– Ладно, поскольку мы и так уже изрядно обобрали данта Ангару, взяв у него лучших, то, пожалуй, можем его оставить и без личного шофера.
– Думаю, будет весело, – манерно протянул Эрик Пенвит. – Побродить так денек перед вами, ребятки, посмотреть, кого и как следует использовать.
– Только не кокетничай, – завозмущался Ньянгу. – Помни, ты занимаешь место, на которое претендовал я.
– Ты перестанешь ныть? – поинтересовался Гарвин. – Ты – начальник клоунов, им и останешься. Не передашь ли мне эту проклятую бутылку?
Ньянгу пододвинул ему требуемое, когда в дверь постучали.
– Войдите, – пригласил он.
Дверь отворилась, и вошла женщина в белом медицинском костюме.
– Ну, все, – вздохнул Гарвин. – Я готов. Альт Махим. Садитесь, док. Я думал, мы отрядили вас в медицинскую школу.
Она присела на краешек одного из стульев.
– Я там… Я была, сэр. Но три дня назад семестр закончился. Я взяла долгосрочный отпуск.
– Угу, – многозначительно кивнул Ньянгу. – Энтузиазм, зов сирены.
– Продолжай, Джил, – подбодрил ее Гарвин. – Для начала давай без «сэров». Или ты забыла традицию РР?
– Нет, с… Нет, шеф. Я зашла узнать, не нужен ли вам на борту медик.
– Будь я проклят, – произнес Пенвит. – Ну что ты будешь делать с этими старыми разведчиками? Ты стараешься определить их в такое место, где их хотя бы не убьют, научат разным ценным вещам типа акушерства и нейрохирургии, которые обеспечат им работу на гражданке, а они каждый раз с воем лезут обратно в пушечное жерло!
– Я даже не буду пытаться спорить с тобой, – сказал Гарвин. – Нам чертовски необходим хороший военный медик. На, налей себе выпить.
– Не сейчас, шеф, – ответила Махим, поднимаясь. – Мне надо пойти отобрать медицинское оборудование, которое может понадобиться. Но все равно, спасибо. – Она отсалютовала и вышла.
Пенвит покачал головой.
– Мы никогда не образумимся, а?
Гарвин выбрался из своего флаера и начал подниматься по длинной лестнице в усадьбу Миллазинов, Хилкрест. Он был уже у двери, когда до него донеслись звуки погрома. Открыв дверь, коуд услышал непристойную брань, а затем снова грохот.
– Задница! – догадался пехотинец.
Еще раз грохотнуло. Гарвин осторожно двинулся на звук разрушения и вскоре оказался посреди развалин кухни.
Язифь Миллазин созерцала то, что недавно было коммуникатором. Затем направилась к буфету, выбрала блюдо и запустила его на всю длину столовой.
– Дерьмоглоты!
– Э-хм… Я дома, дорогая, – дал о себе знать Гарвин. Она гневно глянула на него и швырнула об стену еще две тарелки.
– Сучьи дети!
– Коль скоро ты употребила множественное число, – заметил Янсма, то, смею надеяться, это не про меня.
– Не про тебя!
– Тогда можно я тебя поцелую?
Язифь поджала губы. Гарвин пробрался через останки большей части ее обеденного сервиза и поцеловал ее. Через некоторое время они оторвались друг от друга.
– Так немного получше, – признала Язифь. – Но желание проклинать все и вся у меня не пропало.
Гарвин приподнял бровь.
– Мой долбаный совет директоров, мои дважды проклятые вкладчики, мои трижды гребаные управляющие!
– На редкость представительный список.
– Они только что заявили мне, что я не могу отправиться с вами!
– Но… Ты же «Миллазин Майнинг». Я имею в виду, единственная, – проговорил он изумленно. – Ты можешь делать, что хочешь, разве не так?
– Нет. – Язифь снова начала закипать. – Нет, если это может повлиять на цену акций или доверие вкладчиков. Их генеральный директор, оказывается, за пределами системы. Может, даже в опасности и, не дай бог, его убьют! Проклятый совет в полном составе заявил, что подаст в отставку, если я отправлюсь с вами. Мол, у меня нет никакого уважения к собственной компании, если я собралась делать что-то опасное без необходимости.
Мол, это работа для настоящих солдат, а не для незрелых маленьких девочек, какой они, похоже, до сих пор меня считают! Сволочи!
Очень большой хрустальный десертный поднос – коуду он даже нравился – просвистел через комнату и рассыпался радужными осколками.
– Ох, – произнес Гарвин.
– Хочешь расхреначить что-нибудь? Э… нет. – Она подозрительно на него уставилась. – Разве ты не огорчен, что я не еду?
– Конечно, конечно, огорчен, – поспешно ответил Гарвин. – Поэтому не надо метить в мою сторону. Честно, Язифь!
– Черт! Черт! Черт! – прорычала она и расплакалась.
Гарвин осторожно обнял ее снова.
– Почему они никогда не позволяют мне никаких развлечений? – прохлюпала Язифь ему в плечо.
– Я всегда думал, – проговорил Гарвин, – что по-настоящему богатые свободны.
– Никто, черт побери, не свободен, – всхлипнула миллионерша. – Кроме, разве что, мертвых.
– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Маев и, повысив голос, пропела: – Конфеты, тянучки, жвачки, шары. Конфеты, тянучки, жвачки, шары. В каждой коробке подарок внутри!
– Я думаю, – изрек Ньянгу, разглядывая ее скудный костюм, – что никто не должен смотреть на твои прелести. По крайней мере, не галерка.
– Именно они, – возразила Маев. – Дети меня обожают.
– А что это за продажа тянучек?
– Ничего наркотического. Мягкий улучшитель настроения. И около восьмисот процентов прибыли. И если они будут пялиться на мою грудь, это тоже хорошо. Они и не заметят, – рука охранницы скользнула под ремень подноса, висевшего на шее, и в ее ладошке оказалось маленькое, но с большим барабаном оружие защиты, – этого. Гарантировано, что я смогу загнать пару пулек промеж глаз любому метров с пятнадцати. Для менее летальной реакции, – рука снова нырнула под поднос и вынырнула с плоским цилиндром, – ослепляющий спрей. Полчаса судороги, час рвота, видеть нормально не можешь два часа.
– Это если кто-то попытается проявить дружелюбие?
– Кроме тебя. Или кого-то очень, очень богатого, – ответила Маев, снимая поднос. – А теперь я хочу выпить. Эта секретная операция вгоняет меня в пот.
– Уже сделано, любовь моя, – ответил Ньянгу. – Вон там, на тумбочке.
С финансовой точки зрения это было неудобно, но Иоситаро приходилось снимать квартиру на противоположном от Кэмп-Махана берегу залива, на окраине Леггета, столицы D-Камбры. Это давало возможность на время убежать от мундиров, когда военные доставали его настолько, что хотелось выть на луну.
– Бедняжка Язифь, – произнесла Маев.
– Что? Я ничего толком не слышал.
Маев поведала ему о чуть не разразившемся бунте чиновников «Миллазин Майнинг».
– Так что она за бортом и мрачна, как демон.
– Да уж, – невольно протянул хаут, вспомнив о Дарод Монтагне.
– Что?
– Ничего, – торопливо отозвался Ньянгу.
– Ты что-то скрываешь.
– Разумеется.
– Как ужасно интересно, – прощебетала Дарод Монтагна. – Бедная мисс Миллазин. Ей велели остаться дома и пересчитывать денежки, вместо того чтобы пойти играть с нами в войнушку.
– Проклятье, – обратилась Моника Лир к своей первой помощнице. – Надеюсь, ты собираешься быть хорошей девочкой.
– Я буду очень хорошей девочкой, – ответила Дарод самым сладострастным тоном. – Я собираюсь стать самой лучшей девочкой, которую когда-либо видел муж чина.
– Да уж, – буркнула Лир.
Итак, стадия первая – планирование; стадия вторая – организация, вычисления и подбор персонала; и стадия третья – операция – завершились. Отобрано почти полторы сотни мужчин и женщин. Все – добровольцы, включая нескольких гражданских, которые ухитрились проникнуть за плотную завесу тайны, которую в конце концов устроил дант Ангара.
Все погрузились на «Большую Берту» и нашли отведенные им помещения.