Скаари были старше человечества на пару тысячелетий, но не обладали подавляющим технологическим превосходством благодаря большому количеству войн, которые они вели между собой. У них не было централизованного правительства, раса состояла из нескольких десятков, а возможно, и сотен родовых кланов разной величины и могущества, часть из которых находились в перманентном состоянии войны друг с другом. Лишь немногие сохраняли вооруженный нейтралитет, но и они были готовы в любую минуту вмешаться в конфликт на одной из сторон.
Чего человечество в лице полковника Визерса боялось больше всего, так это того, что скаари могут объединить усилия против общего внешнего врага. И тогда-то этому внешнему врагу сильно не поздоровится. Существовала пятидесятипроцентная вероятность, что именно человечество этим самым внешним врагом и станет.
Следующие полтора месяца после того разговора с полковником Визерсом мне вспоминать сложно. Даже с моей уникальной памятью.
Наверное, в данном случае дело все-таки не в памяти, а в восприятии.
За эти полтора месяца было много длительных, многообразных, нудных, не очень приятных, а порою даже болезненных процедур. Мне чуть ли не каждый день брили череп, лепили на голову какие-то датчики, били током, облучали и даже просверлили дырку в голове, чтобы взять кусочек мозга на анализ.
Периодически меня погружали в сон, пичкали чем-то, по воздействию весьма похожим на наркотики, провоцировали стрессовые состояния и исследовали, исследовали, исследовали…
А чтобы в процессе изучения подопытный кролик окончательно не загнулся, его заставляли заниматься спортом и сексом.
В общем, дни были похожи один на другой, и все они были довольно невеселые…
Мы с Виолой все еще лежали в постели. Потные, усталые, расслабленные. Ее рука покоилась у меня на груди. Ее волосы щекотали мое лицо.
– Не говори ничего, – прошептала она мне на ухо. – Сначала повернись ко мне лицом и сделай вид, что мы целуемся.
В контексте того, что мы и так целовались несколько минут назад, это было несколько странное предложение, но я таки повернулся и посмотрел Виоле в глаза. Желания целоваться в них точно не было.
Я наткнулся на жесткий и холодный взгляд.
– Микрофоны временно заблокированы, – сказала Виола. – Но видеонаблюдение продолжается. Так что совсем необязательно, чтобы оператор видел наши шевелящиеся губы.
– Да, при отсутствии звуков это выглядело бы подозрительно, – согласился я. – А в чем, собственно, дело?
– Ты хочешь жить, Алекс?
– Странный вопрос.
– Тем не менее тебе стоит на него ответить.
– Конечно, хочу.
Честно говоря, от столь неожиданного вопроса мне стало несколько тревожно. И появилось ощущение, что меня собираются втянуть в очередное приключение. Тем не менее не мешало бы узнать подробности.
– Тебя убьют, – сказала Виола.
Что ж, подробности не заставили себя долго ждать.
– Кто? Когда? Имена, явки, пароли?
– Не смешно, – сказала Виола. – Неужели ты не понимаешь, к чему идет?
– Кое-что понимаю, – сказал я. – Но хотелось бы узнать, как ты это видишь.
– Скорее всего, они так и не найдут причину, по которой твоя память не поддается вмешательству, – сказала Виола.
– А когда они чего-то не понимают, они видят в этом угрозу для себя. И избавляются от угрозы. Просто на всякий случай.
– Э-э-э… а кто эти они, о которых ты говоришь?
– А даже если и найдут, то вряд ли это что-то изменит. Все равно непонятно, что с тобой делать.
– Осталось только понять, о ком идет речь, – сказал я.
В общем-то версия Виолы была логичной, я и сам мог предположить нечто в таком роде. Непонятно только, к чему она ведет.
– Они – это Альянс. И в частности СБА.
– А ты разве не из СБА? – спросил я.
– Нет. И даже не из Альянса.
– Опа, – сказал я. – Все чудесатее и чудесатее. А откуда же ты?
– Из Империи.
– Из Кленнонской Империи? – уточнил я.
– Да.
– Не очень похоже, – сказал я. – Полковник Визерс показывал мне кленнонцев.
– А вечную жизнь тебе полковник Визерс не обещал? – прошипела Виола. – Подданные Кленнонской Империи выглядят по-разному. Мы практикуем генную инженерию, которая запрещена в Альянсе, и некоторые кленнонцы очень непохожи друг на друга.
– Но ты же…
– Человек? – спросила Виола. – В этом нет ничего удивительного, знаешь ли. Все кленнонцы – люди. У Кленнона и Альянса одна родная планета – Земля.
– Как такое может быть? – Тот кленнонец, которого мне показывал Визерс, сошел бы за человека только в самом страшном кошмаре Босха.
– О, вижу, полковник немного тебе рассказал, – констатировала Виола.
– По правде, он больше говорил о скаари. И откуда бы агенту Империи взяться в самом сердце СБА? Штирлиц курит.
– Кто? – удивилась Виола.
– Неважно, – сказал я. – И что ты хочешь от меня, агент Империи?
– Спасти тебе жизнь для начала.
– Разумеется, руководствуясь гуманистическими побуждениями исключительно, – сказал я.
– Нет. Просто было решено, что ты представляешь ценность для нашей военной разведки.
– Такую же, как и для СБА?
– Гораздо большую. Альянс заинтересован в разгадке твоего феномена, но очень далек от нее. Мы же можем поставить производство людей с твоими данными на поток. В Альянсе официально запрещены генетические исследования и эксперименты. У нас – нет.
– А мне какая выгода? – поинтересовался я. – Какая разница, СБА в мозгах ковыряется или военная разведка Империи?
– Разница в том, что после того, как в твоих мозгах поковыряется военная разведка, ты останешься жив.
– Визерс мне тоже нечто подобное обещал.
– Он лжет.
– Допустим, – сказал я. – А ты не лжешь?
– Поверь, император относится к жизням своих подданных куда более трепетно, чем Альянс к жизням своих граждан. А ты ведь еще даже не гражданин.
– Но я и не подданный.
– Ты станешь им.