Доктор сочувственно хмыкнул и мысленно поздравил себя с тем, что не является столь популярной личностью и что каждый его шаг не сопровождается жадным клацаньем фотокамер и наглыми двусмысленными вопросами.
За господином Рязанцевым давно и прочно закрепилась репутация гульбуна, бабника. На нее работали вовсе не факты и даже не слухи, а мужская привлекательность, игривый взгляд, кошачья хитрая улыбка. Евгений Николаевич нравился женщинам, но использовал это свое счастливое качество исключительно в партийных интересах.
Доктору Сацевичу доводилось лечить от депрессий, запоев, наркозависимости, нервных переутомлений и прочих хворей не только родственников известных людей, но и самих знаменитостей, прежде всего политиков и крупных бизнесменов. Если бы его спросили, возможно ли, что, имея психически больную жену, Евгений Николаевич Рязанцев завел себе любовницу, психиатр ответил бы однозначно и уверенно: нет. Только темные обыватели верят в подобные глупости. Во-первых, это огромный риск. Во-вторых, настоящая, высокая политика требует полнейшей аскезы. Она выматывает, высасывает все соки. Ни на что другое просто не остается сил. Постоянные стрессы, недосыпание и нервные перегрузки не способствуют мужской потенции. Кому, как не придворному психиатру, знать эту пресную правду?
Спортивная толстуха вкатила сервировочный стол, и скромность завтрака несколько огорчила Валентина Филипповича. Кроме чашки кофе на столике были яйцо, поджаренный хлеб, масло, пара салатных листьев и сыр, нарезанный мелкими кубиками.
Цокая ложкой по яичку, Сацевич попытался на миг представить, что произойдет, если именно сейчас, в связи с двойным убийством и грязными намеками, в прессу просочится информация о том, где на самом деле находится супруга господина Рязанцева, какой у нее диагноз, какие приступы случаются, сколько зафиксировано попыток суицида. И не успел он счистить скорлупу, не успел дорисовать картину громкого, губительного скандала, как внутренняя дверь открылась и на веранде появился сам Евгений Николаевич в сопровождении начальника охраны.
Рязанцев был одет совсем по-домашнему: потертые джинсы, синяя футболка.
- Приятного аппетита, - сказал он, усаживаясь напротив доктора, и попытался улыбнуться, но получился мучительный нервный оскал.
- Ну, что там у вас произошло? - мрачно поинтересовался Геннадий Егорович. В отличие от интеллигентного хозяина, он был груб и резок, не считал нужным даже здороваться. И доктор решил не спускать ему этого хамства.
- Честно говоря, мне бы хотелось обсудить эти сначала наедине с Евгением Николаевичем, - произнес он, осторожно слизывая с ложки каплю теплого яичного желтка, - при всем уважении к вам, я не могу говорить при третьем человеке.
Начальник охраны уставился на доктора тяжелым сверлящим взглядом, но доктор сам был мастером всяких взглядов, и в течение нескольких секунд оба тщетно дырявили друг друга глазами. Первым сдался охранник. Он отвернулся и злобно буркнул:
- У Евгения Николаевича от меня нет секретов.
- Егорыч, выйди, пожалуйста, - устало вздохнул Рязанцев.
Лицо охранника побагровело.
- Вы плохо себя чувствуете. Вы не спали ночь, - напомнил он хозяину.
- Ничего, - успокоил его Рязанцев, - ко мне ведь не кто-нибудь пришел, а доктор. Я хочу остаться с ним вдвоем.
Егорыч удалился, и было видно, что он едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.
- Не удивлюсь, если он будет подслушивать, - прошептал Сацевич.
- Это его работа, - пожал плечами Рязанцев.
- Вы ему полностью доверяете? - доктор впервые внимательно взглянул на Рязанцева, заметил следы бессонницы и долгих, тяжелых слез.
"А может, и не врет желтая газетенка? - подумал он.
- Может, я, старый дурак, ошибаюсь, и была у него любовь с красавицей пресс-секретарем?"
- Кому же мне доверять, как не руководителю службы безопасности? - криво усмехнулся Рязанцев.
- Это верно, - кивнул доктор, - но все-таки я на вашем месте не стал бы подпускать чужих так близко к своим семейным проблемам.
- Именно его? Или вообще никого?
- Ну, никого - это было бы идеально, - улыбнулся доктор. - Ладно, давайте я расскажу, почему решил побеспокоить вас.
Рязанцев выслушал, не перебивая, не задавая вопросов. Голова его была низко опущена, и только пальцы все время двигались, щелкали застежкой браслета от часов.
- То есть получается, что мне в прямой эфир и моей жене в больницу звонил один и тот же человек? - уточнил он равнодушным, тусклым голосом и потянулся за сигаретами.
- Получается еще неприятней, - печально улыбнулся Сацевич, - этот человек имел возможность передать ей телефон. Если вы помните, мы с самого начала решили, что телефоном ей лучше не пользоваться. Кто из ваших домашних знает, где находится Галина Дмитриевна?
- Только сыновья, Егорыч и Вика, - быстро произнес Рязанцев, болезненно зажмурился и принялся массировать виски.
- Голова болит? - сочувственно спросил доктор.
- Все кувырком, все не так, - простонал Рязанцев сквозь зубы. - Господи, ведь она была единственным человеком, которому я верил безгранично.
- Галина Дмитриевна? - осторожно уточнил доктор.
Рязанцев взглянул на него тоскливо, затравленно и ничего не ответил.
- Могу представить, что для вас остаться без пресс-секретаря - это настоящая катастрофа, - вздохнул доктор после долгой неловкой паузы. - Неужели некому заменить ее, хотя бы временно? У депутатов, насколько мне известно, куча всяких секретарей, помощников.
- Ай, ерунда, одна видимость. Толпа бездельников и дармоедов. Так на чем мы остановились?
- Вы назвали четырех человек, которым известно, где ваша жена. Один из них уже не в счет. Сыновья ваши, Дмитрий и Николай, учатся в Англии. Кто же остается?
- Вы хотите сказать, что Егорыч мог затеять какую-то свою игру против меня? - произнес Рязанцев с вымученной скептической усмешкой.
- Ничего такого я вам не говорил. Вы сами это произнесли, - мягко заметил Сацевич.
- Зачем ему? Он получает большие деньги, у него все есть.
- Знаете, такая плотная близость к власти рождает серьезные амбиции. Он рядом с вами, но всегда в тени. Вы не допускаете, что ему может это быть обидно? Впрочем, это меня не касается. Если ваш телохранитель слушает нас сейчас, то я уже нажил себе смертельного врага. Но, поскольку терять мне теперь нечего, я позволю себе дать вам один совет. В этом телефоне, - он вытащил из портфеля маленький черный аппарат фирмы "Панасоник", - есть карточка. Наверняка существует техническая возможность расшифровать ее. Когда покупают номер, обязательно надо предъявить паспорт. Конечно, паспорта бывают и поддельными, но все-таки это серьезная зацепка, согласитесь. Так вот, мне кажется, будет лучше, если этим займется не ваша служба безопасности, а кто-то другой. Ну, я не знаю, можно обратиться в частное детективное агентство, можно хорошо заплатить какому-нибудь сотруднику милиции, из тех, что расследуют убийство вашего пресс-секретаря, и попросить о конфиденциальной помощи. Знаете, среди них тоже иногда попадаются порядочные люди. Простите, вы меня слушаете?
- А? Да, конечно, - Рязанцев все это время вертел в руках аппарат, нажимал кнопку меню. - Пожалуйста, наберите номер, - он назвал семь цифр, и доктор тут же набрал их на своем аппарате. Раздался тихий звонок. Несколько секунд оба, как завороженные, молча слушали нежное мелодичное треньканье; наконец Рязанцев нажал отбой.
Дверь внезапно открылась, заглянула спортивная толстуха и спросила:
- Еще кофе?
- Нет, - помотал головой Рязанцев.