А еще больше мне хотелось бы побеседовать с его мамой, не знаю, как ее зовут, с Анной, которой требуются три часа в салоне для того, чтобы пойти в театр, и самое мое большое желание — пообщаться с Соколовым Александром Владимировичем. Но увы! У Анны — новой жены Денисова — слабые нервы, и Виктор Вениаминович бережет их, не щадя кошелька своего. А у Соколова — приятельская неприкосновенность, правда, без всякого алиби. Так что общаться мы будем с Димой.
Мы уселись в мою «девятку». Дима молчал, видимо, слегка сконфуженный своей смелостью. Чтобы разрядить обстановку, я задала нейтральный вопрос:
— Тебе сколько лет?
— Почти девятнадцать.
— Куда едем?
— Домой. Это недалеко, через три квартала, на Горького.
Я выехала на дорогу и свернула на улицу Горького.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — подстегнула я вялотекущий разговор.
— Я знаю, что вы — частный детектив.
— Папа сказал?
Дима кивнул:
— Ага. Но он случайно проговорился. У него вырвалось, что он в два часа встречается с детективом.
— Понятно. Так что ты хочешь узнать?
— Детективов просто так не нанимают. У нас с отцом очень хорошие отношения, мне просто хочется знать, все ли в порядке. Вообще-то папа говорит, что волноваться не из-за чего. Да и вы, я смотрю, девушка. Значит, и правда ничего серьезного?
Ну конечно, опять стереотипы. Парнишка, наверное, ожидал увидеть накачанного мужчину или на крайний случай седовласого старца с трубкой.
— То, что я девушка, как ты изволил выразиться, не мешает мне быть отличным детективом. — Избыток скромности мне никогда не угрожал.
Мы уже подъезжали к дому Дмитрия.
— Нет, вы мне просто скажите, что-то серьезное случилось?
— Извини, ничего тебе сказать не могу. Если твой отец сочтет необходимым — он скажет тебе сам. А я обязана хранить конфиденциальность. Иначе я была бы плохим детективом. А вот если хочешь помочь, то познакомь меня с твоей мамой. Мне хотелось бы спросить ее кое о чем.
— Тогда давайте поднимемся к нам. Попьем чаю. Мамы сейчас нет дома, но она скоро должна приехать с дачи.
Вопросов к Диме было не много, но есть такая вещь — интуиция, и парнишка получил мое согласие с небольшой поправкой:
— Лучше кофе…
Через несколько минут мы уже сидели на уютной кухне, пили кофе, и Дима рассказал о том, что родители развелись три года назад. Отец оставил им с мамой — Мариной Алексеевной — эту квартиру. Сын с отцом встречаются, но все реже и реже: Виктор Вениаминович постоянно занят. Соколова Дима хорошо помнит: классный мужик, всегда веселый. Анекдотов и всяких шуток знает невероятное количество. Правда, где он так долго пропадал, парнишка ответить затруднился. Анна сыну Денисова не нравилась. Впрочем, это меня ничуть не удивило: взялась неизвестно откуда какая-то Аня, и нате вам — у папы другой дом. Я на всякий случай показала Денису фотографию Кати — «Анжелики». Он отреагировал, почти как мой утрешний спортсмен:
— Миленькая, увидел бы — запомнил.
В общем, информации — ноль.
Хорошо, что вскоре пришла — с полными корзинами яблок, груш, помидоров и чего-то еще — Димина мать, Марина Алексеевна. У меня появился шанс услышать хоть что-то вразумительное. Она сперва приняла меня за подружку сына и слегка оторопела. Но я представилась ей, сказала, что у ее бывшего супруга кое-какие проблемы и что мне в связи с этим хотелось бы с ней поговорить. Марина Алексеевна охотно согласилась, не выказывая при этом особой тревоги. Видно, и она подумала, что если детектив — «девушка», то проблемы не могут быть серьезными.
Дима потерял интерес к разговору и куда-то ушел. Бывшая жена Денисова оказалась, как я и предполагала, женщиной красивой, но без шарма.
Ее можно было бы назвать простоватой из-за ее открытости, но в больших карих глазах читалось что-то, что не давало этого сделать. Марина Алексеевна была выше среднего роста и в свои сорок выглядела на безупречные тридцать с хвостиком. Решив не задавать пока прямых вопросов, я начала издалека и спросила про друзей Виктора Вениаминовича. Марина Алексеевна сама вышла на интересную мне тему:
— Да какие друзья — одни деловые партнеры. Ведь он весь в работе. Вот разве только Саша Соколов. Он вот появился месяца полтора назад. Его долгое время не было в городе, и он не знал, что Виктор здесь больше не живет. А остальные так, просто знакомые.
— Марина Алексеевна, можете мне рассказать, что Соколов за человек?
— Да что рассказывать? Добрый, веселый, открытый. Мы ведь с ним с института еще знакомы, Саша нас с моим бывшим мужем и познакомил. — Марина Алексеевна говорила мягко. У нее был приятный голос. При всей деликатности и легкости она, на мой взгляд, была человеком не слабым.
— Полагаете, он вреда Виктору Вениаминовичу не может причинить?
— Вреда? Это Саша-то? Нет, что вы. Я не знаю, что там у Виктора случилось, не буду любопытничать. Но он вам и сам скажет, что Саша очень славный и на гадости не способен. Ну, пошутить глупо еще может, а что-то всерьез замышлять — нет. Он большой ребенок.
На языке у меня вертелся вопрос об Анне, но задать его я никак не могла.
В разговоре возникла пауза. Хозяйка заметила, что я разглядываю панно на стене — маску, плетенную из соломки и украшенную пышным головным убором из перьев. Она имитировала раскраску древнего индейца-ацтека, скорее всего шамана.
— Это Виктор привез из командировки. Он ведь не всегда занимался аптеками. Работал раньше в НИИ биохимии, был талантливым перспективным ученым. Одно время часто ездил в командировки в Мексику — там проводились интересные исследования — и привозил оттуда подобные сувениры. На его новой квартире, должно быть, тоже их много.
Марина Алексеевна произвела на меня очень приятное впечатление. Как мне показалось, я ей тоже понравилась. Пожалуй, она охотно рассказала бы еще многое. Но меня поджимало время. Я извинилась и собиралась распрощаться. Марина же Алексеевна никак не хотела меня отпускать.
— Татьяна, давайте я приготовлю вам кофе по особому рецепту, вы такого наверняка не пробовали.
— О, это ужасно соблазнительно, но мне, правда, уже пора идти.
По глазам этой усталой женщины чувствовалось, что ей хотелось бы поговорить еще. Так бывает: иногда случайному собеседнику с легкостью открываешь душу. Я пообещала, что зайду как-нибудь в ближайшие дни, и быстренько ретировалась.
До вечерней операции оставалось совсем немного времени. Опаздывать мне не хотелось. Я рванула домой. Там быстро проглотила бутерброд — ни на что другое времени не хватало. Денисов ждал меня к половине пятого. Я собрала свою электронику и поехала по адресу, который он мне дал. Дверь открыл он сам:
— Проходите, Танюша. Я один, все в порядке.
Решив без промедления заняться делом, я сказала:
— Мне нужны два параллельных телефона.
Он провел меня в зал, где стоял один из аппаратов. Другой был у него в кабинете. Я перенесла аппарат из зала в кабинет Виктора Вениаминовича, благо шнур позволял, и занялась подключением своей «чудо-техники», как выразился Денисов, к его компьютеру. Между делом я потихоньку осматривалась. (Когда я ехала сюда, мне было ужасно любопытно, что представляет собой жилище моего клиента.) Интерьер был очень изысканным и в то же время очень современным и функциональным. Ничего лишнего. Никакой пошлой вычурности. Просто и дорого. Как на картинках журналов. Однако моему глазу не хватало какой-то теплоты, уюта в обстановке. Немного безделушек, салфеточек каких-нибудь, толстого кота на диване, кактуса в горшочке — хоть чего-нибудь.