По ее словам, Феннан работал допоздна по вторникам.
Гиллэм встал.
– Я вас ненадолго оставлю, Джордж. Вечером я вам обязательно позвоню, – сказал он Менделю. – Во всяком случае, я не знаю, что бы мы могли сейчас предпринять, но было бы приятно знать, с чего начинать, не так ли? (Он направился к двери.) Кстати, где сейчас вещи Феннана? Бумажник, записная книжка и так далее. Все то, что при нем нашли.
– Все вещи, наверное, еще в комиссариате, – ответил Мендель. – Все это будет там до окончания следствия.
Некоторое время Гиллэм смотрел на Смайли, не зная, что еще сказать.
– Может, вам еще что‑нибудь нужно, Джордж?
– Нет, спасибо. Разве что…
– Что?
– Не могли бы вы сделать так, чтобы уголовная полиция оставила меня в покое? Они уже приходили ко мне три раза, но для них у меня ничего нет. Не могли бы вы устроить, чтобы разведка занялась этим немедленно? Примите таинственный вид, подсластите им пилюлю.
– Думаю, мне это удастся.
– Я знаю, что это трудно, Питер, так как я уже не…
– А! У меня есть новость, которая поднимет вам настроение. По моему поручению сравнили последнее письмо Феннана и анонимное послание. Они были напечатаны разными людьми на одной машинке. Нажим пальцев и интервал различны, но шрифт идентичен. До встречи, старина.
Гиллэм закрыл за собой дверь. Они услышали его шаги, гулко отдающиеся в пустынном коридоре.
Мендель свернул сигарету.
– Господи! – произнес Смайли. – Вы уже ничего не боитесь? Вы что, не видели дежурную медсестру?
Мендель иронично улыбнулся.
– Живем только раз, – ответил он, прикуривая сигарету.
Смайли смотрел, как он прикуривает. Он вытащил зажигалку, своим грязным большим пальцем крутанул колесико, быстро сложил руки, чтобы прикрыть пламя, направляя его к сигарете. Можно было подумать, что начался ураган.
– Так вы эксперт по составу преступления, – сказал Смайли. – Как ваши успехи?
– Плохо. Ничего не ясно.
– Почему?
– Куча вопросов без ответа. Это работа не для полицейского. Ничего нельзя проверить. Как в алгебре.
– При чем тут алгебра?
– Надо сначала доказать то, что возможно доказать. Найти ответы на вопросы; действительно ли миссис Феннан ходила в театр? Была ли она одна? Слышали ли соседи, как она вернулась? Если да, то в каком часу? В действительности ли Феннан возвращался поздно по вторникам? В действительности ли его жена посещала театр раз в две недели, как она это утверждает?
– А вызов на восемь тридцать? Вы можете его объяснить?
– Это вас мучает, да?
– Да, из всех оставшихся нерешенных вопросов этот – самый загадочный. Я его рассматриваю со всех сторон и ничего не понимаю. Я проверил распорядок Феннана. Это был пунктуальный человек, он часто приезжал в Форейн Офис первым. Сам открывал сейф. Он ездил поездом на 8.54 или же на 9.08, а если же опаздывал, то на 9.14. Первый поезд прибывал в 9.38. Он не любил приходить в без пятнадцати десять. Таким образом, он, конечно же, не мог попросить, чтобы его разбудили в восемь тридцать.
– Может быть, он любил слушать звонок? – сказал Мендель поднимаясь.
– Еще и письма, – продолжал Смайли. – Напечатанные на одной машинке, но разными людьми. Не считая убийцы, два человека могли воспользоваться машинкой: Феннан и его жена. Предположим, что предсмертное письмо напечатал Феннан, а подписал его, несомненно, он. Мы должны из этого заключить, что Эльза Феннан напечатала анонимное письмо. Зачем она это сделала?
Смайли устал. Он почувствовал облегчение, увидев, что Мендель уходит.
Он почувствовал облегчение, увидев, что Мендель уходит.
– Я удаляюсь. Чтобы постараться найти неизвестные этого уравнения.
– Вам будут нужны деньги, – сказал Смайли, доставая несколько банкнот из бумажника, лежащего на столе у кровати.
Мендель без стеснения взял деньги и вышел. Смайли лег на спину. Его голова гудела, как барабан, пылала, как раскаленное железо. Он хотел позвать медсестру, но из‑за малодушия не сделал этого. Мало‑помалу боль отступила. Он услышал сирену скорой помощи, которая свернула с аллеи Принс де Галль и заехала во двор больницы. «Может быть, ему нравилось слушать звонки?»– пробормотал Смайли и заснул.
Его разбудил разговор. Он услышал протестующий голос медсестры, затем настойчивый – Менделя. Рывком открылась дверь, и кто‑то зажег свет. Смайли приподнялся, протер глаза и взглянул на часы. Без пятнадцати шесть. Мендель что‑то ему говорил, почти кричал. Что он говорит? Что‑то по поводу моста в Бэттерси… Речная полиция… Исчез вчера…
Он полностью проснулся. Адам Скарр погиб.
Смерть Скарра взволновала Менделя. Он заставил Смайли пообещать, что тот, выйдя из больницы, не вернется на Байсуотер‑стрит. Впрочем, была небольшая надежда, что «они» считают его мертвым. Убийство Скарра явно доказывало: преступник все еще в Англии и все еще занимается уничтожением тех, кто мог бы его выдать. «Когда я смогу встать, – говорил Смайли накануне, – надо будет заставить его вылезти из норы. Мы приманим его сыром». Мендель знал, что это за сыр: Смайли. Но если они узнали истинные мотивы, то будет и другая приманка: жена Феннана. Конечно, с горечью думал Мендель, то, что она еще не убита, не говорит в ее пользу. Ему стало стыдно за себя, и он начал думать о другом: снова о Смайли.
Чудак этот Смайли. Он напоминал Менделю толстого паренька, с которым он играл в футбол в школе, неспособного бегать, попасть по мячу, близорукого, как крот, но игравшего как одержимый до тех пор, пока его майка не превращалась в лохмотья. А на тренировках по боксу он неуклюже передвигался по рингу, открыв лицо и беспорядочно размахивая руками, и к концу раунда его избивали до полусмерти.
Мендель остановил машину возле придорожного кафе, чтобы выпить кофе, затем поехал в Вэйбридж.