Видишь, занавески?… Она не хочет ждать.
Бредит. Он погладил её по руке.
– Скоро буду, – обещал он, осторожно высвобождая руку.
На глаза ей навернулись слёзы. В последнее время она очень ослабела, часто плакала, так что особого внимания он не обратил.
– Не уходи, – прошептала она, – Пожалуйста.
В Фалхэме министр был в полпятого. Позвонил. Постучал в дверь. Никого. Вздохнул. Ладно, положим он и не особо надеялся застать её. И что теперь? Возвращаться не хотелось. В конце концов, можно и вправду сходить на этот конгресс. Шахматы министр не любил, все его познания в этой области сводились к тому, как переставляют фишки, однако ж всё лучше, чем возвращаться в больницу.
Он припарковался в подземном гараже, поднялся на конгресс, где его приветствовали организаторы. Понаблюдав пару минут за игрой гроссмейстеров, он перешёл в демонстрационный зал и сел слушать комментарии экспертов, ни слова из них не понимая.
– Очень хорошо, – похвалил он, – Весьма впечатляет.
Эбботт сидел в том же зале, но не замечал министра, а министр не замечал его. Если б не это, они бы непременно узнали друг друга.
Потом министра пригласили в офис менеджера выпить шампанского. По дороге он доброжелательно улыбался десяткам людей, которых, насколько ему помнилось, видел впервые. Рассеянно погладил по голове попавшегося ему карлика, приняв его за ребёнка.
В офисе он был оживлён, много и убеждённо говорил ни о чём, а два больших бокала в высшей степени сухого и в высшей степени недурного шампанского определённо подняли настроение. После уместного перерыва и уместных протестов, он согласился на третий бокал.
На обратном пути министр чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Если повезёт, и, если жена уже спит – сегодняшний сеанс ужасной палаты можно считать законченным. Не повезло (или всё-таки?). Жена не спала. Она умерла.
Это было шоком. Он ждал её смерти уже несколько недель, и всё равно она оказалась для него шоком. Большим, чем он себе представлял. Он почувствовал себя слабым и разбитым. Доктор предложил ему успокоительное, министр отказался (самое то: смешивать седативные с алкоголем) и поехал домой.
Дом казался опустевшим. Он был таким ещё с тех пор, как жена легла в больницу. Но теперь она уже не вернётся, и это придавало пустоте новое измерение. Квартира была пустой и, удивительное дело, гулкой. Повсюду висели ковры, тяжёлые занавеси – и всё равно казалось, что любой звук отдаётся эхом в углах.
Что ж, теперь он свободный человек – впервые за двадцать лет. Министр посмотрел в зеркало. «Теперь ты свободный человек».
Но чувствовал он себя не свободным – одиноким. Странно, но ему не хватало её. Впрочем, этого следовало ожидать. Проживи двадцать лет с собакой – тебе её тоже будет не хватать. А жену он любил – в той мере, в какой вообще мог любить кого-либо, кроме себя. В какой-то момент сентиментальности он даже пожалел, что так и не смог стать ей хорошим мужем.
В десять надо будет заехать за чёрной красоткой. Придётся, разумеется, соблюдать осторожность. Если пойдут слухи… Люди этого не поймут.
Николая Николаевича Нежметдинова, руководителя русской делегации, Нджала встречал водкой и распростёртыми объятиями. Первые полчаса беседа велась вокруг выпивки и женщин – двух тем, как знал Нджала, особенно близких сердцу Николая Николаевича. Чего он не знал – так это того, что для Николая Николаевича и то, и другое было лишь компенсацией за скорбь нашего всё более скорбного мира – и в то же время частью этой мировой скорби. Это была очень русская мысль, для Нджалы, при всей своей проницательности, непостижимая.
Николай Николаевич улыбался, слушал, издавая время от времени подобающие междометия и терпеливо ждал, когда Нджала перейдёт к делу.
Формально являясь руководителем торговой делегации, Николай Николаевич имел весьма скромные познания в торговле и весьма обширные – в области вооружений. А Нджале требовалось оружие – вроде новейших зенитно-ракетных комплексов и тактических ядерных боеприпасов.
Нджала как раз находился в состоянии хорошо продуманного пограничного конфликта с соседом, страну которого собирался завоевать. В дальней перспективе планнировалось завоевание всех сопредельных стран с последующим провозглашением Федеральных Штатов Западной Африки – с собою в роли президента. В свою очередь и это было только частью ещё более амбициозного проекта, имевшего целью покорение Центральной, а впоследствие и Южной Африки – и, в конечном счёте – власть над всем континентом. И если русские будут и дальше снабжать его оружием и инструкторами, то они могут расчитывать не просто на зацепку – на постоянное базирование в Африке. В масштабах, на которые они не надеялись в самых смелых имперских мечтах.
Китайское влияние сократится до клочка земли где-нибудь в Танзании. С находящимися под русским контролем объединённой Чёрной Африкой и Ближним Востоком, и Средиземным морем, превратившимся в что-то вроде русского внутреннего моря, Россия превращается в сильнейшую мировую державу.
Николай Николаевич, слышавший всё это уже не раз, улыбнулся своей грустной русской улыбкой и заметил, что на пути к контролю над Ближним Востоком существует ещё несколько проблем. Одна из которых называется Израиль.
Израиль Нджала отмёл пренебрежительным жестом. Вот так Израиль будет сметён в море совместным ударом Объединённой Африки и Объединённой Арабской республики.
Николай Николаевич обратил внимание на то, что Объединённая Арабская республике ещё очень далека от объединения. А Чёрная Африка – ещё дальше.
– Верно, – ответил Нджала, – но помогите мне сейчас, и я сделаю всё необходимое. И через два или три года переговоры и военная сила сделают меня президентом Западно-Африканской Федерации.
– Либо покойником.
Нджала пожал плечами.
– Профессиональный риск любого африканского лидера. Но кроме необыкновенной живучести мне понадобится ваша помощь.
– Вы будете получать её в ограниченном количестве – пока не докажете, что способны осуществить ваши планы. И выполнять обещания. Последнее особенно важно.
– Разумеется, я буду выполнять. Если нет – вы можете сорвать мои планы. Мы зависим друг от друга, разве вам это не понятно?
– Да, нам это понятно. А вам? – он грустно улыбнулся, – А если в какой-то момент – скажем, оказавшись президентом этой Африканской Федерации, вы вдруг решите, что способны обойтись без нас?
– Вы недооцениваете меня. Это будет глупо и недальновидно. Мои планы накрепко завязаны на Советском Союзе. Я не из тех арабских лидеров, которым кажется, что они могут использовать Советский Союз – ничего не давая взамен.
Он сделал паузу, наклонился вперёд и тяжело посмотрел на Николая Николаевича.
– Я верю, что нас связывают общие интересы. Верю, что вы можете помочь мне обрести власть над Африкой. Верю, что вы поможете удержать эту власть. Я знаю, что не смогу обойтись без вас. И ещё я знаю, что вы не сможете обойтись без меня – если собираетесь включить Африку в сферу ваших интересов.
Николай Николаевич кивнул:
– Я внимательно выслушал вас, и ваши предложения мне нравятся, но я не уверен, что могу безоговорочно доверять вам, – он предстерегающе поднял руку, – Пожалуйста, поймите меня правильно, я не хочу показаться грубым. Сегодня люди говорят одно и они честно верят в это. Потом обстоятельства меняются и люди верят во что-то другое.
– Разумеется, никто не может предвидеть, что ждёт его в будущем.