенную личность», которая характеризуется трансцендентной фазой предсуществования
1(0) – типичный пример космогонического мифа внутри ритуального контекста (возведения алтаря Агни), где ход сюжета совпадает с ходом ритуала. Однако, если мы рассматриваем 1(0) как описание трансцендентной, а значит, не проявленной, по определению,фазы сюжета жизни Индры, – картина целиком меняется. Индра, чтобы быть [75] трансцендентной сущностью, риши или жизненным дыханием, должен быть именованнойпрото-личностью, возжигателем дыханий жизни и обладателеминдрии. Чтобы быть именованной прото-личностью, он должен быть «потом» членом одного из классов или чинов сверхъестественных существ,«дева», «богов», для которых совершаются ритуалы, возливаетсяСома, поются гимны, и его личностноеть реализуется как участие в космогоническом процессе, который завершается его зачатием. Но чтобы бытьдевой, он должен бытьне-обыкновенной личностью, странным характером и чужим длядругих богов и людей. В этой связи я склоняюсь к тому, чтобы рассматривать его не-обыкновенность как отправную точку в феноменологии его божественности, так как сюжет мифа о нем может представляться реверсивно, от бытия в качестве не-обыкновенной' личности к бытию в качестве части не-сущего, а не наоборот.
Для удобства я буду называть это направление событий, действий и обстоятельств в мифе «антикосмическим».
§10. He-обыкновенные черты жизни Индры
Здесь мы сталкиваемся с двумя важными вопросами, уже намечавшимися выше. Первый вопрос: каково место не-обыкновенного в универсальной классификации существ в древней индийской таксономии? Или более конкретно: чему в этой таксономии соответствует наш класс «не-обыкновенного»? Поскольку наше деление существ на естественных, не-обыкновенных и сверхъестественных представляется слишком общим, уточним его. Что касается «сверхъестественного», то ему условно соответствуют три основных таксона (или единицы индийской классификации):девы, асуры(демоны) и питары(предки), если расположить их в более или менее иерархическом порядке. А левы, в свою очередь, делятся еще на несколько подгрупп, в связи с чем Индра, будучи богом(дева), попадает в подразделение богов, называемыхадитъи(сыны Адити), и, возможно, в под-подразделение богов, называемое «Индры». Между тем ясно, что его жизнь была и не-обыкновенной жизнью не-обыкновенного человека. В ней можно выделить следующие черты:
А.Преступление[он убил своего отца (8), убил брахмана – Вритру (11), он ел внутренности собаки (9), он соблазнил Ахалью (13), изнасиловал свою дочь (14) и т. д.].
В.Эксцесс[он пил огромное количество Сомы (10), был ненасытен в страсти, он до бесконечности перестраивал свой небесный город (12) и т. д.] [76] ;
С.