Спустя месяц напряженных учений адмирал с некоторой долей скепсиса в голосе признал, что обе эскадры действуют более-менее слаженно и готовы к выполнению боевого задания. Однако прежде чем отдать окончательный приказ о прыжке в туманность, Гоуэр решил внедрить еще одно нововведение. Проще говоря, он распорядился, чтобы каждый альтанский корабль взял на борт сандарского офицера, и наоборот. Тем самым он надеялся ускорить процесс «ломки барьеров», выросших за сто с лишним лет изоляции. Дрейк всей душой одобрил эту идею — вернее, одобрял до тех пор, пока не узнал, кого из сандарцев адмирал наметил прислать на «Дискавери».
— В ваше распоряжение прибудет младший лейтенант Филипп Уолкирк, — с каменным лицом произнес Гоуэр за несколько дней до прыжка в бездну.
— Вы имеете в виду кронпринца? Надеюсь, вы не шутите, адмирал?
— Я никогда не шучу, когда отдаю приказы. Или вы испытываете к принцу личную неприязнь? И поэтому не желаете, чтобы он служил под вашим непосредственным началом?
— Сэр, вам прекрасно известно, почему я не горю желанием видеть его у себя. Как я могу взять на себя такую ответственность? Черт возьми, ведь это же наследник сандарского трона! Что будет, если, не дай бог, он будет ранен или, более того, погибнет на борту альтанского корабля?
— Капитан, на борту «Дискавери» ему ничто не грозит, точно так же, как и на борту «Мстителя».
— И все-таки случись с ним что-нибудь, и отношения между Сандаром и Альтой будут испорчены на столетия вперед!
— Мне кажется, вы недостаточно нас знаете, — возразил адмирал. — Мы воинственный народ. И наш король — это король-воин. Каждая сандарская семья знает, что рано или поздно их сына призовут на службу Отечеству. В этом отношении Филипп Уолкирк ничем не отличается от рядовых сандарских юношей. И вздумай король оградить свое чадо от тягот военной службы, требуя от нас при этом рисковать жизнью наших детей, вряд ли он долго продержался бы на троне. Нет, кронпринц исполнит свой долг наравне с остальными!
— А если это отрицательно скажется на рабочей обстановке на «Дискавери»? Мои подчиненные не привыкли иметь дело с особами королевской крови. Они не знают, как держаться в его присутствии, и вряд ли им доставит удовольствие оказывать ему знаки внимания.
— Капитан, вы должны обращаться с младшим лейтенантом Уолкирком, как и с любым другим офицером его ранга. Более того, поскольку вы не являетесь его подданными, это освобождает вас от обращения к нему «Ваше Высочество».
— И все равно, не нравится мне эта затея, — проворчал Дрейк в надежде, что адмирал все-таки пересмотрит приказ. — Кстати, а кто ее автор?
— Ее мне подсказал лично Его Высочество, — ответил Гоуэр. — И я, поразмыслив, дал согласие. Для будущего короля Сандара это отличная возможность пожить и поработать бок о бок с другими людьми. У вас есть еще возражения, капитан?
— Нет, сэр. — Полтора десятка лет службы в Космическом Флоте научили Дрейка, что с начальством спорить бесполезно, особенно если вышестоящее лицо не намерено сдавать позиций. — Мы примем его с распростертыми объятиями.
— Великолепно! Его Высочество будет рад, узнав об этом.
* * *
Младший лейтенант Уолкирк прибыл в распоряжение Дрейка в ту же смену. Даже если ему и было известно о разговоре его нового начальника с адмиралом, он не подал виду. Тот же самый модуль, на котором прибыл кронпринц, доставил на «Мстителя» Стэна Барретта и Кальвина Купера. Им предстояло содействовать координации действий с сандарцами.
А еще через пару дней объединенная эскадра покинула космические окрестности Нью-Провиденс для прыжка в точку перехода Напье — Антарес.
При ускорении в пять десятых стандартной силы тяжести перелет через систему Напье занял три недели — точка перехода Напье — Антарес располагалась высоко в северном небесном полушарии. Еще неделя ушла на то, чтобы специалисты на борту «Александрии» дотошно изучили ее расположение и структуру. Как только эти исследования были завершены, настал черед испытания в деле антирадиационных экранов. Для этого корабли, один за другим, ныряли в туманность.
С того момента как эскадра покинула Нью-Провиденс, между капитанами шла шутливая борьба за право первым совершить прыжок через туманность. Адмирал Гоуэр положил конец этим полусерьезным распрям, предоставив честь первопроходца истребителю королевского космофлота «Ятаган». Практически все без исключения нашли предлог занять место перед экраном, чтобы стать свидетелем исторического момента: отделившись от эскадры, истребитель устремился к космическому трамплину. Заняв положение строго по центру портала, корабль резко сбросил скорость. Еще пара минут ушла на проверку систем, после чего были приведены в рабочее состояние антирадиационные экраны. Еще мгновение, и звездолет, превратившись в мощный отражатель, нырнул в омут космического катаклизма, охватившего собой все северное полушарие системы Напье.
За этим последовали полчаса томительного ожидания, пока хронометры судов мучительно медленно отсчитывали минуты. Когда на табло высветились нули, напряжение достигло предела. Все до единого затаили дыхание — еще мгновение, и... сияя антирадиационным экраном, истребитель вынырнул назад. У присутствующих вырвался дружный вздох облегчения. Капитан «Ятагана» тотчас доложил об успешном выполнении задания — экраны сработали, как и полагалось. Более того, условия внутри туманности оказались куда более сносными, нежели предполагали исследователи.
Следующими прыжок в туманность совершили «Булава» и «Виктория». В их задачу входило картографирование другого конца космического портала. Даже в нормальных условиях это задача не из легких, а в условиях туманности она превращалась в архисложную. Туманность Антареса вибрировала электронными и радиосигналами, а ее магнитные поля ни минуты не стояли на месте, то накатываясь, то откатываясь подобно морскому приливу. На фоне таких помех обнаружить точку перехода и зафиксировать ее местоположение на электронной карте сродни поиску иголки в стоге сена.
Когда перед экспедицией впервые встала эта проблема, альтанские и сандарские ученые мужи в один голос заявили, что решения ей нет. Поисками решения продолжали заниматься лишь потому, что «Завоевателю» каким-то чудом удалось проскочить через «микроволновую печку» туманности. В конце концов кое-какие идеи все-таки появились. Для работы в условиях интенсивного космического излучения ученые сконструировали более пятидесяти тысяч уникальных приборов. Одна беда — испытать эту чудо-технику в лабораторных условиях было невозможно. Оставалось ждать, пока «Виктория» не произведет замеры искривления пространства в точке перехода Антарес — Напье, что называется, в «полевых условиях».
В течение десяти дней оба судна проводили тщательнейшие замеры вокруг другого конца космического коридора. В конце концов сандарские исследователи научились отфильтровывать фоновый шум. С помощью компьютера они смогли усиливать даже самые слабые сигналы, которые затем пропускались через лабиринт всякой премудрой техники. Та, в свою очередь, отделяла зерна от плевел, выдавая необходимые гравитационные показатели.
К великой радости ученых, несмотря на обилие помех и прочего «радиационного» мусора, информация постепенно накапливалась — пусть даже по крохам. И каждая такая с трудом добытая крошка помогала воссоздать на трехмерной карте структуру искривленного пространства.