Лишь однажды приподнялась завеса тайны, объясняющей привязанность богатой американки к дочке полубезумной Марии Кейрос. Это случилось незадолго до смерти Аннабел. Миссис Соммерс приехала в «Милагросу» внезапно, ее никто не ждал. Поднялся страшный переполох, потому что Велма хотела, чтобы поместье было в идеальном порядке, когда бы там ни появлялась хозяйка. Но Аннабел, казалось, едва замечает что-либо вокруг. Она была на редкость рассеянна и задумчива, и в сердце Велмы закралось плохое предчувствие. За обедом она попыталась выяснить причину такой озабоченности. Но Аннабел лишь рассмеялась и покачала головой.
– Все в свое время, дитя мое. Ты обязательно все узнаешь и поймешь старуху.
Время наступило гораздо раньше, чем предполагала Велма. Да и, наверное, сама Аннабел Соммерс. Ночью Велму разбудила служанка, помогавшая ей по дому.
– Велма, вставай скорее, миссис Соммерс плохо, она тебя зовет.
Велма стрелой помчалась в комнату Аннабел, проклиная себя за то, что не была достаточно внимательна к ней и не заметила признаков заболевания. Тяжело дыша, она влетела в комнату своей покровительницы. Пожилая женщина выглядела на редкость умиротворенно. Она спокойно смотрела на девушку, теребя край одеяла.
– Прости, что разбудила тебя, дорогая, – тихо сказала она. – Но боюсь, утром у меня уже не получится поговорить с тобой как следует…
– Позвольте мне помочь вам. – Велма бросилась к кровати. – Я, конечно, не врач, но я смогу…
Ее голос дрогнул. Во всем облике Аннабел Соммерс чувствовалась некая покорность, словно она больше не хотела бороться за жизнь.
– Я знаю, Велма. – Аннабел улыбнулась. – Я не сомневаюсь в тебе. Дело во мне. Я слишком долго сражалась со своей болезнью, теперь пришло ее время. Но мне не хотелось бы покинуть тебя, не рассказав тебе самого главного. Садись поближе.
Глотая слезы, Велма взяла стул и поставила его к изголовью кровати. Она по опыту знала, что спорить с Аннабел бесполезно, надо делать то, что хочет она.
– Я очень люблю тебя, дитя мое, – продолжила Аннабел слабым голосом. – Как только я увидела тебя, совсем крошку, рядом с твоей матерью, я поняла, что ты – исключительный ребенок. Я старалась помочь тебе, чем могла…
– Вы столько сделали для меня…
– О, ты заслуживаешь гораздо большего… – Глаза Аннабел затуманились. – Как часто я желала, чтобы у меня была такая внучка, как ты!
– Но… – Велма хотела напомнить, что как раз во внучках миссис Соммерс нужды не испытывает, но Аннабел опередила ее.
– Я знаю, что ты сейчас скажешь, – произнесла она, и в ее голосе зазвучали металлические нотки. – Но, увы, они все плоть от плоти Соммерсов. Я люблю их, но между нами столь же мало взаимопонимания, как между медведями на Аляске и мексиканскими игуанами.
Велма невольно улыбнулась. В этом была вся Аннабел Соммерс. Она никогда не теряла чувства юмора.
– Ах, деточка, если бы ты только знала, что значит быть чужаком в собственной семье… – Аннабел печально вздохнула. – Сознавать, что никто, ни муж, ни родные дети не понимают тебя…
Велма могла бы справедливо возразить, что она-то как раз знает, каково это, когда все тебя сторонятся и считают странной, но, конечно, миссис Соммерс имела в виду совсем другое.
– Мне вообще не следовало выходить замуж за Дональда. Разве я не знала тогда, что представляют собой эти Соммерсы? – Глаза Аннабел были устремлены вдаль. – Ограниченные, узколобые люди, помешанные на своих принципах, традициях и фамильной чести. Нельзя было и шагу ступить, чтобы не вызвать нареканий со стороны родни. Они и сейчас такие, а что было тогда, когда я была так же юна и прекрасна, как ты! Я любила природу, долгие прогулки босиком по траве, ведь я выросла практически в деревне! А меня запирали в душном доме, заставляли посещать званые ужины и обеды и вышивать по пятницам бесконечные подушки с другими замужними дамами… Мне хотелось любви, а все, что я получала, это регулярные наставления.
– Разве вы не любили своего мужа? – спросила Велма. – Зачем же вы тогда вышли за него замуж?
– В восемнадцать лет не особенно разбираешься, кого любишь, а кого нет, – улыбнулась Аннабел. – Это приходит позднее… А тогда я была польщена тем, что ко мне сватается самый завидный жених города. Он был хорош собой, богат, родители мои были от него в восторге, мое сердце было тогда никем не занято, что же мне оставалось делать? Я думала, что сумею полюбить Дональда и буду очень счастлива… Как же я ошибалась…
– Он был настолько плох?
– Нет, – покачала головой миссис Соммерс. – Он был славный. Добрый и честный. Просто меньше всего ему была нужна моя любовь. Он заполучил себе жену, спал с ней каждую ночь, она рожала ему детей, а остальное мало его волновало. Он даже не замечал, когда на меня обращали внимание другие мужчины…
– И дядя Сол тоже? – лукаво спросила Велма. Она была прекрасно знакома с поверенным Соммерсов, он иногда наведывался в поместье, и девушка замечала, как тоскливо он смотрит на Аннабел.
– Да, и Соломон Барнет в том числе, – ответила Аннабел, и Велма могла поклясться, что пожилая дама покраснела, хотя при неверном свете свечи нельзя было сказать наверняка.
– Но я позвала тебя не за тем, чтобы жаловаться на свою жизнь, – спохватилась Аннабел, – просто приятно вспомнить старые времена, хоть и грустно… да и тебе скучно.
Велма запротестовала, но миссис Соммерс остановила ее.
– Тебя ведь интересует, зачем я попросила разбудить тебя? Значит, не притворяйся, что тебе нравится слушать воспоминания больной старухи. Однако они тесно связаны с тем, что я хочу тебе сказать.
Много лет назад, когда мой старший сын только-только женился, мне удалось ускользнуть от всевидящего ока Соммерсов. Смешно вспоминать, на какие уловки пришлось пойти мне, взрослой женщине, матери четверых детей, чтобы получить на некоторое время свободу передвижений. Я наплела что-то про больную тетушку и как девчонка отправилась в путешествие. Почему-то мне безумно захотелось увидеть Мексику. Сейчас я понимаю, что судьба направляла меня…
Как ты понимаешь, я приехала сюда. На Чихаутиль в те времена было жалко смотреть. Заброшенное селение, каких здесь тысячи. Но меня словно что-то толкнуло в сердце. Знаешь, ощущение, как будто ты когда-то давно видела это место, любила его, а теперь возвращаешься домой. Да, это было похоже на возвращение домой… А уж когда я увидела «Милагросу»… Я поняла, что пойду на все, лишь бы иметь возможность хотя бы изредка приезжать сюда. У меня были личные деньги, и я немедленно приобрела поместье. Потом мне пришлось разработать целый план, чтобы Дональда не тревожили мои частые отлучки. Это было не трудно, он уже очень мало интересовался моими делами. Считал, видимо, что я слишком стара, чтобы нанести урон семейной чести Соммерсов.
Аннабел легкомысленно хихикнула, и Велма отчетливо представила себе, как та смеялась над наивным мужем.
– Я с головой окунулась в перепланировку города и поместья. Очень многое приходилось отстраивать заново. Ох, сколько я туда денег всадила… Страшно представить. Зато городок стал как игрушка, туда вернулись жители. Так приятно было гулять по чистеньким улицам и знать, что все вокруг – дело твоих рук. Чихаутиль стал моим пятым ребенком, причем самым благодарным и близким…
Аннабел замолчала, чтобы перевести дух. Велме стало безумно жаль ее. Подумать только, вкладывать все душевное тепло в дерево и камень!
– Неужели ваш муж ни о чем не догадывался?
– Не знаю. Но с годами страсть к накоплению денег захватила его целиком, и его вполне удовлетворяло, что я не трачу свои деньги на драгоценности и наряды. Он считал, что я так же, как и он, коплю их под матрасом!
Аннабел презрительно фыркнула.
– Только представь себе подобную глупость! Но мне она была на руку. Сол Барнет очень помог мне в то время… – Голос Аннабел приобрел мечтательный оттенок, и Велма спросила себя, не удалось ли миссис Соммерс найти все-таки настоящую любовь. – Встреча, о которой я, собственно говоря, и собиралась тебе рассказать, произошла где-то через три месяца после того, как я купила поместье. Я приехала в «Милагросу» в очередной раз и прогуливалась вокруг дома, прикидывая, что еще необходимо сделать. Внезапно я услышала, что по дороге кто-то идет. Я обернулась и увидела старую нищенку, которая ковыляла по направлению к дому. Я вынесла ей поесть и предложила переждать в доме жаркое время суток. Она с радостью согласилась. Мы разговорились. Женщина оказалась весьма образованной, беседовать с ней было одно удовольствие. Я спросила, как получилось, что она в ее возрасте очутилась далеко от дома, совсем одна. Она ответила, что указующий перст судьбы направляет ее и что меня он же привел в это место. «Ты хороша собой и умна» – сказала она мне, – «но ты глупо растратила свои дары. За звоном золота ты не расслышала биения собственного сердца и теперь расплачиваешься за это».