Нешуточная затея, если она проводится в крупных масштабах! Уничтожить – читай «убить». Оправданием сему, кроме тупого злодейства, может служить личное, я подчеркиваю – не телесное, а личное бессмертие каждого члена общества. Предположим, что в момент, предшествующий смерти, снимается копия личности разумного существа. Пусть организм погибнет. Копию можно подсадить в другой, здоровый организм, и личность получит вторую жизнь. Приняв эту гипотезу, мы получим обоснование агрессии, а заодно и дальних космических перелетов. Нелегко найти планету, населенную высокоорганизованными существами-людьми, например. В Солнечной системе такова одна Земля. Приходится летать далеко, приходится и воевать, и – прошу отметить – воевать бескровно. Захватчики относятся к нам, аборигенам, как к своим потенциальным телам. Убийство и самоубийство для них – синонимы. Поэтому они и не свалились нам на головы всей эскадрой и не устроили кровавую баню…
– Высший пилотаж!.. – иронически отметил генерал авиации. – Далеко-о смотрите…
– К сожалению, в завтрашний день, товарищ генерал. Мы насущно необходимы для них – таков основной вывод из предложенного рассуждения. И мы сорвались с крючка. Следовательно, будет заброшен еще один и еще, пока рыба не клюнет прочно. Теперь нас в покое не оставят.
Зернов поднял руку:
– Товарищи, предложены две версии. Третьей нет? Нет… Прошу специалистов ответить: какую версию принимаем как рабочую – первую либо вторую. Психологи? Кибернетика? Медицина? Все за вторую. Так… Мы, разведчики, присоединяемся. Переходим к следующему вопросу. Дмитрий Алексеевич Благоволин имеет сведения, что агрессоры оставили резидентов. Цель – проникновение в органы военного и государственного руководства. Его доклад с борта самолета мы слышали. Разрешите задать ему несколько вопросов? Дмитрий Алексеевич…
Благоволин сидел, опустив голову на руки. Ганин подергал его за рукав. Физик вздрогнул, проговорил севшим басом:
– Виноват, я заснул. Слушаю.
– Дмитрий Алексеевич, в вашем докладе было два пункта, глубоко нас заинтересовавшие. Первое: вы не единственный человек, оказавший сопротивление. Что вам известно об остальных?
– Дети, – сказал физик.
– Вы про Соколова и Сизова?
– Не знаю имен. Я понял так, что дети не подчинялись Мыслящим, а, наоборот, их себе подчиняли…
– Причины?
– Что-то в конструкции мозга. Мои, так сказать, клиенты были настолько удивлены этим фактом, что избегали о нем думать.
– Это нарушало их планы?
– Нарушило, – пробасил физик. – В утечке информации они виноватили детей.
– И не зря, – сказала Анна Егоровна. – Кабы не дети, мы бы тут не сидели, уважаемый.
Зернов спросил с неожиданным, очень живым любопытством:
– Скажите, а вам как удалось воспротивиться?
– Чудом, – сказал Благоволин. – Еще бы пять минут – и каюк. Их что-то отвлекло от моей особы.
– А без чудес?
– Я знал заранее, зачем они ко мне идут. Потом, я же профессионал. Мышление – моя работа. Я привык отстаивать свою линию мышления.
По комнате прошло движение – здесь было достаточно профессиональных мыслителей. Быстров сказал:
– Если позволите… Дмитрий Алексеевич в некотором роде вундеркинд.
Быстров сказал:
– Если позволите… Дмитрий Алексеевич в некотором роде вундеркинд. Так сказать, мыслитель милостью божьей… Кандидатскую диссертацию он защитил в двадцать пять лет, не получив докторскую степень по грустной случайности.
– Какая же случайность? – спросил Зернов.
– Ученый совет, и я в числе его членов, не понял настоящего смысла его работ. Не доросли.
– Евгений Викторович, хватит, – сказал физик.
Зернов невесело улыбнулся:
– То есть для самозащиты от «посредника» надо быть либо гением, либо ребенком?
Психолог, давно порывавшийся вставить словечко, сказал:
– Эйнштейн писал, что в гении всегда сидит ребенок.
– Товарищи, к делу… – проговорил Георгий Лукич.
– Виноват, – сказал Зернов. – Второй вопрос к Дмитрию Алексеевичу. Повторите насчет их планов на будущее.
– Пожалуйста. Вскоре после начала операции несколько Десантников были назначены резидентами. Их задача – действовать самостоятельно, если десант отступит. Количество держится в секрете. Тактика – проникновение в руководящую структуру планеты. В первоначальной десантной операции они не участвовали.
– Это все?
– Да.
– Они остались в Тугарине?
– Не знаю.
– А как думаете?
– Думаю, надо предполагать худшее. Оно разумней…
– Скажите, товарищи, – тихо проговорил Георгий Лукич, – есть возможность на глаз отличить человека, зараженного пришельцем?
– Нет. Сомнительно… Нет, – ответили в один голос Анна Егоровна, Благоволин и Ганин.
– К сожалению, отпадает. Остаются научные методы. Излучение, например? Что говорит наука?
– А ничего, – сказала Анна Егоровна. – Нужно двоих-троих пришельцев для исследования, аппаратуру, тогда наука и скажет.
– Плохо, – сказал Георгий Лукич. – Ну, а физики? У вас кончились исследования микропередатчика?
Кто-то сказал:
– Кончены, Георгий Лукич. Не излучает.
– Что поделаешь… Зернов, прошу соображения вашей службы.
Зернов принял от соседа папку с замочком, заглянул в нее, закрыл и поднялся из кресла.
– Случай необычный. – Он вздохнул и опустил на столешницу длинные растопыренные пальцы. – Как он смотрится с точки зрения нашей службы? В пределах госграницы имеется несколько… – он пошевелил пальцами, – несколько лиц с безупречными документами, безупречным знанием обстановки, условий и так далее. Это еще не делает их неуловимыми… – Он сморщился и несколько раз кивнул. – На чем я могу поймать разведчика? На попытках проникнуть куда-либо. Например, в Генеральный штаб. Но могу ли я предотвратить такое проникновение сейчас? Заявляю авторитетно – нет…
По залу прошелестело что-то. Видимо, все еще надеялись. Не бывало такого, чтобы Зернов чего-то не мог.
– Почему так? – спросил Зернов. – На подходе мы не в состоянии их задержать, поскольку они безупречно замаскированы.