Повернул голову, лишь когда внезапное явление щелкнуло дверной ручкой и уселось рядом, словно так и было заранее оговорено. Нога Чекменева уже успела прижать педаль газа, машина со всей своей динамикой выстрелила в сторону площади, и он упустил момент, когда еще можно было сдержать разгон, задним ходом вернуться к караулке и там, в присутствии вооруженной охраны, разобраться с наглецом.
Как говаривал персонаж всеми забытого романа [4] : «Стар стал папаша, рука не та, глаз не тот…» Да ведь и заняло происшествие не более пары секунд, незнакомец очень хорошо все распланировал. И Чекменев просто не мог допустить мысли, что в охраняемой зоне его могло поджидать нечто подобное. На улице он наверняка среагировал бы четче и правильнее.
– Езжайте, езжайте, Игорь Викторович, не отвлекайтесь, как раз успеете площадь проскочить, пока светофор не перемигнул…
Голос произнесшего эти спокойные слова настолько поразил генерала, что он едва не зацепил крылом возмущенно засигналившее оранжевое такси.
– Хладнокровнее, ваше превосходительство, вы не на работе. Ну я это, я. Зачем так нервничать? Просто мне вдруг показалось, что мы с вами не обо всем договорились. Там как-то обстановка не располагала к живости мысли. Остроумие на лестнице, одним словом. Не возражаете, я надеюсь?
Вадим Ляхов сидел рядом с Чекменевым, непостижимым образом успевший вскрыть сложные, почти не поддающиеся отмычке замки, пробежать по длинным коридорам, минуя не один и не два внутренних поста, и оказаться с внешней стороны обвода кремлевских стен. Пройдя мимо того самого, понравившегося генералу своей бдительностью постового. По всем расчетам, Ляхов имел форы от силы пять минут, однако - успел! Ну, со своими документами по Кремлю он мог перемещаться спокойно, однако ведь бегущий человек, пусть с самым надежным пропуском, непременно вызовет подозрения, и его если и не задержат, то обязательно спросят, куда и зачем торопится, а это ведь тоже потеря времени.
Разве только выскочил в окно коридора, ближайшее к его камере, и - во весь дух сквозь кусты и деревья.
Или же самое простое по исполнению. У него имеется сообщник из кремлевской службы безопасности. Но кто бы именно это мог быть - новая загадка, требующая порядочного времени на ее решение.
Ну а уж через КПП прошел без проблем, постовым до пеших гвардейских офицеров, идущих не в Кремль, а из - особого дела нет.
Все эти в принципе пустяковые мысли промелькнули в голове Чекменева мгновенно, не в них сейчас было дело. Это потом, на досуге, можно будет разбирать, что и как, сейчас проблема стоит совершенно иначе.
– Только не вздумайте разворачиваться, гнать обратно и поднимать общую тревогу. Ничего полезного из этого не выйдет, а будущая игра уж точно сломается.
– И о чем же мы не договорили, Вадим Петрович? - как бы не услышав последних слов и стараясь попасть в тон предыдущим, осведомился генерал. - Какие такие вопросы у вас всплыли, не терпящие отлагательства? Доложите, раз уж вы здесь…
Переход Ляхова от подчеркнуто фамильярного, почти хамского временами стиля к гипертрофированной вежливости требовал адекватности.
– Да все ведь очень просто. Я никак не мог избавиться от сомнений, прослушивают нас или нет? И вы ли один эту запись будете слушать и анализировать или она пойдет в широкий тираж? По ряду причин мне это нежелательно. Вернее, нежелательно, чтобы достоянием гласности стал наш настоящий разговор. А тот - пусть слушают. Я там предстаю в достаточно нейтральном виде…
– Да уж не сказал бы.
– И тем не менее. Но здесь-то, в машине, надеюсь, звукозапись не установлена?
– Здесь нет. Для оперативных целей у меня другой транспорт.
– Вот и слава богу. А то разговор у нас пойдет несколько, я бы сказал… странный.
– А то раньше было мало странностей, - не удержался Чекменев.
– Мало, Игорь Викторович.
За исключением, конечно, потустороннего мира, все вполне укладывалось в тривиальную обывательскую логику. И мое поведение, и ваше. Взгляды и интересы, само собой, не всегда совпадали, а по сути - ничего особенного. Это, кстати, касается и нашего с вами подлинного поведения и стимулов к нему, и того, что мы сами по этому поводу придумали и вообразили.
Знаете, как влюбленные ссорятся из-за пустяков? Всего лишь неправильно истолковывают слова, взгляды, жесты и поступки партнера. Там, где обычные люди имеют возможность задуматься и оценить обстановку, охваченные страстью хватаются за самое примитивное и продиктованное сиюминутными эмоциями и фобиями, попросту говоря - страхами, объяснение. Боязнь быть обманутым, боязнь «потерять лицо», да мало ли что в таком состоянии в голову взбредет…
Машина от храма Христа Спасителя свернула на Гоголевский бульвар, покатила в сторону Арбата.
– Что-то мне кажется, мы с вами не совсем под приведенный пример подходим…
– Это вам только кажется, Игорь Викторович. С самого начала я вас настолько сильно напрягаю, что вы мне любое лыко в строку ставите, в дело и не в дело. Да вдобавок испытываете не всегда самому себе объяснимую симпатию. Вот и додумались решить вопрос радикально. Или я для вас стану полностью ясен и ничем более не омрачу ваш гордый ум, или вы найдете способ вывести меня за скобки. Допускаю даже, что вполне ненасильственным способом.
Чекменев ушел от скользкой темы, задав вопрос, который и должен был задать по логике своего характера и положения.
– Все это так, предположим, но… Насколько мне известно, подготовки по программе «печенегов» вы не проходили, и с момента поступления в военную службу не имели возможности проявить себя в чем-то, кроме исключительно врачебного поприща. Даже и в бою на перевале ничем особенным, кроме храбрости и меткой стрельбы, не выделились.
– Да и то немало, - философически заметил Ляхов. - Добавьте только редкостную везучесть. Все пули - мимо, что по статистике крайне маловероятно. А подготовку, и вполне приличную, я прошел в Академии, особенно на летних сборах, а также «на той стороне» мы с Тархановым покувыркались знатно.
– Бросьте, Вадим. Ни способностей Гарри Гудини исчезать из запертых помещений, ни той великолепной наглости стопроцентно уверенного в своих возможностях человека, которому даже Чекменев ничего не сможет сделать, - этого вам никто и никогда не преподавал. Вдобавок я, как специалист, знаю, что кроме врожденных способностей в нашем деле требуются многолетние изнурительные тренировки и «работа в поле». Кто выдерживает и выживает, те да, становятся асами. А вы?
– Ну, значит, ваша теория верна не до конца, только и всего. Вспомните историю, кстати. Сколько великолепных агентов получалось из совершенно «сереньких», по обывательским меркам, людей. Дело в обстановке и обстоятельствах. Предположим, мои латентные способности резко активизировались под влиянием маштаковского излучения. Тарханов ведь тоже был капитан как капитан. Пехота. А теперь каких вершин достиг! Но мы заболтались, вам не кажется? У меня ведь не так много времени, мне следует в узилище возвращаться, пока петух не пропел…
– Так зачем же вам теперь возвращаться? Поедем ко мне, посидим, поговорим, там и заночуете, а с утра будем думать, как дальше быть.
– Да нет, лучше уж я обратно. Чтобы ваша схема ущерба не потерпела. Она мне, в принципе, нравится. И предоставляет широкий спектр возможностей для дальнейшего. Вы только меня внимательно выслушайте, по возможности не перебивая. Кружок по бульварам и окрестностям сделайте, примерно на час полетного времени, и возле тех же ворот и высадите.